Марина Серова - День твоей смерти

— Да, я понимаю. Дмитрий, вы позволите мне дать вам совет?

— Слушаю вас, — в голосе Андреева слышался неподдельный интерес.

— Мне кажется, было бы меньше проблем, если бы вы несколько ограничили Елизавету Константиновну в финансах.

— Вы знаете, — негромко прокашлявшись, произнес Дмитрий, — однажды я заблокировал ее банковскую карту, так она взяла микрозайм, в итоге вместе с набежавшими процентами мама потратила еще бо́льшую сумму, чем та, которую я заблокировал. Так что это не вариант.

— Ясно.

— Да, у моей мамы очень сложный характер, но она моя мама. Евгения, я очень надеюсь, что вы сможете с ней поладить. Я сегодня утром разговаривал с ней, и мое первоначальное мнение о том, что вы ей понравились, только укрепилось.

— Серьезно? — теперь уже я не могла скрыть своего удивления.

— Да, так и есть. Евгения, я вынужден с вами попрощаться, — торопливо проговорил Дмитрий и сразу же отключился.

Мне стало ясно, отчего Лизавета закуталась в свой кокон. Она возлагала большие надежды на звонок сыну, но они не оправдались. Дмитрий ей не поверил, а потому не уволил меня. По итогам вчерашнего дня я и сама уже поняла, что если угроза и существует, то отнюдь не внешняя. Она была здесь, внутри, бродила сейчас по саду и наверняка строила новые козни.

Спустившись вниз, я обратила внимание на то, что вся прислуга собралась на кухне. Меня заинтересовало, что происходит, и я заглянула туда же.

— Ты уже в курсе, что Лизавета удумала? — по-свойски обратилась ко мне домработница.

— Нет, — покачала я головой.

— Клип она, понимаешь ли, будет здесь снимать! — возмутилась повариха. — А мне на всю эту ораву надо готовить! Ладно бы, какое-то обычное меню, так она заставляет меня пиццу печь и картофель фри жарить! Я такое сроду не готовила. Просто нажарить картошки могу, но фри… Никогда не делала, не стоит и начинать. Алена такую еду не приветствует. Просто пиццу могу испечь, но ведь Лизавета сказала, что «Маргарита» должна быть похожа на «Маргариту», а «Калифорния» на «Калифорнию». Зачем мне вникать в эти тонкости, если хозяева, когда желают пиццу, заказывают ее в пиццерии? Да и было бы для кого готовить! Музыкантишек каких-то никому не известных надо этим кормить!

— А с какой стати Елизавета Константиновна собралась снимать клип? — поинтересовалась я. — Или она раньше этим уже занималась?

— Понятия не имею, чем она раньше занималась, — фыркнула Надя.

— Лизавета сказала, что она хочет помочь сыну своего приятеля раскрутиться. Он главный в этой группе, — пояснила Клавдия. — Для раскрутки им нужен клип, вот она и решила предоставить этот дом для съемок. Представляю, во что они его превратят! Она в прошлом году, когда Дмитрий Борисович с семьей отдыхал в Испании, закатила здесь вечеринку. Я после них три дня дом в порядок приводила, еле успела к приезду хозяина. А во что сад они превратили! Степан, что ты молчишь?

— Было дело, — подтвердил садовник. — Все цветники затоптали, даже тот, за которым Алена сама ухаживает. В беседке скамейки переломали, на заднем дворе поленницу дров, которые я для камина припас, опрокинули, и дрова под горку покатились. На газонокосилку втроем залезли и по парку стали гонять… Вроде не молодые люди уже, а вели себя как шкодливые подростки.

— Это Лизавета их подучила. Она думала, что мы не успеем до приезда Дмитрия Борисовича навести здесь порядок, и он нас всех уволит, — заговорщицким тоном произнесла Клавдия, глядя в окно. — Все, разбегаемся. Лизавета сюда направляется.

Садовник со сторожем скрылись за дверью черного хода, а Клавдия принялась наводить порядок в гостиной. На кухне мы остались вдвоем с Надей. Она предложила мне сварить кофе, и я согласилась.

— Значит, так, Клава, — донеслось из гостиной. — Можешь особо не стараться. Я даю тебе выходной. Твои услуги сегодня не понадобятся.

— Как выходной? Зачем?

— Чем люди в выходной занимаются? Бегают по магазинам, ходят в баню… Чего вылупилась на меня? Я что-то не ясно сказала?

— Все ясно.

— То-то же! Собирайся в город, можешь и Степана с собой забрать. Сходите в кино, развеетесь. Жду вас завтра. Так, — Андреева зашла на кухню, — Надежда, не вижу, чтобы ты коржи раскатывала!

— Рано еще.

— Нормально. Ребята подъедут раньше, чем я думала. — Лизавета перевела взгляд на меня, хитровато прищурилась, но никаких указаний мне не дала. — Пойду приведу себя в порядок.

Мы с Надей переглянулись и прыснули от смеха, догадываясь, что в понимании Андреевой-старшей есть «порядок». Это сейчас она выглядела как подобает женщине ее возраста и статуса, но ее душа, похоже, яростно сопротивлялась такому образу.

— Как ты думаешь, почему Лизавета отослала отсюда Клавдию со Степаном, а меня работой загрузила? — поинтересовалась у меня повариха с плохо скрытым чувством зависти.

— Не переживай, завтра у них работы будет не меньше, чем у тебя сегодня. — Мое замечание не смогло приободрить Надежду. — Знаешь, моя тетя прекрасно готовит. Она частенько делает пиццу сама. Хочешь, она даст тебе по телефону несколько советов?

— Не откажусь. — Повариха приободрилась.

Я достала из кармана смартфон, позвонила своей тетушке и объяснила ей ситуацию. Тетя Мила с радостью согласилась проинструктировать Надежду, как приготовить правильную пиццу и не пережарить картофель фри.

Надя вернула мне телефон, и я отправилась на второй этаж. На лестнице мне встретилась Лизавета, она была уже без парика, но все еще в длинном халате, скрывающем ее татуировки. Андреева демонстративно игнорировала меня.

Примерно через час приехала машина с музыкальными инструментами. Сторож Геннадий, который дежурил в первый день моего пребывания здесь, помог лысому парню с окладистой бородой, вылезшему из-за руля микроавтобуса, выгрузить ударную установку, синтезатор, гитары, микрофонные стойки, колонки. Разумеется, я присутствовала при этой выгрузке и внимательным образом осматривала каждый предмет. Ничего подозрительного мною обнаружено не было. Бородач, конечно же, не мог не заметить мой интерес к инструментам.

— На чем играешь? — спросил он меня.

Однажды мама заговорила при отце о том, что было бы неплохо отдать меня в музыкальную школу.

— У Жени идеальный слух, — сказала она.

— Это хорошо, — одобрительно кивнул отец, — значит, она сможет определять на расстоянии, из какого оружия стреляют.

Меньше всего на свете я тогда хотела это определять. Меня вообще оружие не интересовало. Я мечтала стать актрисой, поющей актрисой, чтобы играть в мюзиклах. Иногда, когда не было никого дома, я брала в руки массажную расческу, вставала перед зеркалом и пела все вперемешку — детские песенки, арии из оперетт, песни из кинофильмов, а еще мурчала что-то из репертуара Лайзы Миннелли, именно мурчала, потому что слов толком не знала, но мотивчик запомнила.