Александр Аннин - 4 триллера

Во Флориде, уже будучи перспективным врачом, Леша оказался не как турист, а в качестве делегата международного конгресса кардиологов. Там, видимо, по разнарядке надо было послать в составе российской делегации молодого доктора из провинции, и жребий пал на Алексея. Или это папаша за него подсуетился? Впрочем, какая разница…

В Майами он был неприятно поражен тем высочайшим уровнем жизни, который считался совершенно нормальным для его американских коллег.

Зависть? Скорее всего. Но зависть бесплодная, абсолютно не побуждающая к действию. И когда его новый американский друг, кардиолог по имени Гарри, намекнул Алексею, что тот мог бы перебраться во Флориду, открыть здесь частную практику, молодой русский доктор лишь горестно усмехнулся: его капиталов хватало только на то, чтобы купить в Майами пару-тройку индейских масок. А кредита на создание собственного диагностического кабинета иммигранту из России ни один банк не выдаст.

И он постарался забыть тот разговор с Гарри, чтоб не растравлять себе душу. В конце концов, достойно жить можно и на родине…

Сегодня днем, после зоопарка, они с Наденькой не только забежали в супермаркет за хорошим вином, но успели еще и нагрянуть в ювелирный. Купили обручальные кольца. Собственно говоря, предстоявшее официальное сватовство – это ведь так, формальность, родители Нади будут рады видеть Алексея своим зятем. Не говоря уж о четырнадцатилетнем Игоре, которому скоро предстоит перебраться сюда, в Лешину квартиру.

Алексей, кстати, поведал парнишке о такой перспективе: перед тем, как сесть за праздничный стол, они разыгрывали безнадежную для кардиолога партию в шахматы. Мальчик просто засветился от счастья и даже импульсивно сделал неправильный ход:

– Вот здорово, Алексей Александрович! Я верил, я надеялся, что вы с Надей поженитесь! Так мы что теперь вроде как братьями будем?

– Нет, – Леша посмотрел на доску и не стал наказывать Игоря за допущенный промах. – Ты теперь мой шурин, а я – твой зять.

– Зять! – радостно захохотал мальчик, не веря своим ушам. – Вы же на десять с лишним лет меня старше.

– Ну и что, – пожал плечами Алексей. – Так бывает, это нормально. И, кстати, давай-ка переходить на «ты». Привыкай, шурин.

В комнату прошмыгнула Надя, с заговорщицким видом протянула жениху отцовский галстук – вполне модный, в сине-белую полоску.

После торжественных речей и клятв мать Надежды, прослезившись, порылась в старом шкафу и вытащила на свет Божий икону Николая Чудотворца, благословила жениха и невесту.

Алексей хотел было встать перед образом Угодника на колени, но вдруг устыдился – это будет выглядеть слишком нарочито, «невзаправду». И чмокнул запыленный лик, согнувшись в полупоклоне.

Праздник удался. Пили за счастье нареченных, за их будущих детишек, за выздоровление Игоря и его предстоящую победу на юниорском шахматном турнире. Алексей, никогда в жизни не увлекавшийся спиртным, захмелел. Улучив момент, он подловил Надю в коридоре, привлек ее к себе.

– Переезжай ко мне прямо сейчас, – жарко шептал он на ухо девушке. – Ну какая разница? Все равно ведь скоро поженимся.

Надя, которая за столом пила только сок и минералку, посмотрела умоляюще:

– Леша, любимый, давай потерпим. Давай не будем портить нашу свадьбу. И… – девушка покраснела, что было заметно даже в полумраке коридора, – ты только не подумай. Я от тебя ничегошеньки не скрываю. У меня… У меня еще никого не было.

Алексей со стыдом почувствовал, что не заслуживает этого счастья. Такая девушка, да в наше время!.. Конечно, он мог бы настоять на своем, и сейчас Надя была бы рядом с ним. Но в душе Алексей понимал, что она права. Ведь так легко расплескать драгоценный, наполненный до краев сосуд земного счастья!

Внезапно Алексей вскочил с дивана, сердце бешено заколотилось, но вовсе не от радужных картин предстоящей семейной жизни.

– Что ты сказал? Повтори! – кричал он в трубку.

До кардиолога вдруг начал доходить смысл возбужденной речи иеромонаха Германа.

– Ты что, не понял? – орал Генка в самое ухо. – Это серьезно! Он не пошутил! Он хозяин крупнейшего концерна! «Евразия-Траст!» Да, того самого! Для него миллион фунтов стерлингов – семечки, даже не семечки, а шелуха! Я только что говорил с ним, с этим Виктором Петровичем. Он подтвердил свои условия.

Алексей нервно забегал по комнате с телефонным аппаратом в руке.

– Так что же это получается… – бормотал он.

– А то и получается, что мы зря потеряли целые сутки! Даже больше суток! – надрывался в трубку Геннадий.

– Черт возьми! – Алексей в досаде сплюнул. – Ты прав. Целый день прошел впустую! Мы бы уже могли найти решение. По-моему, там все не так уж сложно. У тебя что было в школе по алгебре?

– Пятерка.

– У меня тоже. Ну что, любезный однокашник, тряхнем стариной?

– Тряхнуть-то тряхнем… – Геннадий явно замялся, будто делая над собой какое-то усилие.

Ох, и тяжело же врать, обманывать друга!

– Тут вот какая штука. Этот чокнутый миллиардер, Виктор Петрович, сказал, что деньги может получить только один из нас. Ну в общем, кто первый…

– Что ж, меня это условие вполне устраивает, – сухо ответил Алексей. – Надеюсь, ты не будешь предъявлять мне финансовые претензии, если я раньше тебя найду разгадку.

– Разумеется, – голос школьного друга, а ныне – настоятеля храма Ильи Пророка, звучал с издевкой. – Вправе ли я рассчитывать на аналогичное обязательство с твоей стороны?

– Безусловно, – рубанул доктор и дал отбой.

Алексей лихорадочно соображал, испытывая жар под ложечкой. Вот он, шанс. Шанс с большой буквы. Скоро у него будет лучший в городе лечебно-диагностический кабинет по сердечно-сосудистым заболеваниям. Свое дело! Оборудование – самое передовое. Закупить его следует в США…

Стоп. А с какой такой стати он собирается делать свою карьеру в этом забытом Богом городишке, где нет денег даже на содержание зоопарка? В этой, с позволения сказать, дыре несусветной? А? Какого черта, имея миллион фунтов, читай – два миллиона долларов, он станет хоронить свои честолюбивые замыслы, врачуя стенокардию у дышащих на ладан пенсионеров?

Н-да… Он ведь через силу заставил себя произнести (мысленно) столь кощунственную тираду. И хульные слова в адрес родного города, в адрес пациентов, которые боготворили Алексея и видели в нем свою последнюю надежду, складывались в четкие, законченные фразы неохотно, с трудом. А когда все-таки сложились, то на миг стало совестно и горько.

Алексей разозлился на себя за неуместную сентиментальность. Что же ты, брат, за размазня такая! Шанс, подобный нынешнему, выпадает талантливому человеку раз в жизни. И надо хвататься за него, чтоб потом не было мучительно больно. И так далее…