Уоррен Мерфи - Призраки войны

Чиун сказал свое веское слово:

– Есть одна маленькая просьба, о Император! Когда историки будут писать отчет об этом событии, можно назвать меня корейцем, как оно и есть на самом деле, а не вьетнамцем?

– Простите, но это разрушит всю нашу легенду.

– Тогда я просил бы вас проследить за тем, чтобы обо мне вообще не упоминали, – огорченно произнес Чиун и вышел из зала, не в силах скрыть раздражения.

– А как насчет капитуляции? – спросил Римо, когда за Чиуном закрылась дверь.

– Я обсудил с президентом и этот вопрос. Боюсь, что это бесполезная бумага, – ответил Смит, доставая из кармана смятые листки и передавая их Римо.

– Даже когда мы победили, нам не дают возможности воспользоваться плодами нашей победы, так? – заметил Римо.

Смит откашлялся.

– Думаю, вам приятно будет узнать, что Янгблад был похоронен на Арлингтонском мемориальном кладбище со всеми подобающими почестями.

– Он заслуживал лучшего. Он заслуживал права жить!

– Попытайтесь забыть об этом.

– Почему вы мне заранее не сказали о похоронах? Я бы тоже пошел.

– А я бы вам не позволил, – сказал Смит и направился к двери.

– У меня такое чувство, что я не до конца исполнил свой долг.

– Безопасность прежде всего.

И дверь за Смитом захлопнулась прежде, чем Римо успел выругаться.

Служитель Мемориала ветеранов Вьетнама в Вашингтоне чистил дорожки, сметая накопившийся за день мусор. Мусора было, на удивление, мало, если учесть, как много людей проходит каждый день между двумя черными гранитными стенами с именами пятидесяти восьми тысяч погибших американских солдат. Что ж, от этого работа становится легче, но важность ее нисколько не уменьшается – служитель ощущал гордость оттого, что американцы снова стали отдавать дань уважения павшим.

Уже наводя последний лоск, служитель заметил какого-то человека, который присел на корточки возле одной из стен. Он легонько прикасался пальцами к поверхности стены. Служителю часто доводилось видеть такое – обычно это означало, что посетитель нашел имя близкого и дорогого человека.

Служитель решил отойти, чтобы не мешать. Возможно, посетитель разглядывает имя погибшего боевого товарища или родственника. Лучше оставить его одного.

Некоторое время спустя служитель увидел, что посетитель уходит. Несмотря на холод вашингтонской зимы, казалось, что ему тепло в одной легкой майке с короткими рукавами. Когда посетитель проходил мимо, служитель кивнул ему, и тот кивнул в ответ. Служителя поразили глаза – самые мертвые из всех, какие ему когда-либо доводилось видеть. Служитель даже вздрогнул. Наверное, этот парень тоже ветеран. У него именно такой взгляд. Как это про тайной говорят? Ах, да! Взгляд такой, будто он видит все, что происходит в тысяче ярдов отсюда.

Закончив свою работу, служитель на минутку остановился возле той части стены, где сидел этот поздний посетитель с мертвыми глазами. Повинуясь какому-то импульсу, он присел на корточки в том же самом месте. К своему удивлению, он обнаружил, что перед его глазами – часть стены без всяких надписей, специально оставленная для тех пропавших без вести солдат, чья судьба до сих пор неизвестна.

Под самым нижним именем была новая надпись. Она была не похожа на другие. Не очень аккуратно выбита, буквы не совсем ровные. На земле, у подножия стены, лежали гранитные крошки и пыль.

Служитель прочитал надпись:

РИЧАРД ЯНГБЛАД, МОРСКАЯ ПЕХОТА США

Служитель решил, что если кто-нибудь его спросит, то он ответит, что и понятия не имеет, откуда взялась эта новая надпись. Что-то говорило ему: это имя имеет право находиться на стене – может быть, даже больше, чем другие.

Единственное, чего он тай и не сумел понять, – это то, как парень с мертвыми глазами умудрился выбить эту надпись на гранитной стене? Ведь никаких инструментов у него при себе не было...