Калеб Карр - Алиенист

– Я не оставлю ее. Я кивнул:

– Хорошо. Тогда хотя бы встаньте в дверях, вы весь промокли. Зашевелились только его глаза – скользнули вниз, на одежду; затем он кивнул и шатко тронулся за мной под укрытие крошечного козырька над входом. Мы простояли там некоторое время, а потом Ласло заговорил – так же безжизненно:

– Вы знали… мой отец…

Я взглянул на него, и сердце мое сжалось от того, какая мука была на его лице. Немного помедлив, я кивнул:

– Да, Ласло. Я знал его.

Он неуклюже дернул головой.

– Нет. Я не об этом. Вы знаете, что отец повторял мне, когда я был… маленьким?

– Нет. Что же?

– Что… – начал он таким шершавым голосом, что каждое слово, казалось, доставляет ему физическую боль. Но слова эти сыпались чаще. – Что я знаю не так много, как думаю. Что я думаю, что знаю, как людям надо себя вести, что считаю себя лучше его. Но однажды… сказал он, однажды – я пойму, что это не так. И до тех пор буду просто самозванцем…

И снова я не знал, как сказать Ласло, что я прекрасно понимаю его – особенно после того открытия Сары. Поэтому я просто положил руку ему на здоровое плечо, а он рассеянно принялся разглаживать складки на сюртуке.

– Я совершил… некоторые приготовления, – с трудом произнес он. – Скоро прибудет человек из похоронного бюро. После этого мне надо вернуться домой. Стиви и Сайрус…

– Сара за ними присматривает.

Голос его вдруг окреп, и в нем послышалась даже какая-то злость:

– Я обязан их оберегать, Джон! – Он потряс перед собой кулаком. – Это мой долг. Я привел этих людей в свой дом. Я отвечал за их безопасность. А теперь взгляните на них – только взгляните! Двое полумертвы, а одна… она… – Он втянул воздух и посмотрел на дверь, словно сквозь железо видел ржавый стол, на котором теперь лежала девушка, значившая для него надежду на новую жизнь.

Сжав его плечо крепче, я начал:

– Теодор ищет…

– Меня больше не интересует, чем занимается уполномоченный и его полиция, – резко перебил меня Крайцлер. – Равно как и то, что вообще там происходит. – Он умолк, поморщившись от боли, снял мою руку со своего плеча и отвернулся. – Все кончено, Джон. Это кошмарное, кровавое дело… это расследование. Закончено. Все.

На какое-то время я просто лишился дара речи. Нет, он говорил вполне серьезно.

– Крайцлер. – в итоге выдавил я. – Дайте себе пару дней отдыха, и потом…

– Что – потом? – парировал он. – Потом убьют еще одного из вас?

– Вы не можете отвечать за…

– Только не рассказывайте мне, за что я могу или не могу отвечать, хорошо?! – заорал он. – Кто, если не я? Это все мое собственное тщеславие – Комсток был прав! Я впал в слепую ярость, стараясь подтвердить свою драгоценную точку зрения, забыв об опасности, которую это может навлечь. А чего они все хотели? Комсток? Коннор? Бёрнс? Те двое в поезде? Они хотели остановить меня. Я же при этом полагал, что моя работа превыше всего – я думал, что знаю, как лучше! Все это время мы охотились за убийцей, Джон, но главная опасность не он – а я! – Стиснув зубы, он вдруг зашипел: – И с меня довольно – я уже насмотрелся. Если опасность – я, то я исчезну. И пускай он убивает дальше кого хочет и сколько хочет. Если им нужно именно это. В конце концов, он – часть их порядка, их бесценного общественного устройства, без таких тварей у них не будет козлов отпущения, и некем будет извинять их собственную жалкую жестокость! Кто я такой, чтобы вмешиваться?…

– Крайцлер, – тревожно сказал я, ибо теперь не оставалось сомнений: он говорил все это всерьез. – Прислушайтесь к себе, вы же идете вопреки всему, что…

– Нет! – воскликнул он. – Я иду на поводу! Я вернусь в свой Институт, в свой вымерший дом и просто забуду об этом деле. Поставлю на ноги Стиви и Сайруса и больше никогда не подведу своих друзей под удар ради своих тщеславных замыслов. А это их кровавое общество, которое они сами себе построили, может смело катиться туда, куда они же его и подтолкнули, – к чертям!

Я отступил на пару шагов, отчасти понимая, что с ним сейчас спорить бесполезно. Но его слова кольнули меня очень больно.

– Ну раз так – хорошо. Если вы предпочитаете жалеть себя… Как ответный аргумент, он замахнулся на меня левой, но безбожно промазал.

– Да будьте вы прокляты, Мур! – вырвалось у него сквозь краткие быстрые вдохи. – И вы, и они все тоже! – Он схватился рукой за створку железной двери и распахнул ее, после чего несколько секунд стоял, усмиряя дыхание. Расширившимися от ужаса глазами он смотрел в сумрачный жалкий вестибюль морга. – И будь проклят я сам, – заключил он тихо. Грудь его наконец перестала вздыматься. – Я подожду внутри. И буду признателен, если вы сейчас уйдете. Сегодня я распоряжусь, чтобы мои вещи перевезли из № 808. Я… Простите меня, Джон.

Он скрылся во тьме вестибюля, и дверь лязгнула у него за спиной. Какое-то время я простоял под дождем, пока намокшая одежда не стала липнуть к телу. Я оглядел площадь, бесчувственные кирпичные коробки зданий, поднял голову к небесам. Западный ветер все крепчал – теперь он нагнал целую стаю туч. Поддавшись необъяснимому порыву, я быстро нагнулся, вырвал из-под ног кусок дерна и швырнул его в черную дверь.

– Да будьте вы все прокляты! – крикнул я, воздев к небу испачканный кулак, но облегчения это не принесло никакого. Я позволил руке упасть, стер с лица дождевую влагу и, пошатываясь, вернулся к кэбу.

Не желая ни с кем встречаться на обратном пути, я сразу велел извозчику доставить меня к № 808 по Бродвею. Во всем здании почти никого еще не было, и когда я ввалился в нашу штаб-квартиру, тишину в ней нарушали только удары дождя о готические окна вокруг меня. Я рухнул на диван маркиза Каркано, и взгляд мой уперся в нашу гигантскую грифельную доску, испещренную пометами; дух мой упал ниже некуда. Скорбь и безысходность, к счастью, наконец сдались под натиском измождения, и почти весь тот ненастный и угрюмый день я проспал. Но около пяти меня поднял громкий стук в дверь. Доковыляв до нее и открыв, я обнаружил перед собой насквозь мокрого посыльного из «Вестерн Юнион» – он сжимал в кулаке влажный конверт. Я расклеил его, и губы мои довольно нелепо зашевелились, пока я читал текст депеши:

КПТН МИЛЛЕР, ФОРТ ИЕЙТС, ПОДТВЕРЖДАЕТ КПРЛ ДЖОН БИЧЕМ ИМЕЛ ЛИЦЕВОЙ ТИК. НОСИЛ ПОХОЖИЙ НОЖ. ВНЕ СЛУЖБЫ ЛАЗАЛ ПО ГОРАМ. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Я перечитал текст трижды, и тут до меня дошло, что посыльный стоит передо мной и что-то говорит.

– Что такое? – спросил я.

– Ответ, сэр, – нетерпеливо буркнул мальчишка. – Отвечать будете?

– Ох… – Я на миг задумался, пытаясь прикинуть, как лучше поступить в свете утренних событий. – Да… наверное.

– Тогда вам придется написать его на чем-нибудь сухом, – посоветовал он. – Мои бланки все вымокли.