Томас Фейхи - Ночные видения

— И это он рассказал вам о новом методе лечения?

— Да, примерно месяц назад. Арти связался с доктором Клеем, который пригласил его для участия в новом проекте. От него я узнал и номер телефона доктора.

— И… думаете, доктор Клей сможет мне помочь?

Она слышит в своем голосе нотки отчаяния. Отец Морган ободряюще кивает:

— Думаю, да.

Но Кэтрин все равно не уверена. Трудно связывать все свои надежды с человеком, которого знаешь менее двадцати четырех часов, и каким-то парнем из киберпространства. Следующие несколько миль они не разговаривают. По обе стороны от дороги нет ничего, кроме пустых, унылых полей. Воздух отравлен неистребимым запахом навоза. Даже дорожные указатели выглядят уставшими от жизни. Тихие, молчаливые городки с выцветшими, незнакомыми названиями. Кэтрин не знает, куда именно держит путь. Куда-то на запад. И ей вдруг приходит в голову, что она тоже одна из тех, кого доктор Морган назвал потерянными.

20.53

Они спускаются по ступенькам к квартире Арти, но прежде чем отец Морган успевает постучать, дверь открывается. Площадку заполняет мутный желтый свет.

— Арти? — с улыбкой спрашивает отец Морган. Молодой человек пожимает ему руку, затем смущенно и неловко здоровается с Кэтрин.

— Входите, входите, — бормочет он, избегая смотреть им в глаза.

Они проходят в квартиру.

Комнату освещает стоящая в углу напольная лампа под старым абажуром. На деревянной стене, за диваном, висит распятие. Если Арти католик, думает Кэтрин, то его объединяет с отцом Морганом не только бессонница.

Большую часть дивана и почти весь кофейный столик занимают газеты. На одной стопке дымится тарелка с приготовленным в микроволновке обедом. Это паста, посыпанная чем-то зеленым, предположительно брокколи. «Как хорошо, что мы уже пообедали», — думает Кэтрин.

— Извините за беспорядок, — бормочет Арти, собирая газеты.

Разговаривая, он почти всегда смотрит вниз. Высокий и худощавый Арти неуклюже курсирует между кухней и гостиной, убирая обед и перекладывая газеты с одного места на другое. Кэтрин то и дело ловит на себе его мимолетные, брошенные украдкой взгляды, которые наводят ее на мысль, что, может быть, она первая женщина, переступившая порог этой квартиры.

Освободив от газет диван, Арти делает приглашающий жест. Себе он приносит стул. Кэтрин замечает темные круги у него под глазами, почти черные на бледной коже, и щербинку на верхнем зубе.

Говорит в основном отец Морган. На протяжении следующих двух часов он рассказывает о своем детстве в Солт-Лейк-Сити, о маленькой католической общине, своей церкви и вынужденном отходе от дел из-за участия в демонстрации за права геев.

Время уже позднее, и Кэтрин думает, что было бы неплохо разойтись. Выключить свет и попытаться уснуть.

— Я устала, — нетерпеливо говорит она.

— Наверное, нам всем стоит лечь, — со слабой улыбкой предлагает отец Морган.

Наступает момент, которого они все с тревогой и страхом ждут каждый вечер, но альтернативы не предлагает никто. Поиграть в карты. Посмотреть телевизор. Поболтать о том о сем. Как бы они ни старались, как бы ни притворялись, ничто не изменит того факта, что каждому из них в конце концов придется встать лицом к лицу с неумолимым врагом — бессонницей.

Арти достает из встроенного шкафа подушки и одеяла. Стелит простыню на диван. Раскладывает спальный мешок для отца Моргана. Потом, не сказав ни слова, уходит в спальню и закрывает за собой дверь.

Отец Морган поворачивается к Кэтрин:

— Вы в порядке?

— Да. — Кэтрин смотрит, как он расстегивает рубашку, снимает ее и бросает на пол. — Просто… все происходит так быстро.

— А знаете, я рад, что вы здесь.

Он забирается в спальный мешок и поправляет подушку.

— Спасибо.

Кэтрин выключает свет и ждет, пока глаза привыкнут к темноте. Улегшись на диван, она старается не думать о Максе, о той жизни, которая могла бы быть у них двоих. Раньше, когда они любили друг друга, ей нравилось мечтать, представлять, какой будет их свадьба, где они будут жить, как будут встречаться после работы, какие имена дадут детям. Девочку Кэтрин хотела бы назвать Изабеллой. Ей всегда нравилось это имя. Изабелла. Изабелла Харрис.

Стоп. Надо думать о себе. О будущем.

Она должна держаться подальше от друзей и родных, пока не получит ответы на некоторые вопросы. Для этого придется все начать заново. Утром надо просмотреть газеты, поискать работу и место, где можно остановиться. Здесь неуютно. Арти не вызывает доверия. За последний час он трижды открывал дверь спальни и проходил в туалет. Ей кажется, что он наблюдает за ней.

Но сейчас у нее нет других вариантов. Она подтягивает к себе сумку и достает портативный проигрыватель.

В наушниках начинает звучать музыка. «Голъдберг-вариации». Последний подарок, который сделал ей Макс. Кэтрин слушает диск по ночам, чтобы не думать, не вспоминать грохот приближающегося поезда. Дрожание моста. Оглушающий гудок. И свой собственный беззвучный крик.

19 октября 2000 года 23.34

В ее новой квартире нет мебели. Дом спрятался в затянутых туманом холмах под Койт-Тауэр. И все равно Кэтрин рада, что избавилась от Арти, его прощупывающих глаз, неловкого тела. Отец Морган еще не подыскал себе жилья и постоянно говорит Кэтрин, что ей повезло найти квартиру так быстро.

Ночные видения становятся все страшнее, все реальнее, и ей не терпится поскорее познакомиться с доктором Клеем. Отец Морган медлит, он пока еще не уверен в том, что участие в проекте пойдет ей на пользу, но Кэтрин надеется убедить его в обратном.

Глаза устали от чтения, и она закрывает Библию и кладет ее рядом со сборником рассказов Франца Кафки. Других книг у нее нет, а эти ей подарил несколько дней назад отец Морган. Кэтрин уже во второй раз перечитывает Книгу Иова. Иов, великий страдалец. Иов, лишившийся сна из-за того, что Бог заключил пари с Дьяволом.

Кэтрин встает с матраса, расстеленного на полу в гостиной, и идет в ванную. Может быть, ванна поможет расслабиться, думает она и, отвернув краны, рассматривает себя в зеркале. Во флуоресцентном свете кожа выглядит бледной и безжизненной.

В дверном проеме за спиной возникает подобно фантому чья-то фигура. Так и Макс появился когда-то из тумана. Дыхание касается ее плеча, и Кэтрин с опозданием сознает, что видит в зеркале совсем другое лицо: белое лицо Арти.

Кэтрин поворачивается к нему. Он прижимается к ней, и она уверена, что он слышит, как трепещет ее сердце.

— Что ты делаешь?