Йоко Сано - Одна литера

— Это уж мое дело, где я была ночью! — несколько резко сказала Миэ.

Катаяма приподнял голову и глянул на нее исподлобья.

— Гм, что?.. Не хотите отвечать — не отвечайте…

Он отложил ручку, закурил сигарету и, скривив губы, выдохнул дым прямо в лицо Миэ. Потом чуть прищурился и принялся пристально ее разглядывать, да еще с такой брезгливой миной, что ее передернуло. «Нельзя пасовать перед наглостью», — подумала Миэ и все же невольно опустила глаза.

Катаяма словно только и ждал этого момента. Он нарочито громко откашлялся, и Миэ вновь вздрогнула.

— Так, так… Не хотите, значит, рассказать. Интересно; почему?

— Да что тут рассказывать! Это ведь не имеет никакого отношения к смерти моей сестры.

— Не имеет? Это еще надо проверить! Все может иметь отношение, потому и спрашиваю.

— Ну… я ночевала у знакомых.

— У женщины, у мужчины?

— Ну, знаете ли!.. — Миэ от злости закусила губы. Ишь, куда клонит! Мол с кельнершей бара можно не церемониться.

— Запираешься, значит… — Катаяма внезапно перешел на ты. — Боишься небось подпасть под действие Закона о запрещении? Н-да, ничего не поделаешь, согласно конституции, имеешь право не отвечать.

— А что за Закон о запрещении?

— Ладно, оставим это… Давай-давай запирайся… Вот проверим все, тогда будет видно, стоило ли тебе молчать… Куришь? — С этими словами он перебросил ей через стол пачку «Синсэй». Миэ отрицательно покачала головой.

— Понятно. Дешевые сигареты мы не курим. Да-а… Знаешь, бывают разборчивые… Ну, гурманы от курения, что ли… Я, мол, только «Бийс» употребляю! А проведет такой гурман ночку у нас в предварилке, и его как подменили — даже на окурки с жадностью смотрит. Ой, заболтался я! Еще подумаешь, что мы собираемся тебя упрятать. Как можно! Ты — всего лишь свидетель. Младшая сестра убитой! — И Катаяма совершенно не к месту хохотнул.

Ну уж нет! На эту удочку она не попадется! Полиции тоже не все дозволено. Нет у нее права задерживать человека только за то, что он отказывается объяснить, где провел ночь. А говорить нельзя. Ни в коем случае! Сначала — где, потом — с кем. Придется назвать имя. А он этого не простит, на том их отношения и кончатся. Начнут и его допрашивать, да еще бередить старые раны. Разбередят, а потом и за нее возьмутся. Уже по другому поводу, и начнется черт-те что. Нет, надо вытерпеть все оскорбления этого полицейского!

— Кстати, милочка, вчера часов в одиннадцать вечера ты со станции дала телеграмму. И сразу после этого отправилась к знакомым?

— Какую телеграмму? — изумилась Миэ.

— Ай-яй-яй, какая короткая память! Вот эту самую телеграмму.

Катаяма выудил из-под кипы бумаг яркий красочный бланк поздравительной телеграммы. Миэ взяла его и прочитала: «Поздравляем днем рождения». Телеграмма была адресована ее сестре. Но день рождения Суми был не сегодня. Странно.

— Я не понимаю… Что это значит?

— Хватит притворяться. Хватит! Это телеграмма, которую ты отправила вчера вечером.

— Да не отправляла я никакой телеграммы! Дичь какая-то! День рождения сестры был месяц назад.

— Вот, вот! И нам это показалось странным. Проверили, поразмыслили и пришли к выводу, что скорее всего телеграмму отправила ты.

Ошеломленная, Миэ уставилась на Катаяму. Она вообще перестала что-либо понимать. Может быть, он действительно считает, что эту телеграмму отправила она?.. Или за этим кроется какая-то хитрость… Если бы знать… Было нечто, о чем она не могла сказать полиции, и от этого на душе стало тревожно.

А Катаяма продолжал гнуть свою линию:

— Ну, опять замолчала? О чем тебя ни спросишь, ничего толком не добьешься — не хочу отвечать, не знаю… Ладно. Задам тебе еще один вопрос. В каких ты отношениях с Оотагаки?

Миэ не возмутилась только потому, что работа в баре приучила ее не реагировать на дерзости. Ответила коротко:

— Оотагаки-сан я знаю через сестру. Никаких личных отношений у меня с ним нет. Кстати, у сестры с ним были отношения только дружеские, не более того.

Слушая Миэ, Катаяма постукивал по столу тупым концом карандаша. Она замолчала; а он все продолжал постукивать, время от времени странно кривя губы. Миэ закрыла глаза. Прошло минуты две, он наконец поднял голову и, вновь обретя прежнюю корректность, произнес:

— Благодарю вас. Очевидно, нам придется побеседовать еще раз. Некоторые вопросы остались невыясненными. А сейчас вы свободны.

По щекам Миэ покатились слезы. Первый раз за сегодняшний день.

Выйдя из кабинета, измученная Миэ попала из огня да в полымя. Репортеры, в основном молодые и напористые, набросились на нее, как голодная свора собак на добычу. Вопросы посыпались градом. Но более всего газетчиков интересовало, где и как она провела прошлую ночь.

… Что вы делали вчера вечером?

… Где были?..

… Когда?.. Почему?..

«Все равно не отвяжешься», — подумала Миэ и четко, чтобы разом все услышали, произнесла: — Вчера вечером по просьбе сестры я ушла из дому и ночевала у знакомых.

Тут же на нее обрушился новый град вопросов:

— Это часто бывает?

— Что часто?

— Часто ли вы по просьбе сестры не ночуете дома?

— До вчерашнего дня — ни разу.

— Так-таки ни разу?

— Я же вам ясно сказала…

Миэ уже едва ворочала языком. Никаких подробностей о себе она им рассказывать не собиралась. Скажи она, что последнее время регулярно, раз в неделю, не ночует дома, они бы потом со смаком обыграли этот факт. Но ее личная жизнь никого не касается. А Суми действительно никогда раньше не обращалась к ней с просьбой уйти на всю ночь из дому.

— Фукуй-сан, — раздался громкий голос за ее спиной, — вы бы хоть мне рассказали поподробнее! Мы же с вами знакомы.

Миэ обернулась. Какой-то парень, пытаясь привлечь ее внимание, высоко поднял карандаш. Нет, она его не помнила. Тоже нашелся «знакомый»! Небось побывал разок в их баре с кем-нибудь из старших коллег, выпил, положил на нее глаз, а теперь набивается в знакомые.

— Мне нечего рассказывать. Моя сестра, в отличие от меня, не любила мужских компаний. Так что нечего строить нелепые догадки.

— «В отличие от меня…» — хорошо сказано! — произнес один из репортеров, копируя интонацию Миэ. Вокруг загоготали.

Закусив губы, чтобы не разреветься, Миэ начала проталкиваться к выходу.

— Можете удирать, — донеслось ей вдогонку. — Беседу мы уж как-нибудь состряпаем…

Спустившись бегом по лестнице, Миэ выскочила на улицу. Прямо у подъезда стояла машина с белым номерным знаком. Молодой мужчина, сидевший рядом с водителем, вышел из машины и распахнул заднюю дверцу:

— Прошу вас!

«Ишь ты, полиция домой доставляет», — подумала Миэ и села на заднее сиденье.

— Прикажете в «Сираюки-со»? — спросил незнакомец.