Нельсон Демилль - В никуда

– Как жаль, что ты так чертовски разболтался.

– Мне за это платят. И за это называют сыщиком.

Она улыбнулась и, вспомнив, что мы совершенно забыли о хозяине, принялась с ним о чем-то болтать. Может быть, спрашивала, где он достал свой земляной пол. Угостила еще одной сигаретой и, вытащив из кармана счет из мотеля, что-то записала на обороте, наверное, они обменялись кулинарными рецептами. Но оказалось, что это адрес его родственника в Дьенбьенфу.

– Вот сюда надо выслать письмо мистера Вина.

– Зачем? – спросил я. – Ведь его все равно укокошат. Ты или кто-нибудь другой.

Сьюзан промолчала.

Тран Ван Вин улыбнулся мне.

– Давай выбираться отсюда, пока не началась кутерьма, – предложил я.

– Мы в безопасности, – отозвалась она. – Ты не поверишь: наш хозяин – секретарь деревенской партийной ячейки. – Она кивнула на плакат с изображением Хо Ши Мина. – Солдаты сюда не явятся, если он сам их не позовет.

Я посмотрел на дядюшку Хо. Мне, как всегда, везет: угодил в гости к самому главному здешнему комми. И он не отказался сотрудничать. Если бы Сьюзан правильно перевела мои вопросы о том дне, когда Вин видел, как капитал Блейк убил лейтенанта Хайн-са, он бы ответил.

– Parlez-vous francais? [105] – спросил я его.

Вьетнамец покачал головой.

– Ну хотя бы немного. Un peu? [106]

Он не ответил.

– Пожалуй, Пол, нам пора, – заявила Сьюзан. – Пока он что-то не почуял.

– Я еще не закончил.

– Брось.

– Ответь мне, почему так важно прикрыть этого Эдварда Блейка?

– Ты мало читаешь газеты. Так я тебе скажу. У Эдварда Блейка здесь большие связи. Он завел в правительстве Ханоя много друзей – новых людей, которые хотят с нами дружить. Эдвард Блейк занимается бухтой Камрань, торговлей и нефтью. Плюс к тому он будет сопротивляться Китаю.

– Ну и что? Он же совершил убийство!

– Кому какое дело? Блейк готовится стать следующим президентом страны. Он нравится людям, нравится военным, нравится интеллигенции, нравится бизнесменам. И готова поспорить, десять минут назад он нравился тебе.

Так оно и было. Герой войны, и все такое. Он нравился даже моей матери. Смазливый на физиономию.

– Хорошо, – обратился я к Сьюзан, – давай предположим, что у Эдварда Блейка была веская военная причина покончить с лейтенантом Хайнсом. А теперь спроси у Вина, только без обмана, что он видел в тот день. Ну, спрашивай.

– Мы никогда не узнаем причины, – ответила она. – К тому же причина несущественна и мистер Вин ее не знает. – Она поднялась. – Пошли.

– Зато ты ее знаешь. Скажи мне.

Сьюзан двинулась к задней стене – туда, где со стеной сходился скат крыши. И оказалась к пистолету гораздо ближе, чем я.

– Я не хочу, чтобы ты знал. Ты и так слишком много знаешь.

Вьетнамец пытался понять, что происходит, и переводил глаза с меня на нее.

Я поднялся. Сьюзан понимала, что я догадался, куда она шла, и сказала:

– Пол... я тебя люблю. Поэтому не хочу тебе больше ничего говорить. И никому не упомяну, что ты узнал, что тот капитан – Блейк.

– Зато я упомяну, – оборвал я ее. – А теперь спрашивай его или рассказывай то, что знаешь сама.

– Ни то ни другое. – Она несколько секунд колебалась. – Давай ключи.

Я вынул из кармана ключи и бросил ей.

Сьюзан поймала их на лету и что-то сказала Вину. Тот оглянулся на меня, а она в это время достала из-под кровли пистолет и спрятала за спиной. Я прикидывал, услышат в деревне выстрел или нет. Или два выстрела.

– Я убивал за свою страну и делал много других дурных вещей, – сказал я ей. – Слышала когда-нибудь поговорку: "Я скорее предам родину, чем друга"? Было время, когда я в это не верил. Но сейчас сомневаюсь – не знаю, как бы поступил. Вот доживешь до моих лет, Сьюзан, оглянешься на сегодняшний день и, может быть, что-то поймешь.

Мы смотрели друг на друга. Я заметил, что у Сьюзан глаза на мокром месте – дурной симптом для здоровья мистера Вина. И для моего тоже.

Вьетнамец уже стоял и оглядывался на нас. Сьюзан что-то ему сказала, и он принялся собирать со стола вещи. Я хотел его остановить, но передумал. По разным причинам, не последняя из которых – пистолет.

Вин отдал ей фотоальбом, и она положила его в карман стеганой куртки. Затем – холщовый планшет с письмами, список американских военных советников в Куангчи, медальоны, бумажник, свадебное кольцо и часы. Сьюзан все это тоже распихала по карманам.

К этому времени Тран Ван Вин понял, что мы с ней в чем-то не согласны. Но, вежливый человек, он не позволил себе встревать в размолвку двух разнополых белых.

А мисс Уэбер тем временем продумывала свой следующий шаг: ведь можно было уйти тихо или нашуметь. Надо было как-то приглушить звук выстрела, и она, наверное, ломала голову, как это сделать. Я слабо представлял, чтобы Сьюзан убила Тран Ван Вина или своего нового любовника, но в этот момент вспомнил, как она не моргнув глазом разнесла головы двум солдатам. Она подошла к рюкзаку и достала шкурку, которую подарили ей горцы. Так вот чем она воспользуется вместо глушителя! Я повернулся к ней, но Сьюзан не смотрела мне в глаза. Плохой признак!

Она колебалась довольно долго, но наконец приняла решение и сунула пистолет за пояс за спиной, да так, что Тран Ван Вин не понял, что только что могло случиться, и с поклоном протянула ему шкурку. Он ответил на поклон. Сьюзан посмотрела на меня.

– Ты идешь со мной?

– Если я пойду, то отниму у тебя оружие и улики. Ты это прекрасно знаешь.

Она вздохнула:

– Ну, тогда извини. – И ушла.

А я остался бог знает где, в гостях у секретаря партийной организации, который не говорил ни по-английски, ни по-французски. А моя новая подружка рвала отсюда когти и забрала с собой пистолет и ключи от мотоцикла. Но могло быть и хуже.

Я покрутил пальцем у виска.

– Дамочка не в себе.

Он улыбнулся и кивнул.

– Сегодня будут еще автобусы?

– Э?

Я посмотрел на часы – было почти три. Дьенбьенфу в тридцати километрах. По равнине я прохожу быстрым шагом шесть или семь километров в час. Значит, в городе буду не раньше восьми. Или надо искать попутку.

– Сам ан... Спасибо. Merci beaucoup. Прекрасный чай, – поблагодарил я Вина. Мы пожали друг другу руки и посмотрели в глаза. Старый ветеран десять раз пережил ад. Бедный крестьянин, он был коммунистом старой закалки – бескорыстным и абсолютно лишним. Если его не угробит Вашингтон, могут угробить новые ханойские товарищи. У меня с Вином было много общего.

Я снял с руки часы прекрасной швейцарской марки и подал ему. Вин неохотно взял и поклонился.

А я взял рюкзак и вышел из дома Транов. Миновал холмы, могильники и снова оказался в деревне Банхин.

На меня пялились не так, как час назад. А если и пялились, я этого не замечал.

Подведем итог: несмотря на всю свою браваду и сарказм, я все еще любил мисс Стерву. У меня сжималось все внутри и ныло сердце: я вспоминал ужин на крыше "Рекса", поезд в Нячанг, "Гранд-отель", остров Пирамида, дорогу в Хюэ, канун Тета, долину Ашау, Кесанг и Куангчи. Если бы пришлось все это повторить, я бы повторил вместе с ней.