Джо Горес - Время хищников

— И произошло это в ту пятницу, когда...

— Да. Примерно в восемь часов. Его мать твердила, что с ее мальчиком хотели совершить развратные действия, поэтому мы переговорили с ним. В основном он все выдумал, чтобы его не отлупцевали за позднее возвращение. Но он действительно видел, как четверо парней вылезали из машины к северу от поля для гольфа, на дороге, уходящей от...

— Я знаю это место, — кивнул Курт.

— Земля там покрыта опавшими листьями, снять следы протектора невозможно, тем более доказать, что машина заезжала туда именно в пятницу. Самое интересное, что в салоне горела лампочка, и мальчишка утверждает, что это был «шеви»-фургон выпуска пятьдесят шестого или пятьдесят седьмого года. Он в этом уверен. Разумеется, никаких примет этих парней, просто большие парни, но для десятилетнего большими являются все старше четырнадцати. Один вроде бы толстый, второй — невысокий. Более ничего.

Курт насупился.

— Они приехали, когда стемнело, потом пересекли поле для гольфа и вышли на нашу подъездную дорожку...

— Совершенно верно. Двинулись по траве. Опять же никаких четких отпечатков, лишь место, где прошли несколько человек, возможно, четверо, — Уорден наклонился вперед, посмотрел на свои могучие кулаки. — В одном нам повезло. Совершенно случайно я попросил экспертов поискать отпечатки пальцев в библиотеке, где, как мы предполагаем, все и произошло. И они нашли отпечатки трех пальцев и половины ладони, принадлежащих одной руке. На стене над диваном, об которую он мог опереться, когда...

Курт с шумом выдохнул.

— Похоже, вы немалого добились, сержант. И что вы намерены делать дальше?

Уорден поерзал на стуле. Начал вертеть в руках шариковую ручку. Когда же пауза слишком затянулась, вновь посмотрел на Курта.

— Более ничего, — и добавил, увидев, как потемнели глаза Курта: — Нет, мы не закрываем дело. Но расследование считаем законченным.

— Но вы не можете... просто поставить точку!

На него обернулись, правда, лишь на секунду. В Бюро детективов привыкли к крикам.

— Неужели вы думаете, что мне этого хочется? — Уорден пристально смотрел на него. — Я делю людей на две категории: черви и человеческие существа. Нарушающие закон и законопослушные. Эти четверо мерзавцев — черви. Я хотел бы провести с каждым из них пять минут в темном переулке. После этого они бы и близко не подошли к женщине. В случае же ареста, профессор, мне не удастся посадить их в камеру.

— Что вы такое говорите? — взвился Курт. — Почему не удастся? Они же напали на человека и ослепили его. Моя жена их видела, поэтому они ворвались в дом и... — голос его оборвался: слишком ярко представил он себе, что произошло потом, — и привело это к тому, что моя жена покончила с собой. И после этого вы утверждаете, что не сможете посадить их в камеру, даже если и арестуете.

— Хорошо, вернемся к нападению на Рокуэлла, профессор. Этот парень слеп. Как он сможет опознать их в суде? По системе Брайля?

— Но...

— Помните, что защиту будет представлять ушлый адвокат. Голоса? Да кого сумели осудить, ссылаясь в качестве улики на голоса, разве что эту французскую дамочку, Жанну д'Арк.

— Но моя жена при этом присутствовала. Она... — Курт смолк.

— Да. Она мертва. Парнишка на велосипеде? Прекрасный свидетель. Он видел четырех больших парней, выходящих из машины. Да, у нас есть отпечатки пальцев. Вещественная улика. Если их оставил один из этой банды, если мы таки поймаем его, если заставим сознаться и назвать остальных, какую это принесет нам пользу? — Он пренебрежительно фыркнул. — Допустим, о-пи [7] доведет дело до суда, предъявив им обвинения в нападении и изнасиловании, и что потом, учитывая, что в нашем штате эти преступления не караются смертной казнью? Это же подростки. После того как выскажутся все судебные психоаналитики, журналисты и адвокаты, о-пи очень повезет, если эти поганцы получат год условно и будут отпущены на поруки родителей, — Уорден раздраженно отбросил ручки. — Подростки, черт бы их побрал! Курт медленно поднялся. Голова разламывалась, живот скрутило узлом.

— Вы хотите сказать, что их едва ли будут судить, если поймают, а если дело попадет-таки в суд, им удастся избежать наказания?

Уорден развел громадными ручищами.

— Я солгу, сказав что-то иное, — он встал, протягивая руку. — Не сердитесь на меня, профессор. Такова жизнь.

Курт посмотрел на руку, потом в глаза Уордена. Пожимать руку он не стал, повернулся и направился к двери. За его спиной Уорден покачал головой, вздохнул и уселся за стол, глубоко задумавшись.

Опять они смотрят эту глупую викторину, подумал Рик. Вопли ведущего и крики зрителей, рвущиеся из телевизора, долетали и до его комнаты. Как можно заниматься в такой обстановке? Он покачал головой. До экзаменов-то три недели. И он должен их сдать, чтобы не загреметь в армию. Даже его отец, служивший в ВВС во время второй мировой войны, говорил, что армейская служба — потеря времени.

Вопросы для изучения:

1. Основные положения программы немецких либералов 1884 года.

Разглядел ли их этот велосипедист? Сможет ли опознать?

2. Какой христианский философ написал «De Consolatione philosophiae»?

В газетных заметках, касающихся самоубийства Паулы, о мальчишке не упоминалось. Означает ли это, что полиция его не нашла?

3. Назовите название книги об истории Англии, написанной преподобным...

Рик захлопнул учебник. Если мальчишка раньше не обратился в полицию, чего ему идти туда сейчас? Может, полиция даже не знает о том, что она трахалась, перед тем как покончить с собой. Может...

Ну почему она это сделала?

Мрачные мысли копошились у него в голове, словно крысы в подвале, но Рик быстро отогнал их прочь. Ее уже нет, и единственная грозящая им опасность — этот мальчишка. Если его как следует запугать, если он не решится опознать их, тогда им не о чем беспокоиться. Но как его запугать?

Рик забарабанил пальцами по столу. Лучше всего позвонить по телефону. Тогда он их не увидит, а потому не опознает. Разговор по телефону... с угрозами... А не позвонить ли его мамаше? Так будет лучше. Рик хорошо знал, какой заботливой становится мать, если внушить ей, что ее ребенку грозит опасность.

Он быстро спустился вниз, прошел к телефону в холле. К счастью, его сестер не было дома, а родители уткнулись в телевизор. Они бы учинили скандал, увидев, что он не занимается. Мать жутко боялась, что он провалит экзамены и загремит в армию.

Отец Толстяка Гандера, работавший на сталеплавильном заводе, перебрался в Калифорнию из Огайо сразу после войны и задешево купил акр земли неподалеку от Миддлфилд-роуд. Гараж он построил достаточно далеко от бунгало, с тем чтобы при необходимости ремонтировать автомобили. Но после смерти жены свой досуг он стал посвящать исключительно рыбалке. Так что гараж, отделенный от дома полосой земли, заросшей не пойми чем, перешел во владения Толстяка. Там он действительно ремонтировал свои «шеви», «рамблер» и «додж» отца. В гараж он провел телефон, а окна закрасил черным, чтобы компания могла пить пиво, не опасаясь, что кто-то их увидит.