Йоко Сано - Одна литера

Перевод с японского Рахим Зея Абдул Карим Оглы

Серия основана в 1991 году

Оформление серии и иллюстрации художника А. И. Симанчука

© Перевод на русский язык

Рахим Зея Абдул Карим Оглы,

1992

© Составление, оформление.

АО «Ника-5», 1992

Она вдруг проснулась. Кошмар разбудил, что ли? Да нет, вроде бы ничего не снилось. Странно. Не часто с ней такое бывает. Включила лампу у изголовья, посмотрела на часы. Половина второго. Всего час и поспала.

Откинула одеяло, поднялась с постели, прошла в угол комнаты к умывальнику. Залпом выпила стакан воды. По телу побежали мурашки. Рывком подняла воротник пижамы. Конец октября, ничего не поделаешь. Иногда в эту пору уже выпадает снег… Фу, сколько пыли на газовой печке! Ладно, днем вытрет…

Холодина, как зимой. Ноги совсем закоченели. А ведь не босая. В фетровых шлепанцах. Пол ледяной. Чудеса, вчера еще было довольно тепло. Нырнула в постель, устроилась поудобнее. И тут — как назло — захотела в туалет. Наверное, из-за выпитой залпом холодной воды. Ну уж нет! Никуда она не пойдет. Туда, обратно — этак в сосульку превратишься. Спать, спать. Перетерпеть и уснуть. Бегать по ночам в туалет скорее не потребность, а дурная привычка.

Однако мочевой пузырь продолжал выражать нетерпение. Тело словно бы раздвоилось: верхняя половина мучительно хотела спать, нижняя настойчиво играла побудку. Внизу живота разрастался тяжелый ком. Нет, не уснешь. Упорствовать — только время тянуть. Встала, накинула поверх пижамы халат, выскочила в коридор. Туалет бы при комнате… Ишь чего захотела… Комната просторная, в шесть татами. Гардероб, диван-кровать, газ, умывальник. И всего семь тысяч иен в месяц. Никак не скажешь, что дорого. А главное, никому до тебя дела нет, никто не лезет в твою личную жизнь. Таких условий нигде не сыщешь, хоть по всему городу ищи.

Наконец-то стало легко. Она глянула в оконце и ахнула. Все бело. Словно простыню накинули на угольный сарай, на крышу соседнего дома. И снега-то как много! Слой сантиметра в два, наверное. А вечером ничто не предвещало снегопада. Да, зима, видно, будет ранняя… Открыла кран, начала мыть руки. И вдруг кто-то схватил ее за плечо. Дыхание остановилось. Сердце дало перебой и ухнуло куда-то вниз. С ума сойти! Ночь, туалет и — чья-то тяжелая рука на плече. Она медленно, как бы автоматически, обернулась.

Черная фигура. Черные спортивные брюки, черный свитер. Голова и лицо закрыты тонким платком. Черт, не разберешь и по одежде не угадаешь, кто это.

— Значит, видела! — произнес странно приглушенный незнакомый голос.

— Что видела? Что я видела-то? — Она не могла сдержать дрожи. И холод был тут ни при чем.

— Прокралась, значит, прошмыгнула, спряталась. Мне и невдомек, что кто-то идет. Только уж потом… А ты все видела!

Она постепенно начала понимать, что к чему. Неизвестный испугался. Решил, что его заметили, и запаниковал. Кто же это?.. Кто-нибудь из соседей, что ли?

Окаменев, она тупо смотрела на черную фигуру. Нет, ничего не понять.

— Тут не поговоришь, — пробормотал неизвестный. — Пошли во вторую комнату.

— Во вторую? Но там ведь…

— Иди давай! Не то…

В правой руке говорившего что-то серебристо блеснуло. Дамский пистолет, наверное… Впрочем, она понятия не имела, как выглядит дамский пистолет. Платок двинулся, она — за ним.

Вторая комната пустовала, но оказалась незапертой. Платок хорошо ориентировался в темноте. Не зажигая света, подтолкнул ее к дивану-кровати и почти насильно усадил. Значит, все же кто-то из соседок, раз так хорошо знает, где что стоит.

— Так, говоришь, ничего не видела?

— Да что случилось-то в конце концов? Ничего я не видела, даже не почувствовала, что ты стоишь за спиной.

— Н-да… — Платок на некоторое время замолчал, словно что-то обдумывая, потом глубоко вздохнул и произнес:

— Выходит, все это тебе как снег на голову…

Голос звучал уже не так напряженно, как прежде, но все равно был незнакомым и странным. Словно у говорящего каша во рту. Наверное, все же кто-то из соседок. Не хочет, чтобы ее узнали. Притворяется, туману напускает.

— Причем тут «снег на голову»?! Кто ты и что тебе надо? Набрасываешься, ведешь себя по-хамски…

— Подумаешь — по-хамски! Не до приличий сейчас… Знаешь что, давай договоримся, а?

Договоримся! Ничего себе договор под дулом пистолета! Она вдруг разозлилась. Если это соседка, то наверняка не станет стрелять. А пистолет — так, для выпендрежа.

После паузы вновь зазвучал приглушенный голос:

— Послушай, тебе деньги нужны?

— Деньги? А кому они не нужны?

— Вот и хорошо! Выполнишь мое условие — получишь десять тысяч иен. Идет?

— Десять тысяч, конечно, неплохо. Но заранее ничего не могу обещать. Я ведь не знаю, в чем дело.

Все в достаточной мере странно. Ночь. Пистолет. Пустующая комната, куда ее затащили чуть ли не силой. Возможно, за всем этим кроется нечто серьезное.

— Да ты не бойся, ничего особенного я не прошу. Просто забудь обо всем. Про меня — никому ни слова. Поняла?

— Ладно. Это не так уж трудно.

— Не проболтаешься?

— Во-первых, я вообще не из болтливых. А потом — о чем рассказывать? Дичь какая-то! Затащили, мол, ночью в пустую комнату, угрожали пистолетом… На смех поднимут, скажут — чокнулась спросонок. Я уже обо всем забыла. Отпусти меня, пожалуйста.

Она хотела встать, но полу ее халата крепко держали.

— Сиди! — в голосе послышалась угроза. — Мы еще не обо всем договорились.

Она подумала о пистолете и замерла.

— Ты, очевидно, не совсем меня поняла. Молчать надо в любом случае. Усекла? Кто бы ни спрашивал — молчи!

— Кто бы ни спрашивал?

— Вот именно! Даже если полиция…

— Что-о?! Полиция? С чего это она станет мной интересоваться?

— С того! Я знаю, что говорю. Утром сюда явятся сыщики. Начнутся расспросы. Всех жильцов обойдут, никого не пропустят. «Вы ночью ничего не слышали?.. Ничего странного не заметили?..» И так далее… А потом — не исключено — у всех будут проверять алиби.