Марина Серова - Виноградная дорога

— Да, обидно, — посочувствовала я, незаметно извлекая свой смартфон из кармана для теннисных мячей.

Не могла я подчиниться правилу и не взять его с собой! Не то, что мне он был очень уж нужен на поле! Я просто никогда не оставляю на чужой территории свои гаджеты, поскольку в них слишком много конфиденциальной информации.

Замок у шкафчика в этой раздевалке выглядел абсолютно ненадежным. Мало ли кому пришло бы в голову поковыряться в моих вещах!

— Нашла, — сказала Люда, повернувшись ко мне. Продиктовав адрес интернет-магазина, она добавила: — Там, правда, дорого, потому что это не Китай.

— Качество сразу видно. А вы в Князево живете? — ненавязчиво поинтересовалась я.

— Да, — кивнула Людмила.

— Я слышала, в вашем коттеджном поселке живет очень талантливый ландшафтный дизайнер, Арсений… — я сделала вид, что вспоминаю его фамилию.

— Не слышала.

— О чем это ты, Людок, не слышала? — поинтересовалась ее приятельница, с опозданием присоединившаяся к нам.

— Говорят, у нас в Князево есть свой дизайнер по ландшафту, а я почему-то ни сном ни духом об этом.

— Твой муж наверняка в курсе.

— Может, и в курсе, только Саше дела нет до нашего сада. Как, вы сказали, его зовут? — Людмила повернулась ко мне.

— Арсений. Он вроде через дом от Бусыгиных живет.

— Так вы и Федора Петровича знаете? — с некоторой настороженностью поинтересовалась Люда. Вероятно, вспомнила, о чем довольно громко сплетничала в этой самой раздевалки перед игрой в гольф.

— Скорее, его покойную супругу.

— А чего же тогда вы не на похоронах? — поинтересовалась Надежда.

— Не скажу, что мы были подругами, — я многозначительно замолчала, давая возможность женщинам самим домыслить характер наших отношений.

— Меня это почему-то совсем не удивляет. О мертвых, конечно, не принято говорить плохо, но Вика была такой простушкой, — Людмила презрительно усмехнулась, — словом, не нашего круга. Постойте, я вспомнила одного Арсения. Он как раз через дом от Бусыгиных живет. Но разве он дизайнер? Я всегда думала, что Арсений Валентинович отставной фээсбэшник. Я с его женой посещаю одного стилиста. Вот Ирина из нашего круга. У нее свой магазин элитной косметики… Знаете, что? Супруг Ирочки вполне может быть дизайнером! Она как-то сказала, что раньше ее муж работал на государство, а теперь, когда вышел на пенсию, превратил свое хобби в бизнес. Какой именно, она скромно умолчала.

— И я понимаю, почему она так поступила, — перебила подругу Надежда. — Стоит в вашем поселке узнать об этом, как все захотят нанять его.

— Так это же хорошо! Больше заказов — больше денег!

— С одной стороны, Люда, так и есть. Но с другой стороны, вы бы все стали по отношению к нему работодателями, — высказалась Надя.

— И что с того? Он же наверняка не сам в земле ковыряется, а только руководит фирмой. Надо будет поговорить с Ириной, может, Арсений Валентинович у нас в саду что-нибудь этакое, — Люда сделала красноречивый жест рукой, — сотворит. — Наденька, ты переоделась?

— Да, — кивнула та, засовывая кроссовки в сумку. Поковырявшись в ней, она сказала: — Надо же, у меня всегда были с собой успокоительные таблетки, а сегодня их не оказалось.

— Надя, а что случилось? Зачем тебе понадобились таблетки?

— Да это не мне, а одной тренерше. Представляешь, захожу в туалет, а там тренерша, с которой Чурилова перед тренировкой здесь разговаривала, слезами в три ручья обливается. Я попыталась ее как-то успокоить, но она еще больше биться в истерике стала. Хотела ей таблетки предложить, но оказалось, что у меня их с собой нет.

— Знаешь, что я тебе скажу, Наденька? Никогда не надо лезть в душу, если тебя не просят, особенно к незнакомым людям. Поплачет и успокоится.

— Наверное, ты права, — согласилась с Людой приятельница, и они направились к выходу.

Я же решила поступить с точностью до наоборот — пошла успокаивать Комарову, надеясь влезть к ней в душу. Фраза, оброненная уборщицей, была не лишена рационального зерна. Лариса имела виды на Бусыгина, и смерть его жены была ей выгодна. Так может, это она ее заказала? В моей практике версии, лежащие на поверхности, редко оказывались верными, но такое все же случалось. Пренебрегать этой не стоило.

Когда я зашла в комнату, на двери которой была нарисована шляпа с широкими полями, то никого там не увидела. Задержавшись у зеркала, я услышала всхлипывания. Похоже, Лариса закрылась в кабинке от посторонних глаз. Ломиться к ней было неприлично, поэтому я стала ждать ее выхода. Ей кто-то позвонил, она не сразу, но все-таки ответила.

— Алло! Нет, ждать меня не надо, я уехала… Точнее, скоро уезжаю. Нормальный у меня голос. А ты как бы на моем месте реагировала, если бы в тебя все тыкали пальцами, а некоторые еще и обвиняли в смерти женщины, которую ты даже в глаза не видела? Тебе легко говорить, потому что ты не на моем месте. А если эти слухи до него дойдут? Ты не поверишь, Федор, как только овдовел, стал мне уже не интересен. Дело в другом. Как мы после всех этих сплетен будем играть с ним на одном поле в гольф? Я, пожалуй, уйду из клуба… Понятия не имею, кто распускает эти слухи… Нет, я этого просто не вынесу, — голос Комаровой дрогнул, и она снова расплакалась.

Минут через пять она вышла из кабинки, подошла к рукомойнику и стала освежать холодной водой заплаканное лицо.

— Что смотрите на меня! — бросила мне Комарова, хотя я стояла к ней вполоборота. — Просто мне тушь в глаза попала.

Можно было сказать, что я именно так и подумала, или просто промолчать, но я поступила так, как это часто делал Венчик — стала рассказывать притчу на злобу дня. Его пример оказался заразительным.

— Однажды на Ивана Купалу деревенская молодежь прыгала через костер, и у одной девушки Аннушки загорелся сарафан. «Так ей и надо, — произнес кто-то в толпе. — Не будет с молодым барином заигрывать». Аннушка бросилась к обрыву, то ли от стыда, то ли для того, чтобы в реке загасить пламя. Она и сама толком не поняла, зачем это сделала. Вынырнув из воды, Аннушка обрадовалась, что осталась жива, но ее радость была недолгой. Увидев на берегу тех, с кем она прыгала через костер, девушка поняла, что не может выйти из воды. В ее голове вертелась та оброненная кем-то фраза насчет заигрываний с барином. На самом деле это не она с ним заигрывала, а он пытался ее соблазнить. Однако вода была холодной, и оставаться в реке дальше было уже невмоготу, но и плыть к берегу не хотелось. Ей почему-то никто не махал оттуда руками, призывая вернуться, и спасать ее тоже никто не бросался, — я интригующе замолчала. Именно так всегда делал Венчик перед тем, как перейти к развязке.

Лариса слушала меня молча, точнее, даже делала вид, что не слушает. Пауза возымела свое действие — Комарова выключила воду и, мельком взглянув на меня, спросила: