Дин Кунц - Ледяная тюрьма

Наконец были получены окончательные данные о повреждениях: ни единая выступающая деталь субмарины не деформирована; ни капли воды не просочилось вовнутрь обшивки судна. Удар ощущался сильнее в носовой четверти судна; в других каютах и отсеках столкновение едва заметили. Но сильнее всего пострадал отсек с торпедной установкой, что находился двумя ярусами ниже рубки управления. Хотя, если судить по сигнализации, особенного ущерба сотрясение все-таки не причинило и непосредственно лодке ничего не грозило. В корпусе лодки, похоже, появилась какая-то вмятина, а то и не одна. Деформации были замечены рядом с кормой и по штирборту, у самого «носа» лодки, в непосредственной близости от плоскостей погружения, хотя те, похоже, не пострадали.

Если внешняя обшивка судна вышла из столкновения, отделавшись небольшими царапинами, ну, может, синяками, то можно было надеяться, что судно сохранило живучесть. Но если хотя бы в одной точке обшивки образовалось какое-то вздутие с микротрещинами — или, еще хуже, трещины пошли паутиной, — то экипаж может распрощаться с надеждами на успешное возвращение из пучины. Сопротивление внешнему давлению на поврежденных участках будет ослаблено, а неравномерность распределения давления по всему корпусу приведет к еще большей деформации ущербных площадок, так что деформация усугубится, чтобы очень скоро обратиться в трещину, затем в пролом, а там водная толща раздавит судно, которое, лишившись воздуха в своей утробе, начнет медленно погружаться на дно океана.

Раздавшийся молодой голос, принадлежавший офицеру, командовавшему погружением, прозвучал громко, но, несмотря на не слишком ободряюще привходящие обстоятельства, дрожи в нем не было слышно:

— Шестьдесят один метр ниже уровня моря, и мы продолжаем погружаться.

Оператор звуколокатора сообщил:

— Профиль цели сужается. Цель перестраивает движение, поворачиваясь носом по направлению течения.

— Глубина — семьдесят шесть метров, — доложил вновь ответственный за погружение офицер.

Им надо было уйти хотя бы на сто восемьдесят метров вниз. Коль уж видимая часть айсберга возвышалась над ватерлинией примерно на тридцать метров в высоту, то куда большая масса должна скрываться под водой — известно, что обыкновенно видимая часть айсберга составляет около одной седьмой всего объема ледяной горы. Безопасности ради Горов предпочел бы опуститься метров на двести, а то и на двести десять, хотя скорость, с которой приближалась цель, резко уменьшала шансы на достижение прежде столкновения глубины пусть бы, по крайней мере, в сто восемьдесят метров.

Звукооператор опять объявил расстояние до айсберга.

— Триста сорок шесть метров. Сближение продолжается.

— Не будь я атеист, — проговорил Жуков, — я бы уже молился.

Никто даже не улыбнулся. Да и не было в это мгновение здесь никаких атеистов — даже Эмиль Жуков сейчас, несмотря на только что сказанные слова, безбожником не был.

И пусть все собравшиеся казались на вид хладнокровными и самоуверенными, Горов ощущал страх, разлившийся по рубке управления. Он чуял его, обонял. И тут нечего было подозревать капитана в каком-то преувеличении или склонности к театральным эффектам. У страха действительно есть едкий собственный запах: это просто зловоние необычайно терпкого пота. Все кругом источало аромат страха.

— Девяносто восемь метров, — объявил офицер погружения.

Тут же подоспел и оператор акустического локатора с донесением об айсберге:

— Триста восемнадцать метров до быстро приближающейся цели.

— Глубина — сто десять метров.

Страшное дело они затеяли: слишком поспешное погружение. Раз уж они так стремительно опускались на глубину, то, значит, температура вокруг лодки и давление на ее корпус росли слишком быстро, а это означало усиленную деформацию обшивки.

Пусть даже у каждого из присутствующих здесь моряков было свое дело: всяк следил за порученным его надзору оборудованием, — все равно все взгляды время от времени сходились на стенде погружения, который вдруг стал казаться средоточием, сердцевиной управляющей рубки. Стрелка глубокомера падала стремительно, никогда еще они не уходили в глубину так быстро.

Глубина — сто пятнадцать метров.

Сто двадцать метров.

Сто двадцать восемь метров.

Всем на борту было ведомо, что лодка сконструирована с расчетом на внезапные и очень резкие движения и перемещения, но даже это всеобщее знание о немалом запасе прочности, заложенном в конструкцию разработчиками, не снижало всеобщей напряженности. За последние годы, когда стране хотелось поскорее выбраться из нищеты, куда ее завели десятилетия тоталитаризма, расходы на оборону из года в год все сильнее урезались — было, правда, одно исключение: разработки ядерного оружия — и поддержание работоспособности уже существующих систем исподволь приходило в упадок, сроки профилактики не выдерживались, а, бывало, плановые работы и вовсе откладывались на неопределенное будущее. «Илья Погодин» и без того давно уже миновал лучшую пору своего срока службы — так, морально устаревшая субмарина, которая, быть может, еще не один год пробудет в строю, служа правдою и верою подводному флоту, — но, как знать, может вдруг и не выдержать более или менее серьезной передряги, и любая мало-мальски заметная неисправность способна обернуться тогда концом света на одной отдельно взятой подлодке.

— Глубина — сто сорок метров, — объявил отвечающий за погружение офицер.

— Цель — на расстоянии в двести семьдесят три метра.

— Глубина — сто сорок шесть метров.

Обеими руками Горов ухватился за обрамление командного пульта и сжал его так сильно, что ощутил, как давит снизу наклонившаяся палуба. Он сидел так, пока не заболели плечи. Суставы пальцев стали такими острыми и такими белыми, словно у него не было ни кожи, ни крови, ни мышечной ткани — только голая кость.

— Цель — в ста восьмидесяти двух метрах!

Жуков сказал:

— Так набирает скорость, словно под горку катится.

— Глубина — сто пятьдесят девять метров.

Они погружались все быстрее и быстрее, но все же ускорение казалось не столь большим, как хотелось бы. Горов, по крайней мере, не был доволен. Надо опуститься еще на пятьдесят пять метров, а то и больше, чтобы уж наверняка избежать столкновения с днищем айсберга — и, наверное, пущей гарантии ради, стоило бы уйти еще глубже.

— Глубина — сто шестьдесят четыре с половиной метра.

— Я десять лет служу на этой лодке и только дважды опускался на такую глубину, — заметил Жуков.

— Да, будет о чем написать домой, — сказал на это Горов.

— Цель — в ста сорока шести метрах и быстро приближается! — объявил оператор акустического локатора.