Ильгар Сафат - Моя необработанная форма

На следующее утро я, как всегда, встал очень рано, вышел к пустырю на пробежку. Солнце еще не взошло. На траве лежала роса. В болоте квакали лягушки. Начали просыпаться высотки. Я продолжал тренироваться и мечтал о карьере чемпиона. Не успел я сделать и одного круга вокруг болота, как услышал за спиной шум мотора и увидел едущую на меня машину. Вначале я решил, что это кто-то из наших придурков шутит – иногда мы позволяли себе идиотские подтрунивания друг над другом. Но машина неслась на меня с такой скоростью, что я с трудом успел отпрыгнуть на мусорную горку. В глаза и в рот забился песок, и, пока я отплевывался и протирал лицо, машина быстро развернулась и ослепила меня фарами. Из нее выбежало пять человек. Я не успел подняться на ноги, как один из них ударил меня кастетом по голове, стало очень больно, и я потерял сознание. Пришел в себя я тоже от боли. Кто-то бил меня железным прутом. Я слышал, как трещат мои ребра.

– Очухался! – услышал я грубый голос.

Я с трудом открыл глаза и сплюнул выбитые зубы. На меня смотрел какой-то жуткий тип, небритый, взъерошенный, с кривым перебитым носом. За его спиной стояли еще человек шесть таких же головорезов, двое из них держали в руках железные прутья. Я сразу понял, в чем дело. Голова моя была рассечена в нескольких местах, и в волосах запеклась кровь. Видно, в беспамятстве я провалялся довольно долго и получил уже немало ударов. Тело мое было сплошным комком боли. Горбоносый, которого его дружки называли Зомби, поднес к моему лицу лягушку. Вставил ей в зад соломинку и стал надувать. При этом он не отрываясь смотрел на меня и мерзко улыбался крохотными мутными глазками. Мои руки были связаны, ноги тоже. Пошевелиться я не мог.

– А с этим что будем делать? – спросил кто-то за спиной у Зомби.

– Думаю! – ответил он.

Мне стало так страшно, что я не мог вымолвить ни слова. Дернулся корпусом и упал с металлической коряги, на которой лежал, на землю. Кричать я тоже не мог, потому что рот мой был залеплен скотчем. Зато я увидел в стороне своих приятелей – тех, с кем еще вчера я играл в карты.

Один из них лежал лицом в луже мазута и не шевелился. Голова его была утоплена в мазуте, а из затылка торчала лопата. Штаны были приспущены, и на фоне черной лужи белел его исцарапанный зад. Это было такое нереальное зрелище, что я чуть было снова не потерял сознание. Мне показалось, что все происходит во сне и скоро я должен проснуться. Как это обычно бывает в кошмарах, ты просыпаешься в самый критический и роковой момент, когда ситуация, в которой ты находишься, кажется уже неразрешимой. Но я не просыпался.

Чуть в стороне стоял ржавый автобус. От него остался один только остов, все самое ценное, что можно было отвинтить и унести, наши пацаны давно уже растащили. Не было ни стекол, ни сидений, ни жестяных листов крыши. Внутри искореженного салона ржавчина поросла мхом, а сквозь дыры в полу тянулась трава. Рядом с автобусом я увидел еще одного своего приятеля, вернее, то, что от него осталось. В побагровевшей траве лежало истыканное чем-то острым, изрезанное тело. Ни один математик не смог бы сосчитать, сколько ранений было нанесено парню. Руки и ноги были переломаны и разлетелись так, что напоминали свастику. Штаны на нем тоже были приспущены, но зад был не белым, а тоже был весь расцарапан, залит кровью и калом. Меня чуть не стошнило. И вырвало бы, но на утреннюю пробежку я выходил обычно не позавтракав. Голова жертвы была расколота кубиком и напоминала глиняный кувшин, отрытый из древнего могильника. Только черепу этому в музеях, понятное дело, не выставляться, этой расколотой башке. К трупу подбежала лохматая псина и принялась было слизывать растекшиеся по земле мозги, но кто-то из отморозков бросил в нее камень. Попал псине в туловище. Та взвизгнула и отбежала в сторону, на безопасное расстояние.

Я снова дернулся, но горбоносый ударил меня ногой по лицу, отчего челюсть едва не отлетела от головы, а изо рта хлынула струя крови. Рот был залеплен лентой, и я чуть было не захлебнулся собственной кровью. Каблук у Зомби был подбит острой подковой.

– Лежи! – тихо произнес он и выбросил в сторону надутую лягушку. – Этого тоже! – скомандовал Зомби, и я понял, что судьба моя решена. Все, это конец.

Ко мне подошел кто-то из бандитов и стал на меня мочиться. Большего унижения в жизни своей я не испытывал. Я ничего не мог сделать, только увертывался от пахучей струи, которую этот гнус норовил направить мне прямо в лицо. Все это очень веселило его приятелей-бандитов. Представляю, как я был жалок в эту минуту, когда извивался, как червь, и елозил по земле, издавая мычащие звуки.

– Этого тоже! Кончай! – повторил Зомби, сдерживая приступы смеха.

Весел он не был, чувствовалось, что сердце его точит какой-то червь и полного удовлетворения от своих зверств горбоносый не получает. Глаза его тоже не смеялись, а как-то болезненно искрились. Зомби смотрел на меня холодным взглядом.

В стороне раздались истошные крики, которые, впрочем, быстро затихли после одиночного выстрела. В нашу сторону шел еще один человек из их банды. Он подошел поближе, и я увидел, что в руках он держит окровавленные клещи.

– Этого тоже? – спросил он у Зомби, и тот повторил в третий раз:

– Этого тоже!

Подошедший раскрыл клещи, и прямо перед моим лицом упал на землю окровавленный кусок мяса. Это были оторванные гениталии.

– Запихни ему в рот! – посоветовал кто-то из палачей, и тот, что только что на меня мочился, подняв с земли сочащийся кровью ошметок, ударил им меня по лицу.

– Котик, открой ротик! – пошутил писун и еще раз ударил меня грязным куском по лицу. Не будь мой рот залеплен скотчем, наверное, мне пришлось бы сожрать это кровоточащее мясо. Но писун запихнул мне оторванный член за пазуху. Решил пошутить. – На том свете пригодится, – объяснил он, – будет что сосать!

На этот раз засмеялся даже Зомби, шутка показалась ему очень смешной.

– Прощай! – Подошедший с клещами достал из кармана куртки пистолет, которым он, по всей видимости, пару минут назад прикончил кого-то из моих друзей, чей член лежал сейчас у меня за пазухой, и взвел курок.

– А где пятый? – услышал я тонкий девчачий голос, и этот сиплый голосок напугал меня больше, чем все, что я только что увидел.

Забавно наблюдать за тем, как сходишь с ума. Кто не пробовал, тот многое потерял. Для меня это уже просто что-то вроде дурной привычки, к которой привязываешься с детства. Я взращен безумием и патологией. Хотя почему я называю эту привычку дурной, если мне нравится кататься на аттракционах безумия? Дух захватывает. Если бы не бокс, я не знаю, куда бы я выплескивал всю свою агрессию, всю ярость. Есть еще один способ, но я стараюсь о нем не думать. Мне хочется верить, что это не я, Лейба (Голем) Гервиц, совершаю преступления, а мой двойник, моя тень. Мое «второе я». Мое «альтер эго», если выражаться по-умному. После каждой новой жертвы я на какое-то время прихожу в равновесие, живу, как все нормальные люди, тихой жизнью. Но проходит месяц, другой, и мне словно чего-то начинает недоставать. Зверь во мне пробуждается и просит крови. «Крови! Крови!» – кричит зверь. И если я вовремя его не покормлю мясцом своих жертв, он накинется и разорвет на куски меня самого. Шутить с этой ненасытной тварью я не рискую и выхожу на охоту. Быть среди людей преступником тоже страшно, потому что ты отказываешься от человеческих норм, от морали, по которой пытаются жить люди, ты переступаешь черту, за которой неизбежно ждет расплата. Но страшнее лютость зверя, живущего внутри тебя, – его невозможно ни убить, ни насытить, ни приручить. Тут есть, правда, и свои плюсы. Если ты его вовремя кормишь, зверь становится твоим проводником в мир, раскрывающий темные бездны в тебе самом. Зверь показывает тебе, кто ты есть на самом деле. А ты и есть кровавый Голем, рвущий людей на куски.