Марина Серова - Девочка, которая лгала

Сташевич бросил на меня потрясенный взгляд.

— Евгения, ведь вы обещали…

— Что? — Я оглянулась в притворном изумлении. — О чем вы? Ах да! О том, что Маргарита Максимовна ничего не должна была узнать!

Сташевич во все глаза смотрел на меня. Он хорошо знал меня и понимал, насколько такое поведение нехарактерно для Охотниковой, находящейся, так сказать, при исполнении. То есть для Охотниковой в нормальном состоянии.

Но сейчас я была далека от нормы.

— Но дело в том, что Маргарита Максимовна в курсе!

Сташевич умоляюще взглянул на жену:

— Марго, прости… так ты все знала?

Музыкантша даже не присела, она стояла у двери, прямая, юношески стройная. Ее фарфорово-белая кожа покрылась красными пятнами, а глаза смотрели на меня с презрением и насмешкой.

— Маргарита Максимовна не только знала о ваших похождениях, дорогой мой Иосиф Леонидович! Именно она наняла эту девицу для шантажа.

Сташевич вздрогнул.

Старый адвокат уставился на подругу жизни со странным выражением.

— Марго? Это правда?

— Как вы узнали? — щурясь, спросила Маргарита. — Эта мерзавка не умеет держать язык за зубами? Вы подкупили ее? Или применили ваши специальные, — последнее слово Марго выделила голосом, — методы воздействия? Вы ведь просто солдафон в юбке, Евгения. Вы попросту опасны. Вас надо держать подальше от приличных людей.

— Не могу с вами не согласиться, — улыбнулась я. — Иногда мне самой так кажется. Но уж так вышло, что я на стороне закона. На стороне слабых и беззащитных. Так что давайте оставим в покое меня и поговорим о вас.

Выдали вас фотографии, которые вы любезно предоставили шантажистке.

Да, досье на Иосифа Леонидовича было подробным, но собрать его мог почти любой. Хороший хакер, к примеру, способен раскопать о человеке такое… Но вот фотографии — одна из них была сделана в этом кабинете, в этом самом кресле.

Не думаю, что Иосиф Леонидович позволил бы себя фотографировать постороннему человеку в такой приватной обстановке.

Кроме того, я задала себе резонный вопрос: кому мог понадобиться шантаж?

Иосиф Леонидович почти отошел от дел, занимается только работой на старых проверенных или очень давних клиентов. Все они люди вполне респектабельные, и шантаж сюда никак не вклеить.

Сташевич не отрываясь смотрел на жену. Под его взглядом она еще больше покрылась пятнами, но упрямо вздернула подбородок.

— Меня сбило с толку совпадение. Шантаж совпал по времени с делом Лазаревых. Вас как будто специально начали отвлекать от работы. Я решила, что одно с другим связано… но ошиблась. — Я повернулась к старому адвокату: — Ваша супруга очень вас любит. Много лет вы обманывали ее и тем самым причиняли сильную боль. Маргарита Максимовна — образец самоконтроля. К тому же до недавнего времени у нее была любимая работа, ученики… Но болезнь заставила ее покинуть консерваторию и сосредоточиться на семье, которая вовсе не была такой идеальной, как казалось со стороны.

Маргарита отвернулась, в глазах ее блеснули злые слезы.

— Она решила проверить, как вы поведете себя в ситуации, скажем так, искушения. А заодно наказать за все, что пережила за полвека супружеской жизни. Она разыскала где-то шантажистку, хорошо ей заплатила, дала подробное досье на вас и даже подделала ваши письма, те, что вы писали много лет назад ткачихе Насте… Уверена, что вы не помните дословно всего, что писали тогда, только общий смысл, верно?

Сташевич снял очки и принялся их протирать — так тщательно, как делают люди, которым надо подумать, выиграть время.

— Шантажистка принялась обрабатывать вас, сначала вошла в доверие, потом начала тянуть деньги. Вы были в панике, а ваша жена развлекалась, наблюдая, как вы мечетесь, не зная, как вырваться из ловушки.

Я смерила музыкантшу взглядом с ног до головы и закончила:

— Не знаю, в какой момент Маргарита Максимовна планировала закончить свою месть. Когда остановиться. Но что-то мне подсказывает: вас ожидало еще много неожиданностей.

— Марго, зачем? — простонал Сташевич.

Маргарита прервала презрительное молчание и ответила:

— Мне хотелось причинить тебе боль. Чтобы тебе было так же больно, как мне.

— Евгения, прошу вас, уйдите, — старый адвокат закрыл лицо руками. — Нам нужно о многом поговорить.

— Мы еще не закончили, — холодно произнесла я. — Шантаж — это преступление. Так что будет и наказание.

Юрист поднял голову и уставился на меня:

— Не слишком ли много вы на себя берете? Да, Марго попортила мне много крови… но я прощаю ее. Я так перед ней виноват…

— На самом деле вы виноваты перед ней куда больше, чем хотите представить, — усмехнулась я. — Ткачиха Настя, грехи юности — это мелочи. В течение десяти лет у вас была связь с дамой из университета, вы даже оплачивали ее дочери учебу за границей. Маргарита Максимовна знала и об этом, но молчала. Ведь она вас так любила… Но теперь эта дама дала вам отставку. Поэтому вы решили вернуться в лоно семьи, стать примерным семьянином, обычным мирным пенсионером… А вовсе не потому, что любите супругу. Так что, говоря о наказании, я вообще-то имела в виду вас.

Сташевич потрясенно смотрел на меня.

— Евгения, кто дал вам право… так говорить со мной, судить меня… Вы слишком молоды… Марго права — вы солдат, хотя и красивая женщина… Наша личная жизнь вас совершенно не касается!

— Вы сами попросили меня разобраться с шантажисткой, которая отравляет вам жизнь, — я пожала плечами, — но вы абсолютно правы. Ваша личная жизнь — ваше дело. И я прошу у вас прощения за то, что так бесцеремонно вторглась в ваш дом и наговорила ужасных вещей.

Сташевич выпрямился в кресле, Марго поправила прическу.

— Говоря о наказании и преступлении, я имею в виду дело Лазаревых. Дело в том, что этой ночью он похитил Луизу.

Супруги переглянулись со странным выражением на лицах.

Так я и думала! Сташевичи знают, о ком я говорю.

— Мало того что все в этой истории было ложью от начала до конца! Начиная с трогательного письма, которое старушка Лазарева отправила вам из Ниццы и в котором содержалась такая порция яда по отношению к ее бедной невестке. Начиная с убийства банкира Лазарева, которое оказалось совершенно другим и совершено по другим мотивам… И заканчивая тем, что случилось этой ночью. Он похитил ребенка! — заорала я.

Старички упрямо молчали.

— Не тратьте мое время, — жестко сказала я. — Я знаю, как его зовут. Гоцев Андрей Леонидович, ваш ровесник. Но понятия не имею, кто он такой и какое отношение имеет к семье Лазаревых. И не знаю, где его искать. Но сейчас вы мне все расскажете.

И я улыбнулась.

— Евгения, не думайте, что вам все позволено, — голос Сташевича слегка дрожал, но старый юрист все еще хорохорился. — Вы не на войне, между прочим. Да, знаю, у вас посттравматический синдром, или как это называют… но имейте в виду — каждый человек имеет слабые места. А вы, кажется, вообразили себя неуязвимой?