Хеннинг Манкелль - Возвращение танцмейстера

– А почему мне не говорят, как идут дела?

– Полиция не хочет, чтобы ей мешали. Они хотят работать спокойно – без журналистов, без родственников. Особенно когда все непонятно. Непонятно, что происходит, и самое главное – почему.

– Я по-прежнему не хочу верить, что отца убили только потому, что он когда-то был нацистом. Из-за какого-то поступка, который он совершил в свою бытность немецким солдатом. Война кончилась пятьдесят пять лет тому назад. Думаю, что все-таки не обошлось без этой женщины из Шотландии, скорее всего по имени Моника.

Стефан вдруг, сам не зная почему, решил рассказать ей о том, что он обнаружил в квартире Веттерстеда в Кальмаре. Может быть, потому, что их объединяла эта тайна – их отцы были нацистами. Он рассказал, правда опустив тот факт, что он взломал квартиру, – просто якобы наткнулся на эти сведения случайно. Он рассказал о сети, об обществе под названием «Благо Швеции». О живых и мертвых, кто поддерживает это общество.

– Я знаю очень мало, – закончил он. – Может быть, это общество – только часть чего-то большого? Я не настолько наивен, чтобы предполагать, что существует охватывающая весь мир сеть неонацистского заговора. Но что идеи нацизма живы – это я понял. Когда все это закончится, буду говорить с моим шефом в Буросе. Необходимо, чтобы этим занялись службы безопасности.

Она внимательно слушала, не прерывая. Потом сказала:

– Ты делаешь все правильно. Я бы действовала точно так же.

– Надо победить этот бред, – сказал он. – Даже если эти люди просто мечтатели, они опасны тем, что распространяют этот психоз все дальше и дальше.

Она поглядела на часы.

– Я знаю, что ты должна встретить брата, – сказал Стефан. – Но ответь сначала на один вопрос: почему ты позволила мне спать у тебя.

Она положила руку на компьютер.

– Я сказала как-то, что в нем вся моя жизнь. Но конечно, это не совсем так.

Стефан уставился на ее руку. Он слышал ее слова. Вот она стоит, положив руку на компьютер. Картинка, застрявшая в мозгу. Она отняла руку, и картинка исчезла.

– Мне надо идти, – сказал он. – Во сколько завтра похороны?

– В одиннадцать.

Он повернулся и хотел идти к двери, но она положила руку ему на плечо.

– Тебе надо встретить брата, – напомнил он.

В кармане куртки зазвонил телефон.

Это был Джузеппе.

– Ты где?

– В гостинице.

– Произошла очень странная вещь.

– Что?

– Эльза Берггрен позвонила Эрику и просила за ней приехать.

– Зачем?

– Сказала, что хочет сделать признание. Утверждает, что это она убила Авраама Андерссона.

Было двадцать пять минут третьего.

Понедельник пятнадцатого ноября.

В шесть позвонил Джузеппе и попросил Стефана зайти в кабинет Эрика Юханссона. На улице было холодно, поднялся студеный пронизывающий ветер. У церкви Стефан остановился и резко обернулся. По Фьелльвеген проехала машина, потом еще одна. Ему показалось, что он видел какую-то тень у дома напротив школы, но уверенности не было. Он направился в Гражданский дом. Джузеппе опять ждал его на улице у подъезда. Они пошли в кабинет. Стефан заметил, что туда принесли еще два стула. Для Эльзы Берггрен и ее адвоката, решил он.

– Они сейчас едут в Эстерсунд, – сказал Джузеппе. – Она задержана, завтра будет решение об аресте. Эрик поехал с ними.

– Что она говорит?

Джузеппе показал на стоящий на столе магнитофон:

– Кассета с допросом сейчас на пути в Эстерсунд. Но у меня два диктофона. Я подумал, ты захочешь послушать. Тебя никто не будет беспокоить, а я должен поесть и полчасика вздремнуть.

– Можешь поспать у меня в номере, – сказал Стефан.

– Тут есть диван. Мне хватит.

– Я могу не слушать запись. Лучше расскажи.

Джузеппе сел на стул Эрика и яростно потер лоб, как будто на него вдруг напал зуд.

– Мне бы хотелось, чтобы ты послушал.

– Она созналась?

– Да.

– А мотив?

– Я же говорю – послушай. А потом скажешь, что ты думаешь по этому поводу.

– Ты в чем-то сомневаешься?

– Сам не знаю. Поэтому и хочу слышать твою реакцию.

Джузеппе тяжело поднялся со стула.

– Все еще никаких следов Херейры, – сказал он. – И красный «Форд» тоже не нашли. И ночного стрелка не нашли. Ничего не нашли. Но об этом – потом. Я вернусь через два часа.

Он натянул куртку.

– Она сидела вот на этом стуле, – показал Джузеппе. – А адвокат Германссон – на этом. Она ему утром позвонила. Он уже был там, когда мы за ней приехали.

Джузеппе ушел и закрыл за собой дверь. Стефан включил магнитофон. Раздался скрип передвигаемого микрофона. Потом он услышал голос Джузеппе.

ДЛ.: Мы начинаем допрос, отмечаем дату – пятнадцатое ноября девяносто девятого года. Пятнадцать часов семь минут. Допрос проводится в полицейском отделении в Свеге следователем Джузеппе Ларссоном в присутствии свидетеля допроса Эрика Юханссона. Допрашивается Эльза Берггрен по ее собственному желанию. Адвокат Свен Германссон представляет интересы Эльзы Берггрен. Кажется, все. Начинаем допрос. Можете назвать свое имя и личные данные?

ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого года в Траносе.

ДЛ.: Вы не могли бы говорить чуть громче?

ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого в Траносе.

ДЛ.: Спасибо. Можете назвать персональный номер? [10]

ЭБ.: Двадцать пять ноль пять десять тире ноль два двадцать один.

ДЛ.: Спасибо. (Микрофон снова заскрипел, кто-то закашлялся, хлопнула дверь.) Вот так, нельзя ли чуть поближе к микрофону… Расскажите, что вас сюда привело?

ЭБ.: Я хочу сделать признание. Это я убила Авраама Андерссона.

ДЛ.: То есть вы признаете, что сознательно убили его?

ЭБ.: Да.

ДЛ.: Вы признаетесь в убийстве.

ЭБ.: Да.

ДЛ.: Вы говорили с адвокатом, прежде чем сделать это признание?

ЭБ.: Тут не о чем говорить. Я признаю, что убила его совершенно сознательно. Так это называется?

ДЛ.: Да, так обычно говорят.

ЭБ.: Тогда еще раз – я признаю, что совершенно сознательно убила Авраама Андерссона.

ДЛ.: То есть признаете совершенное вами убийство?

ЭБ.: Сколько раз можно повторять?

ДЛ.: Почему вы его убили?

ЭБ.: Он угрожал, что расскажет всем, что его сосед, недавно убитый Герберт Молин, был национал-социалистом. Я этого не хотела. Он также собирался раскрыть, что и я – убежденный национал-социалист. К тому же он шантажировал.

ДЛ.: Вас?

ЭБ.: Герберта Молина. Он вымогал у него деньги каждый месяц.

ДЛ.: Как долго это продолжалось?

ЭБ.: Это началось вскоре после того, как Молин сюда переехал. Может быть, восемь-девять лет.

ДЛ.: Речь идет о больших деньгах?

ЭБ.: Я не знаю. Для Герберта, наверное, да.

ДЛ.: Когда вы решили убить Андерссона?

ЭБ.: Точно не могу сказать. Но когда Молина убили, Андерссон нашел меня и сказал, что я должна продолжать ему платить, иначе он и меня выведет на чистую воду.