Артур Хейли - Город Воров

Временами Синтию очень беспокоили случавшиеся с Патриком приступы глубокой депрессии. Он всегда был склонен к ненужным философствованиям, что она считала свойством профессии писателя. Но теперь философия его окрасилась в фатально мрачные тона. Однажды в разговоре с ней он с тоскливой распевностью прочитал строчки из Роберта Фроста:

— Вот так и я, — грустно заключил Патрик. — Разница в том, что Фрост пошел верной дорогой. А я… Я заплутал, и обратно мне уже не выбраться.

— Странно, что ты еще в религию не ударился, — с насмешкой сказала Синтия.

Неожиданно он злорадно рассмеялся.

— Просто время не приспело. Молиться будем, когда нас разоблачат.

— Не смей так говорить! — задохнулась от ярости Синтия. — Нас никто не сможет разоблачить, особенно после того как…

И хотя она осеклась, оба знали, что имелась в виду казнь Дойла, до которой оставались считанные дни.

Ну не странно ли, думала Синтия, ощущать облегчение при входе в тюремные стены? Тем не менее ею владело именно это чувство. Синтия посмотрела на часы: шесть-двенадцать утра — она так долго ждала этого момента, а теперь до него оставалось меньше часа. Вместе с еще двадцатью свидетелями их с Патриком провели через массивные стальные ворота и мимо помещения дежурных с пуленепробиваемыми стеклами. Здесь-то и бросились ей в глаза двое мужчин, посторонившихся, чтобы пропустить группу свидетелей. Одним из них был офицер тюремной охраны, другим… Малколм!

Ее будто ледяным душем окатило.

В голове завертелись вопросы. Он-то зачем здесь? Ответ мог быть только один: он приехал повидать Дойла перед казнью! Почему?

Она покосилась на Патрика. Тот тоже заметил Эйнсли, и, как она поняла, его осенила та же догадка. Но времени поговорить у них не было; сопровождающие торопили их вслед за остальными.

Хотя они не встретились взглядами, Синтия была уверена, что Эйнсли разглядел ее в толпе. Она шла вместе со всеми, поглощенная новыми пугающими раздумьями.

Предположим, встреча Эйнсли с Дойлом перед его казнью действительно состоится. О чем они будут беседовать? Неужели Эйнсли до сих пор сомневается в том, что Эрнстов убил Дойл? Не это ли цель его приезда — в последние минуты жизни преступника вытянуть из него как можно больше? С Малколма станется, упорства в нем на десятерых… Или ее черные мысли не более чем симптомы истерики? Эйнсли мог приехать в тюрьму штата совсем по другим делам, с Дойлом никак не связанным. Но она не верила в это.

Свидетелей ввели в зал, отделенный от зала казней наполовину стеклянной стеной. Охранник со списком в руках указывал каждому его место. Синтия и Патрик оказались в самой середине первого ряда. Когда все наконец расселись, в помещении осталось пустовать только одно кресло — справа от Синтии.

И новый неприятный сюрприз. Как только в зале казней началось какое-то движение, тот же охранник провел в помещение для свидетелей Малколма Эйнсли и указал ему место рядом с ней. Он сел, искоса посмотрел на нее и был явно намерен заговорить, но Синтия сделала вид, что не замечает его, неподвижно уставившись вперед. А вот Патрик поспешил чуть склониться вперед и улыбнуться Эйнсли. Синтия была уверена, что ответной улыбки ему не дождаться.

Она наблюдала за процедурой казни в полглаза; в голове метались тревожные мысли. Однако, когда тело Дойла конвульсивно задергалось под серией мощных электрических разрядов, даже она почувствовала приступ дурноты. Патрик, напротив, следил за происходившим с завороженной улыбкой, получая видимое удовольствие от зрелища. Синтия даже не сразу поняла, что все кончено. Труп Дойла поместили в мешок, а свидетели поднялись, направляясь к выходу. Именно в этот момент Эйнсли чуть склонился к ней и негромко сказал:

— Комиссар, я должен сообщить вам, что непосредственно перед казнью я говорил с Дойлом о ваших родителях. Он заявил, что…

Шок от столь скорого подтверждения ее худших опасений оказался слишком силен. Чтобы не выдать себя, она поспешно, ни секунды не раздумывая, оборвала его:

— Я не желаю ничего слушать, — потом она вспомнила, что для нее Дойл должен быть убийцей родителей, и добавила:

— Я пришла посмотреть на его муки. Надеюсь, они действительно были велики.

— В этом не приходится сомневаться, — голос Эйнсли был по-прежнему тих.

— В таком случае, сержант, я полностью удовлетворена, — надменно сказала Синтия, уже полностью овладевшая собой.

— Я понял вас, комиссар, — в его интонации она не расслышала никакого подтекста к сказанному.

Когда они вышли из зала для свидетелей, Патрик сделал неуклюжую попытку представиться Эйнсли, тот прореагировал холодно, показав, что прекрасно знает, кто такой Дженсен, и не имеет желания познакомиться с ним ближе.

Неловкость сгладило появление сопровождавшего Эйнсли офицера тюремной охраны, который увел его с собой.

В автобусе, доставившем группу свидетелей обратно к месту сбора в Сторке, Синтия сидела с Патриком рядом, но они молчали всю дорогу. Теперь она уже жалела, что не дала Малколму Эйнсли договорить. Я говорил с Дойлом о ваших родителях. Он заявил, что…

О чем заявил Дойл? Скорее всего, о своей невиновности. Поверил ли ему Эйнсли? Будет ли он копать и дальше?

Странная мысль посетила вдруг Синтию. А не совершила ли она самую серьезную в своей жизни ошибку, воспрепятствовав производству Эйнсли в лейтенанты? Парадокс был очевиден: не помешай она его карьере, он не оставался бы до сих пор детективом отдела расследования убийств.

Порядок производства из сержантов в лейтенанты был давно отработан: получившего повышение офицера обязательно переводили служить в другое полицейское подразделение. Если бы не ее злая воля, Эйнсли трудился бы сейчас совершенно в другом отделе и не имел бы никакого отношения к расследованию серийных убийств. Остальные детективы не обладали его кругозором и недюжинными знаниями, чтобы разгадать связь таинственных символов с Апокалипсисом, и дело приняло бы совершенно иной оборот. Но самое главное — никто не стал бы упорствовать в дальнейшем расследовании убийства Эрнстов, как, очевидно, намеревался поступить теперь Малколм Эйнсли.

Она осознала, что ее бьет дрожь, вдруг получится так, что Эйнсли, который задержался в отделе по расследованию убийств только потому, что она в свое время не правильно поняла свои интересы, станет в будущем ее Немезидой?

Она не была уверена, что это так уж вероятно. Однако уже за то, что такая вероятность вообще возникла, за все, что он ей сделал и не сделал тоже… за все, что он собой олицетворял сейчас для нее… и за многое другое, были на то основания или нет — Синтия ненавидела, ненавидела, ненавидела его.