Марина Серова - Похищение по расписанию

Я посмотрела на тетю с сомнением.

— А фамилию этого психолога ты не помнишь?

— Не помню, — быстро ответила тетя и вышла из комнаты. — Спокойной ночи.

— Точно не помнишь? — улыбнулась я.

— Я ничего не слышу! — донеслось из комнаты.

Тетя Мила постеснялась озвучить свои мысли и выдала их за совет какого-то японца? Не убеги она так быстро в комнату, я бы ей поверила.

— А теперь послушай меня. И советую не перебивать. Сумма, которую вы получили, — не копейки. Не разучились считать еще? А вот было бы очень неплохо освежить мозги и перевести тысячу евро в рубли. Мало? Тебе мало? И ему тоже мало? А теперь ответь мне честно: ты с чем это сравниваешь? У вас были такие деньги до этого? Да хотя бы в последнее время, когда ты со своим другом вместо утреннего чая в ближайший подвальный магазин прешься, где уже открыто, чтобы купить что-то, чем можно закинуться? И там, в этом магазине, ты выбирал то, что дешевле, и даже не мечтал о таких деньгах. Я обещал больше? Нет, родной, я сказал иначе. Я сказал, что заплачу. Я сказал, что не обижу. И я не обидел. Я заплатил вам, заметь, так, чтобы вы не передрались, деля гонорар на двоих. И, несмотря на то, что у тебя язык повернулся заикнуться о том, что я тварь неблагодарная… я благодарен за помощь. Да, я помню, я все помню. Помню, что у тебя ребенок. Мог бы — озолотил бы и тебя, и твоего собутыльника. Поэтому еще раз: штука евро на дороге не валяется. Вы оба честно заработали по тысяче. Разыграли все как по нотам. От сумки избавились. И ушли с места живыми. Этого вам мало?.. И последнее. Прежде чем ты сунешься в полицию, чтобы настучать на меня, очень попрошу хорошо обдумать свое решение. Ты попадешь в такие жернова, что твой сын сразу сможет смело называть себя безотцовщиной. Что? Ну что ты, разве это угроза? А вот предупредить я вас просто обязан. Иногда жизнь приглашает тебя на танец, но предлагает исполнить его на краю пропасти и с завязанными глазами. Думаю, вы оба не хотите сорваться вниз? Потому что я удержусь на краю пропасти, а вот насчет тебя и твоего героического друга, который почему-то ни слова против не сказал мне лично, а подослал тебя, я не уверен. Рассчитывай свои силы и возможности. И будет тебе счастье.

Я сопровождала Ксению уже несколько дней. Рабочий график был непредсказуемо гибким, несмотря на то, что Сапсанов требовал от меня ежедневных отчетов о том, как прошел день его ребенка. Разумеется, я отчитывалась, но с каждым разом включала в свои рассказы все меньше подробностей. Зачем ему, решила я, знать о чем-то таком, что никак не изменит его судьбу, но может повлиять на его отношение к дочери? День за днем, наблюдая за тем, как он общается со своим ребенком, я убеждалась в том, что Ксюше живется в его обществе не так уж и сладко. Иногда мне казалось, что его отцовская любовь, которая, несомненно, имела место, трансформировалась в жесткую дрессировку с элементами психологического и эмоционального насилия, которые он применял к собственной дочери.

Накануне вечером я улучила момент и забрала «жучок» из кабинета Сапсанова. То, что я услышала, должно было как-то уложиться в голове.

«— А теперь послушай меня. И советую не перебивать. Сумма, которую вы получили — не копейки…»

Пазлы в головоломке вдруг сдвинулись, намекая, что картина может быть совсем не той, что вырисовывалась до этого момента. Я отправилась к дому Сапсановых с твердым намерением разобраться во всем.

Но день не задался с самого утра. Я опоздала на работу. Обычно в восемь я всегда была на месте и находилась в полной боевой готовности. Мне оставалось только дождаться, пока Ксения нырнет в мою машину, после чего я отвозила ее в школу. Но сегодня я, с матюгами пробиваясь через автомобильные пробки, приехала к дому Сапсанова в восемь пятнадцать. Ксения уже ждала меня около будки охранника, и я даже не стала заезжать на территорию, чтобы забрать ее — время уже поджимало, а нам надо было добраться до школы вовремя. Поэтому я попросила Ксюшу выйти за ворота, где стоял мой «Фольксваген». Девушка вышла, но в машину не села, попросив меня зайти к отцу. Мол, срочно вызывает.

— Не успеем, — предупредила я ее. — Попрошу его написать записку в школу. Пусть подтвердит, что ты появилась на уроках с опозданием по семейным обстоятельствам. Как думаешь, пойдет навстречу?

Мы шли к дому по ставшей уже родной извилистой тропинке. Ксения всю дорогу молчала, опустив голову.

— Что-то случилось? — пристала к ней я. — Папа тебя за что-то отругал?

— Вы опоздали, — ответила Ксения. — А прилетело мне. Теперь он злой.

— Да я сама в шоке, — призналась я. — Готова дать любую часть тела на отсечение — сегодня половина Тарасова вовремя не появится на своих рабочих местах.

— Да мне-то все равно, — отозвалась Ксюша. — А вот отец вряд ли поймет.

— Ну, пусть новости посмотрит по телевизору, — начала злиться я. — Такие автомобильные заторы бесследно не проходят, о них всегда в новостях говорят. Да он же сам за рулем, неужели не понимает?

— Вопрос, конечно, интересный, — усмехнулась Ксюша. — Он понимает только то, что может случиться с ним. Остальное, как правило, его волнует только с точки зрения невыполнения его распоряжений.

— Отец твой неправ, — стиснула я зубы. — Ой, как он ошибается.

— Я буду ждать в своей комнате, — сказала Ксюша. — Когда с ним поговорите, то заберете меня оттуда, ладно?

— Если выживу, то даже в школу отвезу, — пообещала я.

Ксения едва заметно напряглась. Я бы этого не увидела, но она шла на пару шагов впереди, и я заметила, как что-то вдруг изменилось в ее походке. Всего на секунду, словно произошла какая-то заминка.

— Ты в порядке? — я попыталась заглянуть в ее лицо.

Девушка остановилась, выпрямилась, повернулась ко мне. Мы стояли около дверей в дом, и я не сразу поняла, что происходит.

— Пока вы не зашли туда, — тихо сказала Ксюша, — и пока он не наорал на вас, как он любит орать на всех, когда вас тут нет, я хотела бы поговорить.

В ее глазах заледенела боль. Я не замечала такого раньше.

— Прямо сейчас?

— Не могу в школу, — быстро проговорила Ксения. — Не могу, не хочу. Плохо. Больно. Он не понимает. Не понимает. Он заставляет меня, а мне сдохнуть хочется.

— Господи, да что же такое?

— Школа эта… — в глазах Ксении показались слезы. — Не могу я!

Да, не каждое утро бывает добрым.

— Ксюш, — попросила я, — ты же понимаешь, что я не могу заставлять твоего папу ждать. Чревато. Давай сначала решу с ним все вопросы, а потом поговорим. Нет, я не лезу в душу, но имей в виду, что я готова тебя послушать.

— Идите, — шмыгнула носом Ксения. — Поговорим, да…

Я открыла дверь и пропустила ее вперед. А потом на всех парáх помчалась на экзекуцию.