Артур Хейли - Город Воров

Ни к чему не прикасаясь, я подошел к дивану и заглянул под него и под кресла, в поисках ножа. Ножа не было, зато я нашел два стакана — один закатился за ножку дивана, а другой валялся прямо у ног Мертона. В стакане, что валялся рядом с диванной ножкой, оставалось еще примерно на пару пальцев жидкости, по запаху напоминавшей бурбон. В другом стакане вместо жидкости был шприц. А ножа я так и не нашел.

Неудобная поза на корточках не мешала мне лихорадочно соображать. Полиция, конечно, не поверит в самоубийство, когда рядом не найдено орудие. И правильно — кто же поверит в то, что человек встал и выбросил куда-то орудие самоубийства, а потом принял прежнюю позу и умер? Нет, эту смерть могут счесть как убийством, так и самоубийством — в зависимости от того, какие факты и улики полиция предпочтет проигнорировать. Шприц тоже можно было истолковать по-разному — или он понадобился ему для того, чтобы набраться храбрости для совершения самоубийства, или же им воспользовался кто-то другой, чтобы вырубить Мертона инъекцией, а потом перерезать ему вены. Мертон-старший, разговаривая со мной на ипподроме, судя по всему, знал о том, что его сын мертв, и хотел, чтобы это выглядело как убийство, так как, конечно же, хотел избежать скандала, неизбежного в случаях самоубийства в знаменитой семье. Он опять выставил меня полным идиотом, дав мне этот адрес. То есть опять подставил. Полиция могла нагрянуть сюда в любой момент, в этом я не сомневался. Но вот чего не рассчитал Мертон, так это того, что я сам вызову полицию. В этом случае его затея рушилась, и копам пришлось бы искать другого подозреваемого. И тогда опять самоубийство было лучшим вариантом для всех.

Поднявшись с корточек, я сходил к двери и выключил свет. Огни соседних домов проникали сюда через окно слабым оранжеватым свечением. Когда глаза немного привыкли к такому освещению, я пробрался обратно к дивану, достал из кармана носовой платок и им осторожно взял оба стакана. Пусть полиция думает, что Томми был здесь один, а два стакана все-таки предполагают, что в комнате находился кто-то еще. Я прошел на кухню, выплеснул их содержимое в раковину и оставил их там же, среди остальной немытой посуды. Еще одна пара стаканов никого не должна была удивить — ведь Томми Мертон явно не был чистюлей.

Достав из кармана фонарик, я принялся обследовать содержимое ближнего к двери кухонного шкафчика. Его верхний выдвижной ящик был забит всякой всячиной, мелким барахлом, которое обычно не выбрасывается. Здесь были пуговицы, сломанные пружинки, отвертка с молотком, спичечные коробки и какие-то веревочки. Три нижних ящика были совершенно пусты. То есть этот дом служил Томми временным прибежищем на те случаи, когда он не мог поехать домой или к отцу в офис, или когда его, возможно, туда попросту не пускали. Не исключено, что из столового серебра у него было только то, что лежало сейчас в раковине.

Я перешел к шкафчику с другой стороны раковины — между плитой и холодильником. В верхнем ящике лежали ложки, вилки и столовые ножи, но самым острым из них был ножик для сливочного масла. В ящике пониже лежали разделочные ножи. Я взял в руки один — не очень длинный, но достаточно острый, чтобы порезать человека. Да, он мог быть тем самым ножом. Причин утверждать обратное не имелось. Впрочем, это мог определить только судмедэксперт, но я подозревал, что в данном случае судмедэксперт не проявит должного усердия. Полиция вообще любит «чистенькие» самоубийства, потому что они улучшают отчетность по раскрываемости, а на этот раз наверняка уж найдется кто-нибудь, кто надавит на следствие и заставит копов вспомнить, что дареному коню в зубы смотреть негоже. Я взял нож, обернув его своим носовым платком, и закрыл ящик.

Я не успел ступить оттуда и шагу, как услышал звук входной двери — она сначала открылась и потом с тихим щелчком захлопнулась. Потом я услышал, как включили свет, и его широкий луч высветил квадрат на полу кухни.

Застыв на месте, я стоял и прислушивался. Никакой реакции на труп в комнате я пока не услышал. Полицейские сначала постучали бы, и вообще их должно быть минимум двое, а тут — никакого разговора. Потом я услышал шаги. Они простучали по комнате и стихли где-то рядом с трупом Мертона. Это был звук высоких каблуков.

Я вышел на порог кухни. Вера Мертон стояла перед телом брата. Она была в той же одежде, в которой я уже видел ее сегодня. Наклонив голову, так что волосы скрывали ее лицо, она сунула руку в свою крохотную сумочку и извлекла из нее серебристый пистолет 22-го калибра.

— Вам это не потребуется. Он уже мертв, — сказал я, заходя в комнату.

Вера резко вскинула голову. Глаза у нее были покрасневшие от слез, и этого не мог скрыть даже умелый макияж. Рука с пистолетом тоже дернулась вверх, нацелив дуло мне прямо в грудь.

— Вы тогда хоть бы свет, что ли, погасили. Вас же могут увидеть с улицы в окно.

Она не оглянулась посмотреть, какое именно окно я имел в виду, и, продолжая направлять на меня пистолет, спросила:

— А что это за нож у вас?

Я переложил нож в руке так, чтобы он не выглядел угрожающе.

— Тут рядом с телом не хватает ножа, ну вот я и хотел приложить его для полноты картины. Так все будет выглядеть более правдоподобно. Так что пистолет вам точно не нужен.

Но она не опустила пистолет и снова спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Ваш отец меня сюда направил. Полагаю, он хотел, чтобы это повесили на меня.

Лицо ее скривилось в болезненной гримасе, которой не мог скрыть никакой макияж.

— Он позвонил мне и сказал, что собирается вызвать полицию. Я просто хотела увидеть своими глазами… Я знала, что Томми…

— Я позабочусь обо всем, сейчас этим и занимаюсь. Уберите пистолет и погасите свет. У нас мало времени.

Вера опустила пистолет, но так и не двинулась с места. Она снова смотрела на мертвого брата, голова и плечи ее стали содрогаться — она, кажется, плакала.

Тогда я пошел и сам выключил свет.

— Откуда ваш отец узнал о том, что здесь произошло?

— Он заезжал сюда сегодня днем.

— Что-то многовато посетителей у вашего брата после смерти.

Я подошел, тщательно вытер платком нож, вложил его в руку мертвого Мертона, чтобы остались отпечатки пальцев, и потом положил на пол прямо под его свисающей рукой.

— Отец хотел обсудить варианты выбора, которые были у Томми. Как будто у Томми были какие-то варианты, — сказала у меня за спиной Вера.

Я глянул в окно — полиции пока вроде бы не было. Но даже при погашенном свете нас могли увидеть снаружи, поэтому я взял ее за руку и сказал:

— Нам надо уходить. Где вы оставили машину?

Но Вера даже не пошелохнулась.

— У нас будут неприятности, да?