Нельсон Демилль - В никуда

Сьюзан была в красивом темно-зеленом платье, которое ей одолжила Энн Куинн. А я – в грязных джинсах, но чистых трусах и отвратительно розовой рубашке гольф. И то и другое мне подарила супруга посла и при этом заметила, что не возражает, если больше никогда не увидит ни меня, ни трусы, ни рубашку. Сувенир из Вьетнама.

Дипломатический салон, несмотря на название, оказался убогой комнатенкой. Но поскольку в ту субботу летело мало дипломатов и их родственников, нам вполне хватило места.

Посольские ребята все время находились с нами, что было совсем неплохой мыслью.

Мы со Сьюзан переночевали на раздвижном диване в гостиной. Гостевые комнаты наверху занимали семейство Блейк и парни из спецслужб, которые почему-то не пожелали видеть нас рядом. Мы, хотя устали и совершенно вымотались, все-таки занялись любовью, понимая, что, может быть, вместе в последний раз.

Наутро я получил в комнате для завтрака свою яичницу. Мы со Сьюзан ели, когда к нам заглянула Энн Куинн и сообщила, что Блейки и посол рано утром уехали в посольство и она тоже вскоре отправится вслед за мужем. Мы выразили сожаление, что не повидались с ними, но Энн обещала передать от нас прощальный привет. Мы поблагодарили ее за гостеприимство и великолепный прием накануне, а она не предложила погостить подольше. Я думаю, понимала, что вышло что-то не так.

И вот теперь мы стояли в дипломатическом салоне и смотрели в большое панорамное окно на взлетную полосу и набухшее тяжелыми облаками серое небо. Взлетов было больше, чем посадок, как на курорте в конце сезона, и я решил, что это вьетнамская диаспора разлетается после праздника в страны своей ссылки.

Мне взяли билет на рейс авиакомпании "Эр Франс" до Парижа, где меня должны были встретить и передать билет на другой самолет, до международного аэропорта Даллеса. Не самый ближний путь домой, но зато первый международный рейс из Ханоя, на который удалось достать место. А я уже и так загостился во Вьетнаме.

Из аэропорта Даллеса, где началось мое путешествие, до Фоллз-Черч недалеко на такси. Но скорее всего меня там встретят и обо мне позаботятся. Так или иначе, я ехал домой и, как и в прошлые два раза, не понимал своих чувств.

Я бы настоял, чтобы Сьюзан улетела со мной, но она сама захотела задержаться в Ханое; давно жила во Вьетнаме – надо было многое доделать: по жизни, по работе и, наверное, по своему заданию. А меня, как и в прошлые два раза, не пришлось долго уговаривать выметаться из Вьетнама, и сборы оказались недолгими.

В дипломатическом салоне была белая дверь, которая, как сообщила мне Сьюзан, вела прямо на летное поле, где меня подберет машина и доставит к самолету. Рейс отправлялся через двадцать минут.

Мы с ней так и не сели, не стали ничего пить, даже кофе, просто стояли у белой двери, которая открывалась прямо в Фоллз-Черч, что в штате Виргиния.

– У нас около десяти минут, – проговорила она. – Тебе дадут знать, когда пора.

Я кивнул.

– Я не буду плакать, – сказала Сьюзан.

Я снова кивнул.

Мы посмотрели друг на друга. Ни одному из нас в голову не приходили нужные слова. А времени оставалось мало.

Наконец Сьюзан улыбнулась.

– Прекрасные получились две недели. Правда?

Я тоже улыбнулся.

– Надо будет как-нибудь повторить, – предложила она.

– Во второй раз всегда не так забавно.

– Скорее всего. Но у нас не осталось ни одной фотографии. Даже с острова Пирамида.

Я не ответил.

В салон просачивалась тихая мелодия. Кто-то играл на пианино "Пусть все так и будет". Мы стояли и молча слушали.

– Спасибо за воскресенье в Сайгоне, – поблагодарил я.

– Эй, за тобой экскурсия по Вашингтону, – вспомнила Сьюзан.

– В любое время.

Она кивнула.

– Я уезжаю примерно через неделю.

– И куда ты собираешься?

Она пожала плечами:

– Видимо, в Ленокс. Затем в Нью-Йорк – узнать, работаю я в корпорации или уже нет. А потом... хотела бы получить какую-нибудь работу за рубежом. Наверное, моя судьба жить за границей.

– Только выбери место получше.

– Я сохранила книгу со списком самых ужасных для жизни мест.

Я улыбнулся и спросил:

– Будешь скучать по Вьетнаму?

– Ужасно. Но настало время уезжать.

– Настало.

Сьюзан кивнула.

– Помнишь, Пол, в баре "Апокалипсис сегодня" я разревелась?

– Да.

– У меня возникло ужасное чувство... приступ тоски по дому... В каком-то смысле причиной был ты. И я задумалась, что мне делать дальше. Мне с самой первой минуты было трудно тебе лгать.

– Я знаю. Я видел.

– Неужели? Я рада.

– Давай забудем эту сторону поездки. А все остальное было очень интересно.

Сьюзан рассмеялась, потом посерьезнела.

– Я не расплачусь. Ты этого не любишь.

Я не знал, что сказать, и переменил тему:

– Твои приятели в Лэнгли могут воспользоваться твоими знаниями Вьетнама. А Лэнгли недалеко от Фоллз-Черч.

Она покачала головой:

– Эту работу я скорее всего тоже потеряла.

– Ты прекрасно все выполнила. И вела себя очень естественно, – заметил я.

Сьюзан не обратила внимания на мои слова.

– А ты чем собираешься заняться?

– Ну... надо разобраться с личными делами... посмотреть, как там и что...

– Непременно, – кивнула она.

Я промолчал.

– А потом?

– Это зависит от моего отчета о задании.

– И что же ты думаешь делать?

– Не знаю. Может быть, ничего. Может быть, я вообще ничего не в состоянии предпринять.

– Только будь осторожен, Пол. По-настоящему осторожен.

– Я понимаю.

– Говоришь, что понимаешь, а я-то знаю: у мистера Бреннера больше ума в яйцах, чем в голове.

– Иногда хватает и в голове, – улыбнулся я.

– Для Вьетнама, но не для Вашингтона. Помни: я по-прежнему на твоей стороне. Ты можешь на меня рассчитывать.

– Спасибо. Дам тебе знать.

– Я собираюсь поговорить с Карлом, – сказала она. – Ему надо занять правильную позицию.

– Карл меня разочаровал. Но я могу себе представить: когда мечта всей жизни так близко, пойдешь на все, что угодно.

Сьюзан заглянула мне в глаза.

– Но потом придется жить с самим собой. Лучше подождать, и мечты сбудутся. Как у той волшебницы на горе Нуйкотьен.

– Насколько я помню, там все кончилось не очень хорошо.

– Очень даже хорошо. Она ждала своего возлюбленного. Он пришел, как только появилась возможность. И теперь они навеки вместе.

– Да... послушай, Сьюзан...

В это время белая дверь открылась и в салон вошел молодой вьетнамец с табличкой, на которой было написано: "Бреннер Пол".

– Вот и твое сопровождение, мистер Пол.

Я попытался улыбнуться.

– Да, мисс Сьюзан...

– Я не заплачу. – Она тяжело вздохнула. – Береги себя. Счастливого полета. – У нее на глаза навернулись слезы.

Мы обнялись и расцеловались.