Никки Френч - На грани

У всех компаний, доставляющих товары почтой, круговая порука, они обмениваются именами и адресами, особенно когда замечают у заказчиков патологическую склонность к ненужным покупкам. Заказчик в том же положении, что и признанная школьная красавица: в друзья к ней набиваются все, даже те, кого она вовсе не желает видеть. Честное слово, иногда я получаю рекламные брошюры от самых удивительных людей. Не далее как на прошлой неделе мне прислали рекламу пончо из шерсти ламы. Двадцать девять фунтов и девяносто девять пенсов. Два пончо можно заказать за тридцать девять фунтов и девяносто девять пенсов. Как будто кому-то в Англии нужна традиционная одежда жителей Анд! Над этим предложением я не раздумывала ни секунды.

Но все это пустяки по сравнению с тем, что случилось в понедельник, когда я вышла из дома и обнаружила на коврике у двери привычную кучу бумаг. Целые россыпи пестрых листовок с самыми разными предложениями — доставить пиццу с бесплатной кока-колой, вымыть окна, оценить дом, поставить металлические двойные оконные рамы. И среди них — конверт со «Специальным предложением от компании „Викторианские интерьеры“». Его я и открыла.

Ручаюсь, вы вскрываете конверты не задумываясь. Это пустяковое, будничное дело. Лично я вскрываю конверты машинально. Беру письмо, переворачиваю его адресом вниз. Если конверт заклеен крепко, подцепляю ногтем уголок клапана и надрываю его. Главное — чтобы получилась дыра, в которую можно просунуть указательный палец и провести им вдоль сгиба, разрывая конверт по всей длине. Так я и поступила, что удивительно — не почувствовав никакой боли. Только вскрыв конверт, я увидела внутри тускло поблескивающий металл. Конверт был влажным на ощупь, весь в красных пятнах.

Я вдруг ощутила не боль, а тупую ломоту в правой руке. Посмотрела на руку и не сразу сообразила, что вижу. Мне показалось, что кровью закапано все: мои светло-коричневые брюки, пальцы, пол. Все еще не понимая, что произошло, я тупо уставилась на конверт, словно это из него вылилась теплая алая краска. Опять увидела тусклый металл. Плоские железки, прикрепленные в ряд к куску картона. Вдруг я вспомнила, как в детстве, присев на край ванной, наблюдала за отцом, который брился, взбив на щеках мыльную пену на манер бороды Санта-Клауса. Брился старомодной опасной бритвой.

Я снова взглянула на свои пальцы. Кровь ровной струйкой текла вниз, на паркет. Я поднесла руку к глазам и прищурилась. На указательном пальце был глубокий свежий порез. Я чувствовала, как палец пульсирует, изливая кровь. Руку вдруг пронзила боль, у меня закружилась голова, разом бросило и в жар, и в холод. Я не расплакалась и не закричала. Меня не затошнило. Просто ноги отказались держать меня, и я осела прямо на кровь. Не знаю, сколько я просидела на полу. Наверное, несколько минут — пока не зашла Лина и не бросилась за помощью. У вбежавшей Линн рот стал похож на идеально круглое О.

На ней кремовые слаксы и малиновая блузка. Рука перевязана, она то и дело поддерживает ее здоровой рукой — бережно, как раненую птицу. Волосы заложены за уши, лицо кажется осунувшимся, скулы выпирают. Она уже выглядит старше. От меня быстро стареют.

Сегодня она без сережек. Забыла про духи. По сравнению с красной помадой на губах лицо кажется желтоватым. Пудры чересчур много, она свалялась на щеке и лбу. Движется как во сне, шаркая ногами. Плечи поникли. То и дело хмурится, словно пытается что-то вспомнить. Прижимает ладонь к сердцу. Хочет убедиться, что оно по-прежнему бьется. Та, другая, тоже делала это.

Она была такой подтянутой, а теперь вдруг распустилась, обмякла. Мало-помалу в панцире появляется трещина. Я уже вижу ее. Вижу то, что она прячет от всех. Страх выворачивает людей наизнанку.

Иногда мне хочется смеяться. Как удачно все вышло! Вот она, моя настоящая жизнь. Этого я и ждал.

— Больно? — Старший инспектор Линкс придвинулся ко мне. Слишком близко. Но казался далеким.

— Мне дали обезболивающее.

— Отлично. Нам надо задать вам несколько вопросов.

— Да ради Бога.

Иногда полицейские бывают полезны. С ними к врачу пропускают без очереди, есть кому свозить пострадавшего в больницу и приготовить чай. Но больше они ни на что не годятся.

— Понимаю, вам сейчас тяжело. Но нам нужна помощь.

— Зачем? С меня хватит вопросов. По-моему, все очень просто. Какой-то человек приходит к дому и подбрасывает письма. Так почему вы не можете выследить его и поймать с поличным?

— Это непросто.

— Почему?

Линкс глубоко вздохнул.

— Когда один человек угрожает другому... — Он осекся.

— Ну, ну?

— Мы должны выяснить, кто именно.

— Продолжайте. Хотите чаю? Чайник рядом.

— Нет, спасибо.

— А я, если не возражаете, выпью. — Я налила себе чаю, поставила чайник на прежнее место, но почему-то он опрокинулся, упал на плиточный пол и разбился. Повсюду расплескался горячий чай. — Простите, это из-за руки. Какая я неуклюжая.

— Разрешите, я помогу. — Линкс начал подбирать с пола осколки фарфора. Линн для разнообразия сделала хоть что-то полезное — вымыла пол. Потом мы снова уселись за кухонный стол. Линн передала Линксу какую-то папку, тот открыл ее. Внутри я увидела список имен и фотографии. Учителя, садовник, риэлтор, архитектор — костюмы, футболки, бритые подбородки, щетина. От боли или обезболивающего, а может, и от шока, я сидела как во сне и соображала медленно. Было почти забавно изучать этот список незнакомых людей.

— Кто это? Преступники?

Линкс неловко отвел взгляд:

— Понимаете, нам не положено... Могу сказать только, что мы ищем связи между вами и... — он замялся, подыскивая слово, — теми людьми, у которых были подобные затруднения. Любое совпадение может оказаться зацепкой. Даже если оно на первый взгляд случайное. Возьмем, к примеру, этого риэлтора, Гая Брэнда. Я ни на что не намекаю, но риэлтор имеет свободный доступ во многие дома. А вы недавно переехали.

— И пока искала дом, познакомилась с сотней риэлторов. Но у меня отвратительная память на лица. Почему бы вам не обратиться к нему самому?

— Так мы и сделали, — ответил Линкс. — Но в списках клиентов вас нет. Правда, у них в бумагах черт ногу сломит.

Я присмотрелась.

— Лицо знакомое... Но по-моему, все риэлторы похожи.

— Следовательно, вы могли видеть его?

— Точно не скажу. Но если вам известно, что я с ним виделась, значит, так и было.

Этот ответ Линкса не удовлетворил.

— Если хотите, я могу оставить фотографии вам.

— Но зачем ему это? — спросила я. — Зачем столько хлопот?

Линкс впервые за все время разговора заглянул мне в глаза, не скрывая беспокойства.

— Не знаю.

— Да, напрасно я напомнила, — съехидничала я. В эту минуту человек восемь полицейских расползлись по дому как муравьи с какими-то коробочками и мешочками, тихо переговаривались по углам, смотрели на меня как на раненого зверя. Я натыкалась на них повсюду, куда бы ни шла. По-своему они были очень вежливы, но я чувствовала себя как в гостях. Я повысила голос: — Я просто хочу знать, что делаете вы, пока я ломаю голову, соображая, как вам помочь?