Сергей Курган - Бабочка в коконе. Роман

Я задумался – это было утром, не так ли? Было еще темно, но рассвет, по-видимому, был уже близок. Не этим ли объяснялась ее спешка и ее раздражение? Мысль о том, что ее странное поведение может оказаться связанным с суточным циклом, не оставляла меня. Может быть, она не хотела, чтобы кто-то видел ее приходящей домой, и поэтому она спешила вернуться, пока все еще спали? Но если это так, то получалось, что она скрывается, а стало быть, мое предположение о ее неладах с законом получало, как будто, некоторое подтверждение, но, конечно, это еще ничего не доказывало.

И тут я вспомнил, что она побежала в сторону шоссе – так сказал Борис. Мне казалось, что в той стороне нет домов, но может быть, я ошибаюсь? Я взял карту города и нашел интересующий меня район – я оказался прав – улица Летняя была в этом месте застроена только с одной стороны, а именно – противоположной шоссе. В той же стороне, куда она побежала, не было ничего, кроме Восточного кладбища. Не на кладбище же она направлялась, в самом деле! Может, кто-то ожидал ее на шоссе? Я рассматривал карту, и внезапно в памяти у меня всплыла утренняя «летучка» и дурацкие рассказы Майка о призраках. Опять Восточное кладбище! Я сталкивался с ним уже второй раз за день. Может быть, кто-нибудь действительно обделывает там какие-то темные делишки? Но что там можно делать? Раскапывать могилы? Надо поговорить завтра с Майком. Может оказаться, что за этими россказнями скрывается какая-то криминальная история. Не побеспокоить ли мне Павла – моего давнего друга, который работает в уголовном розыске? Однако, пока обращаться к нему было глупо и смешно – у меня не было ничего, кроме смутных и не вызывающих доверия пьяных рассказов сторожа и непонятного поведения Наташи. Между прочим, она сказала, что может быть, «со временем это изменится!». Что она имела в виду? Что через некоторое время ей уже не надо будет скрываться? Этот вопрос тоже оставался без ответа. Пока же я пометил красным фломастером: «2.) Не хочет, чтобы ее встречали и провожали. Возможно, скрывается».

Я откинулся на спинку стула и потянулся. После этого я встал и несколько раз прошелся по комнате. Дома было уютно и тепло, а на улице бушевала гроза. Сполохи молний то и дело прорезали темноту за окном. Григорий, свернувшись калачиком и уткнув физиономию в живот, спал на кресле. Выдвинув ящик стола, я достал оттуда початую пачку «Бонда» и закурил. Не знаю, как кому, но мне сигарета всегда помогает сосредоточиться. Я прокрутил в памяти разговор с Наташей и вспомнил еще одну странность: как она пила коньяк – словно впервые в жизни. Неужели она никогда его не пробовала? А потом, видя, что я за ней наблюдаю, как будто спохватилась и выпила его одним глотком, даже не поперхнувшись. И это человек, который никогда до этого не пил коньяк? Само по себе, это может быть, не представляло из себя ничего особенного, но, становясь в ряд со всеми другими странностями, наводило на всякие мысли. Например, у меня создалось впечатление, что она словно играет роль, выдавая себя не за того, кем она является на самом деле. Я почувствовал, что мне необходимо посоветоваться и решил позвонить своему школьному другу Гене. На часах было почти одиннадцать, но я знал, что он в такое время не спит.

* * *

С Геной мы когда-то учились в одном классе и с тех пор продолжали поддерживать тесные отношения. В моей жизни он был совершенно незаменим. В отличие от меня, гуманитария, это был «технарь», первоклассный инженер и, кроме того, мастер на все руки – много раз он помогал мне справиться с моими проблемами – сам я, пожалуй, не смог бы толком починить даже утюг. Но главное, это был человек с трезвым умом и рассудительностью, а именно это мне сейчас и требовалось.

Я снял трубку и набрал его номер. К телефону долго не подходили, и я начал уже было опасаться, что его нет дома, что, вообще говоря, было странно, но вот, наконец, послышался характерный щелчок, и знакомый голос произнес:

– Алло.

– Алло, Гена?

– А, Володя, привет. Подожди, я сейчас закрою дверь.

Сакраментальная формула, с которой всегда начинались наши телефонные разговоры. Это было настолько привычным, что на меня сразу же повеяло надежностью и уверенностью.

– Я слушаю тебя, – вновь раздалось в трубке.

– Вот что, Гена. Я тут хочу посоветоваться насчет одного дела.

– Пожалуйста.

Я замялся, не зная, с чего начать.

– Что-нибудь щекотливое? – спросил он.

– Не то, чтобы щекотливое, но очень странное, а может быть, и опасное.

– Опасное? Ты меня пугаешь. Что у тебя стряслось?

– Собственно, это не у меня, а у Бориса. Он обратился ко мне за советом. Я тут малость помозговал, но чувствую, что одному мне в этом не разобраться.

– Какой-нибудь криминал?

– Нет. Вернее не знаю. Может быть. Я лучше расскажу тебе всё по порядку.

– Ну, давай.

И я рассказал ему, в общих чертах, то, что мне было известно.

– Так, – сказал он, когда я закончил. – И что он хочет узнать?

– Кто, Борис?

– Ну да. Что он хочет? Узнать, кто она такая и где живет?

– Скорее, кто она такая. Должен тебе сказать, что дело тут не только в Борисе. Я сам заинтересовался этим, все-таки, я журналист. Кстати, ты слышал что-нибудь о призраках, которых якобы видели на Восточном кладбище?

– Честно говоря, нет. И кто их видел?

– Якобы кладбищенский сторож. Мне об этом рассказывал Майк, наш шеф отдела происшествий. В следующем номере мы, вероятно, дадим его материал на эту тему.

– Мне это ничего не говорит. Ты что, считаешь, что это как-то связано с твоей историей?

– Я не знаю, но все возможно. В обоих случаях фигурирует Восточное кладбище. Может быть, кто-то занимается там темными махинациями?

– Где? На кладбище? Что там можно делать? Раскапывать могилы и грабить покойников? Но ведь это смешно. У нас на этом не обогатишься. Или они продают скелеты в качестве анатомических пособий?

– Откровенно говоря, мне не смешно. Я не представляю, чем там можно заниматься, и не далее, как сегодняшним утром я точно также иронизировал над Майком. Но теперь мне почему-то кажется, что все это может оказаться гораздо серьезнее.

Гена помолчал.

– Ну, хорошо, – сказал он наконец. – В жизни иногда действительно случаются странные вещи. Попробуем разобраться. То, что она приходит только по ночам и то, что она не хочет, чтобы Борис ее встречал и провожал – это ерунда. Это ни о чем не говорит. На это может быть сотня причин. Мало ли какие у нее обстоятельства? То же и возраст. Женщины часто сбрасывают себе возраст, даже непроизвольно, им всегда кажется, что они моложе, чем есть на самом деле – я сам знаю такие случаи. А спутаться, сколько лет прошло со времени окончания института, это вообще проще простого. Тут всякий может ошибиться даже не на один, а скажем, на два года. Это все в порядке вещей. Меня больше интересуют твои наблюдения над ней. Ты говорил, тебе показалось, что она не знала, как относиться к коньяку, а потом, якобы разом опрокинула рюмку без всяких проблем?