Эдмунд Криспин - Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник)

– Подождите! – прервал его Фен и посмотрел на Фербелоу. – Вы слышали, о чем они говорили?

– Нет, – ответил сторож. – Дверь, видите, какая толстая.

– Когда молодой человек вышел из гримерной примерно в пять минут двенадцатого, – продолжил инспектор, – Фербелоу…

– Извините, – произнес Фен, – но вынужден вас снова прервать. Мистер Фербелоу, скажите, пожалуйста, когда дверь гримерной открыта, вам из своей комнаты видно, что там происходит?

– Нет, сэр. Гримерная находится под углом к моей комнате. Мне виден только небольшой кусочек. И то плохо.

Профессор Фен кивнул:

– Понимаю, спасибо. Продолжайте, инспектор.

– Фербелоу проводил молодого человека вниз к служебному входу и попрощался. И потом без промедления вернулся в свою комнату и посмотрел на часы на каминной полке. Они показывали десять минут двенадцатого. Таким образом, он отсутствовал самое большее три минуты.

– Верно, – восхищенно произнес сторож. Ему нравилось, как аккуратно передает его слова инспектор.

– И вот теперь мы дошли до самого главного, – объявил Мадж. – Фербелоу готов подтвердить под присягой, что с десяти минут двенадцатого до прибытия доктора Шанда в половине двенадцатого в гримерную мистера Шортхауса никто не входил и не выходил.

– Разговаривая с Адамом, он следил за дверью? – спросил Фен.

– Да, краем глаза, – буркнул сторож.

– И я тоже, – сказал Адам, – могу поручиться, что за это время ничего не происходило. Я бы определенно увидел, если кто-то вошел или вышел из гримерной Эдвина. Света было достаточно из комнаты Фербелоу.

На румяном лице профессора явно читалось удовлетворение.

– У меня два вопроса к инспектору. Был ли рядом стул, с которого Шортхаус спрыгнул, если решил покончить с собой?

– Да, сэр. Высокий табурет, какие имеются у стойки бара. По словам Фербелоу, табурет принесли из бутафорской. Сейчас он изъят и отправлен на экспертизу. Когда доктор Шанд вошел в комнату, табурет был повален.

– А как насчет отпечатков пальцев? На крюке у потолка их обнаружили?

– Нет.

– Понятно. – Фен задумался. – Фербелоу, вы слышали стук упавшего табурета?

– Слышал, сэр. Но тогда не обратил внимания.

– В какое время это было?

– Примерно за пять минут до прибытия доктора. Хотя, может быть, это было еще до того, как я поговорил с мистером Лангли. В общем, не помню.

– И еще одна деталь. Инспектор, вы упомянули о бутылке с джином, которую отправили на экспертизу.

– Вместе с остатками джина в бокале, профессор Фен. Это обычная процедура.

– Видимо, Эдвин Шортхаус действительно покончил с собой, – медленно проговорил Адам. – За комнатой наблюдали начиная с десяти минут двенадцатого, и, когда туда вошел доктор Шанд, там, кроме повешенного, никого не было. А в десять минут двенадцатого он никак не мог быть мертвым, ведь в таком случае его сердце продолжало бы биться еще целых двадцать минут, что невозможно.

– Вот именно, сэр, – отозвался инспектор. – Самоубийство, по моему мнению, единственная разумная версия.

– Мне бы тоже хотелось в это верить, – произнес Фен, как будто разговаривая сам с собой, – но…

Его прервал стук в дверь, которую открыл Фербелоу.

В комнату влетел, – именно влетел, иного слова не подберешь, – невысокий возбужденный человечек с портфелем. И воззрился на присутствующих с нескрываемым торжеством.

– Итак, позвольте огласить результаты. Превосходно поработали, превосходно. И очень быстро. Такие сделаны аккуратные разрезы, такие добросовестные анализы…

– Это доктор Рашмоул, – уныло произнес Мадж.

Доктор огляделся и с решимостью схватил стул, как будто собирался испытывать его на прочность.

– Я, пожалуй, сяду вот сюда. Думаю, вам не терпится все поскорее узнать. Сейчас достану. – Он порылся в портфеле. – Вот заключение патологоанатома и результаты анализа джина. То, что такой напиток вреден для печени, это очевидно. И вот кое-какие выводы по поводу одежды, присланной из полицейского участка. Начнем с причины смерти. – Доктор Рашмоул достал несколько машинописных листов. – Так, значит… повреждение второго и третьего шейных позвонков. – Он глянул на присутствующих. – Ну, те, что на шее. Ладно, сейчас не время для шуток. Заключение патологоанатома зачитывать?

– Не надо, – ответил сэр Ричард.

– Ну тогда пойдем дальше. Выявлено, что накануне смерти покойный принял изрядную дозу депрессанта. В результате гиперемия. Отек мозга. Дегенеративные изменения в почках и гранулярная дегенерация печени. И так далее. – Доктор Рашмоул покачал головой. – Как мы и полагали, это был нембутал, что окончательно подтвердил дополнительный анализ. Кстати, дело вовсе не быстрое и утомительное. Мог быть также и сопориген. – Он оглядел присутствующих. – Что из этого вам кажется более вероятным?

– Ну, если… – начал инспектор Мадж.

– Мы это узнаем через пару секунд, – оборвал его доктор. – Достаточно взглянуть на результаты анализа джина. Так-так, я думаю, едва ли здесь уместно шутить. Что же мы тут имеем. – Он извлек из портфеля конверт, вскрыл с ощутимым треском и вытащил содержимое. – Ну вот, это был нембутал. В бутылке обнаружены три сотни частиц. Да, значительное количество. А в том, что осталось в бокале, тридцать.

– Я не ослышался, вы сказали в бутылке? – подал голос Фен.

– Именно в бутылке. Тут написано, что она была заполнена на четверть. – Доктор Рашмоул вдруг засуетился. – Извините, но мне нужно идти. Документы я оставляю у вас. – Он направился к двери.

– Одну минутку, – поспешно проговорил Мадж. – Ведь нембутал – это снотворное?

Доктор Рашмоул кивнул:

– Да. Но доза, какую этот человек принял, смертельная. Так что, я думаю, ему повезло. Хм, «повезло», наверное, не то слово. Счастливо оставаться. Понимаете, у меня много работы. Очень много.

Он вышел, с шумом захлопнув за собой дверь.

Элизабет передернула плечами:

– Любопытный джентльмен. Интересно, все полицейские доктора такие?

– А вот послушайте, что тут сказано в третьем отчете, – проговорил Мадж. – На носках Шортхауса обнаружены частицы веревки. Как будто ноги у него были связаны. И на манжетах рубашки тоже. – Он поднял голову. – И что из этого следует?

– А в отчете патологоанатома упомянуто о каких-то следах на руках и ногах? – спросил Фен.

Мадж порылся в бумагах.

– Да. Обнаружены легкие рубцы на запястьях и лодыжках, свидетельствующие о том, что он был связан. Это очень странно.

– Не более странно, чем тот факт, что бутылка с джином была заправлена нембуталом, – отрывисто произнес Фен. – Наличие снотворного в бокале понятно. Шортхаус мог добавить его сам. Ну мало ли, захотел как следует расслабиться. Но чтобы он стал сыпать это в бутылку, такое немыслимо.