Сергей Курган - Бабочка в коконе. Роман

Как раз это восхищает меня более всего – внутренняя свобода, независимость, самодостаточность и, конечно, чувство собственного достоинства, столь присущее «усатым – полосатым». Я чувствую духовное родство с этими мини-тиграми, потому что в моей шкале ценностей именно свобода и достоинство занимают первое место. Я не терплю подчиняться сам и не жду подчинения от других, мне не нужно преданно смотреть в глаза. Мне не нужны рабы, или хотя бы слуги. Мне нужны равноправные партнеры. Молчалин говорил: «Служить бы рад. Прислуживаться тошно» 1 1 А.С.Грибоедов, «Горе от ума». (Здесь и далее примечания редактора). . Я бы развил его мысль: и служить-то тошно, а уж прислуживаться…

И я Григорию – не хозяин. Вернее сказать, что мы друзья. Да-да, именно друзья! Ведь дружба может быть только между равными. И поэтому я – «кошатник».

***

Я взял пушистого зверька на руки – приятное, успокаивающее тепло стало разливаться по телу. Я почувствовал, как буквально заряжаюсь энергией, словно от аккумулятора. Отвратительное покалывание, которое не прекращалось все время, пока я добирался домой, начало слабеть и через пару минут совсем прошло, также как и онемение в левой руке, но чувство тошноты осталось. Опустив Григория на пол, я направился в кухню – кот помчался передо мной, давая понять, что он хочет есть. Покормив его, я решил сначала принять душ, а затем перекусить.

Освежившись и окончательно придя в себя, я приготовил себе несколько бутербродов и сварил кофе, которого я, кстати, так и не попробовал у Бориса. Я тщательно, как меня учили, пережевывал хлеб с сыром, пытаясь сосредоточиться и сделать какие-то выводы. Что я видел? Чему я был свидетелем? Есть ли во всем этом что-либо тревожное или же все в порядке вещей?

Поев, я пошел в комнату и уселся за письменный стол. Отставив в сторону пишущую машинку – уже не новый, но по-прежнему надежный «Унис» – я взял стопку чистых листов бумаги и положил ее перед собой. Я решил проанализировать все методически, подробным образом, по возможности ничего не упуская. Достав из карандашницы несколько разноцветных фломастеров, я положил их справа от себя. Немного подумав, я написал наверху листа крупными буквами: АНАЛИЗ – обычным синим фломастером – и подчеркнул. Итак, чем я располагал? В чем заключались, прежде всего, странности, связанные со всем этим делом?

Конечно, самое характерное – это то, что Наташа приходила всегда только ночью. Я взял красный фломастер и поставил цифру 1, а затем написал: «Приходит только ночью. Борис никогда не видел ее днем». После этого я задумался. В самом деле, почему только в темное время суток? Сама она сказала, что у нее попросту нет другого времени, но так ли это? Мне это представлялось малоубедительным. Неужели за два месяца ее знакомства с Борисом, она все время была так занята, что ни разу не смогла освободиться пораньше, тем более что, по словам Бориса, они встречались почти каждый день? Вернее, конечно, каждую ночь. Кстати, почему почти каждую? Были ли на это какие-либо определенные причины? Об этом, я не успел, к сожалению, спросить. Так или иначе, она никогда не появлялась днем. Объяснить это простой случайностью, совпадением было все равно, что допустить, будто обезьяна, произвольно ударяя по клавишам пишущей машинки, может напечатать девяностый сонет Шекспира. Нет, это была не случайность, а необходимость. К тому же, время ее пребывания у Бориса медленно, но постоянно возрастало.

И тут у меня мелькнула догадка: может быть, это связано с продолжительностью светового дня? Я пододвинул к себе перекидной календарь. Насколько я помнил, они встретились впервые два месяца назад, то есть, в начале июля. Допустим, числа пятого. Может, конечно, и не пятого, но это было несущественно. Я открыл соответствующую страницу календаря и прочел: «Восход»: 4:45, «Заход»: 21:43. Ночи в это время очень короткие. Она приходила сначала в районе одиннадцати, то есть, тогда, когда даже в начале июля было уже давно темно, а уходила, не дожидаясь утра, около часа, несмотря на то, что городской транспорт уже не работал. Я не мог отделаться от мысли, что она хотела поспеть куда-то до рассвета – ведь он был тогда ужасно рано. А со временем, по мере того, как ночь удлинялась, у нее становилось все больше и больше времени. Я вспомнил, как Борис говорил, что она чувствует себя все увереннее. Не связано ли это с удлинением темного периода суток? По-видимому, эта тенденция будет продолжаться. Скоро, уже в конце сентября, ночь сравняется с днем, а потом она будет становиться еще длиннее. К чему это приведет? Ответить на этот вопрос определенно было невозможно, но вряд ли для Бориса это была отрадная перспектива. Я интуитивно чувствовал, что ему грозила опасность. От кого она исходит? От Наташи? А может быть, наоборот, она пытается его охранить, ведь сказала же она, что любит его. Все здесь было как-то смутно, зыбко, построено на одних догадках. Может статься, что все мои предположения ошибочны, но все-таки мне казалось, что связь со временем суток тут прослеживается. Возможно, Наташа, действительно занимается какой-то противозаконной деятельностью. Но это было только допущение, ничем не подкрепленное и ни на чем, в сущности, не основанное. Характер ее занятий по-прежнему представлял собой загадку.

Еще одним важным моментом было то, что она не позволяла себя провожать. Она предпочитала добираться домой сама, а, кроме того, и приезжала к Борису тоже самостоятельно, не желая встречаться с ним где-либо в городе. О чем это может говорить? Сама она объяснила это семейными обстоятельствами. По-моему, в этом нет ничего невозможного – личные и семейные обстоятельства нередко складываются самым неожиданным и причудливым образом. Вполне может оказаться, что дома у нее есть нечто такое, чего она крайне не хотела бы показывать кому бы то ни было, тем более, человеку, которого она, по ее словам, любила. Я вспомнил одного своего университетского друга – он тоже все никак не хотел допустить, чтобы я зашел к нему, ища и находя любые предлоги, объясняющие невозможность моего прихода. В конце концов, выяснилось, что его мать – алкоголичка и часто уходит в запой. Что-нибудь в этом роде могло быть и у Наташи.

Это было не исключено, но все же это не могло объяснить всего. К тому же, она не хотела встречаться с ним в городе. Значит, она не только не желала, чтобы Борис знал, куда она уезжает после пребывания у него, но и откуда она приезжает тоже. Все-таки, не чересчур ли тут много тайн? И потом, у меня не выходила из головы история о том, как Борис пытался ее проводить. Почему она вообще позволила ему ехать? Проявила слабость? Не смогла устоять? Я хорошо знал Бориса – когда ему что-нибудь взбредет в голову, он бывает упрям, как бык, и его трудно остановить. Вероятнее всего, она сразу поставила условие, чтобы он не вылезал из такси, но он, конечно, и не думал его выполнять – это было очень похоже на него. Он всегда действовал с женщинами подобным образом – по нахалке. Однако тут он встретил, по-видимому, такой бешеный отпор, что вынужден был уступить и вернуться в машину. Она же побежала. Почему? Просто хотела от него оторваться или на это были еще какие-то причины?