Дин Кунц - Ледяная тюрьма

— Глубина — сто семьдесят метров, — сообщил офицер, командующий погружением, хотя ему в точности было известно, что все и без того следят за перемещением стрелки по шкале глубокомера.

Официальные заводские данные утверждали, что «Илья Погодин» может работать на глубинах до трехсот метров. Ниже погружаться не следовало — «Илья Погодин» не принадлежал к числу сверхглубоководных субмарин, предназначенных для боевых действий во время ядерной войны. Ясное дело, внешняя обшивка лодки пострадала в ходе недавнего столкновения, и как обстоит дело с ее целостностью, пока неизвестно. Поэтому, естественно, сама цифра — триста метров — смысла сейчас не имела и биться об заклад о ее реальности никто не собирался. Поврежденный штирборт мог обернуться этаким схлопыванием подлодки, да еще переходящим в расплющивание, дерзни она погрузиться и на меньшую, чем гарантированный заводом предел, глубину.

— До цели — сто девять метров. Цель приближается!

Горов тоже вносил немалый личный вклад в то зловоние, которым теперь наполнена была небольшая рубка. Рубашка пропиталась потом под мышками и на спине, ниже лопаток.

Голос офицера, распоряжавшегося погружением, настолько ослабел, что звучал едва ли громче шепота, но тем не менее все понимали, что говорит их товарищ.

— Сто восемьдесят три метра. Набор глубины продолжается.

Лицо Эмиля Жукова так вытянулось и осунулось, что напоминало посмертную маску.

Все еще держась руками за окантовку пульта, Горов сказал:

— Рискнем опуститься еще. Метров на двадцать пять, а то и тридцать. Все равно иначе нам нельзя. Хорошо бы иметь зазор между днищем горы и нами.

Жуков кивнул.

— Глубина — сто девяносто метров.

Оператор ультразвукового локатора постарался справиться со своим ослабевшим голосом. И все равно в его очередном донесении была ощутима тревога.

— Цель — в пятидесяти пяти метрах. Сближение продолжается. Мертвое дело. Прет прямо на нас. Скоро врежемся!

— Ничего подобного! — оборвал его Горов. — Выкрутимся!

— Глубина — двести четыре метра.

— До цели — двадцать семь метров.

— Глубина — двести восемь метров.

— До цели — восемнадцать метров.

— Глубина — двести одиннадцать метров.

— Цель потеряна, — сказал оператор звуколокатора, и последнее произнесенное им слово прозвучало на октаву ниже по сравнению с первым.

Все оцепенели, словно скованные морозом, и напряженно ждали страшного удара, который неминуемо покалечит обшивку.

Горов подумал, что он, верно, совсем рехнулся, раз уж ему пришло в голову поставить на кон свою собственную жизнь и жизни еще семидесяти девяти человек, и все это — якобы ради спасения горстки людей, которых вдесятеро меньше, чем тех, за безопасность которых он отвечает.

Техник, следивший за показаниями эхолота, измеряющего расстояние от лодки до поверхности океана, закричал:

— Над нами лед!

Они были под айсбергом.

— Какова высота зазора между нами и льдом? — спросил Горов.

— Пятнадцать метров.

Никто не радовался, не кричал «ура!». Все до сих пор были в слишком страшном напряжении. Но все же собравшиеся в рубке позволили себе приглушенный коллективный вздох облегчения.

— Мы ушли под айсберг, — не веря своим словам, произнес Жуков.

— Глубина — двести четырнадцать метров. Набор глубины продолжается, — встревоженно сообщил офицер, отвечающий за погружение.

— Понизить скорость погружения, — приказал Горов. — Достичь глубины в двести двадцать пять метров. Затем — так держать.

— Мы спасены, — сказал Жуков. Горов потрогал свою ухоженную маленькую бородку — она вся была пропитана потом.

— Нет. Еще нет. У айсберга не бывает ровного днища. Вполне возможно, что есть выступы, уходящие вглубь на метров сто восемьдесят и даже ниже. И такой зубок очень даже может задеть нас. И вся наша работа по набору глубины — насмарку. Нет, о полной безопасности говорить можно будет лишь после того, как мы выберемся из-под этой горы.

Не прошло и нескольких минут после судороги ледника, сотрясшей айсберг врезавшейся в него торпедой, как Харри и Пит поспешили оставить снегоходы, в которых укрывались все остальные, чтобы вернуться в пещеру. Продвигались они с осторожностью и далеко заходить не стали, остановившись в проломе, служившем входом в пещеру. В спины им дул вконец обезумевший ветер.

Они собирались установить радиостанцию, которую нес Харри, в самом глубоком и самом тихом закутке, который только можно будет найти под сводами. Надо было связываться с лейтенантом Тимошенко и выяснять, что там у них творится и, вообще, какова обстановка. За стенами же пещеры ветер выл как зверь, на тысячи разных голосов, и все заглушал так, что даже в кабине аэросаней все эти рокотания, завывания, повизгивания, старательно выводимые каждым новым порывом шквала, не давали услышать и собственный голос, — что уж тут говорить о надежде разобрать голос далекого радиооператора? А ведь еще и понять надо, что он скажет, пробившись через помехи.

Устремив луч фонарика вверх, Пит беспокойно оглядывал нагромождение ледяных балок и брусьев над своей головой.

— Выглядит вроде нормально! — прокричал Харри изо всех сил, хотя ухо Пита отделяли от губ Харри всего два-три сантиметра.

Пит недоуменно поглядел на него. Он явно не понял, что хотел сказать ему Харри.

— Нормально! — взревел что было мочи Харри и для верности поднял обе руки с оттопыренными большими пальцами вверх.

Пит согласно кивнул.

Правда, продвигаться дальше они все равно пока не решались, — а вдруг русским вздумается запустить еще одну торпеду?

А пройди они в пещеру подальше вместе с приемопередатчиком, и если в это время русские снова выстрелят в лед, то сотрясение повалит не слишком надежные своды, и Пит с Харри или погибнут под обломками, или окажутся погребенными заживо.

Злющий коварный ветер, толкавший в спины, набрал такую силу и был до того холодным, что Харри казалось, будто кто-то закинул за шиворот несколько ледяных кубиков и те сейчас, плавясь, ползут вдоль спины. Как бы то ни было, не могли же они стоять тут, на входе, до бесконечности, оцепеневшими в своей нерешительности. И Харри сделал шаг вперед. Пит пошел вслед, а там они уже перешли на скорый шаг, торопясь добраться до дальней стены убежища.

Стоило чуть углубиться под ледовые своды, и безобразный набор терзающих слух оглушительно громких звуков сразу же заметно притих, хотя, конечно, и в пещере стоял такой шум, что регулятор громкости приемника придется установить на максимальную громкость и так и держать всю дорогу.

За радиостанцией волочился длинный оранжевый провод, уходивший к батарее одного из снегоходов. Харри хотел, чтобы, по возможности, расходовалась емкость аккумуляторов снегохода. Тогда внутренние батареи приемопередатчика останутся неразряженными и готовыми к работе в каких-то экстренных условиях и в крайнем случае. Мало ли что еще может произойти.