Людмил Федогранов - Я женщина, Господи!

– Это всё очень… трогательно, Пит, – голос Сола по-прежнему был серьёзен. – Но вообрази… Это просто гипотеза, но, может быть, на него «наехали» те, кто промышляет рэкетом, и он вынужден отдавать им большие деньги, такие большие, что у него мало что остаётся, и поэтому ему приходится… прирабатывать? Или это они ему предложили так «откупиться» от их требований? Не деньгами, так помощью? Мы тебя не тронем, а ты нам поможешь, да ещё и сам немало получишь? Могло такое быть?

– Ты имеешь в виду… в России?

– Конечно! Там же теперь бандиты хозяйничают, они дорвались до власти на всех уровнях и строят жизнь по своим бандитским законам.

Питер Джефферсон засмеялся.

– Как это ни смешно, Сол, но и здесь всё тоже чисто. Мне не смешно, но это и в самом деле смешно!.. Понимаешь, в этом самом Солнечногорске всеми такими делами, о которых ты говоришь, заправляет парень, который когда-то учился с Филом в одном классе, такой себе местный Аль Капоне из молодых да ранних… Они до сих пор остались с Филом друзьями, и этот Эндрю (Питер Джефферсон именно так произнёс имя Андрея Свистунова, «хозяина» Солнечногорска и преданного друга детства Сергея Филаретова, который горой стоял за своего знаменитого кореша и готов был порвать глотку любому, кто «скажет на него горбатое слово») сейчас вполне легально имеет крупный бизнес, а уж нелегально… В Солнечногорске только самоубийца может попробовать «наехать» на друга Эндрю Свистуна, а таких даже в России не так уж и много…

– Может, женщины?… – Сол неуверенно посмотрел на Питера, изображая неведение относительно личной жизни Сергея Филаретова.

– Что – женщины?

– А ты сам не знаешь, что такое женщины в жизни мужчины?

– Ты о Филе, что ли? Сол, ты о Филе?!

– Да не кастрат же он у тебя, в самом деле! Здоровенный молодой парень, конечно, собой не красавец, до Леонардо ди Каприо ему далеко, так ведь и не урод же…

– Сол, но у него не может быть женщин, у него же есть Настя!

– Настя – это его жена?

– Не придуривайся! – рассердился Питер Джефферсон. – Ты не можешь не знать, что он не женат, – он несколько сбавил тон. – Настя – это его девушка. Господи, Сол, я только сейчас понял, на кого она похожа, Настя, – на твою Дженнифер, на Дженни! Такая же маленькая, даже очень маленькая рядом с Филом – у него же, каланчи, шесть футов и три дюйма, а она мне по плечо! Такой круглолицый медвежонок с коричневыми глазами и такого же цвета волосами!..

– Эта Настя живёт в России, – достаточно бесцеремонно отвлёк Питера от описания внешних достоинств Насти Смирновой Сол Лиммэн. – А твой Фил месяцами колесит по всему белу свету, и мало ли кто ему встречается…

– Сол, – Питер смотрел на Лиммэна с сожалением, если не сказать с состраданием, – конечно, у меня самого нет семьи, а мои отношения с женщинами, прямо говоря, оставляют желать лучшего, я не стану спорить… Но возьми хотя бы… себя: ты, насколько мне известно, тоже не сидишь всё время на одном месте, и работа у тебя тоже связана с разъездами. Надеюсь, что ты тоже вполне нормальный парень. Вы с Дженнифер женаты уже пятнадцать лет. Ты ей изменяешь? – неожиданно спросил Питер.

– Я изменяю Дженнифер?! – на лице Сола Лиммэна было написано смешанное с обидой изумление. – Ты крейзи, Пит! Чтобы я изменил Дженни!.. Я её люблю, она моя жена, как я могу изменять ей?!

– А почему ты тогда так плохо подумал о русском парне? – Питер, казалось, размышлял вслух. – Ну почему ты думаешь, что он станет искать кого-то, если дома у него есть чудесная девушка, которую он любит так же сильно, как она любит его? Знаешь, Сол, я восхищаюсь людьми, которые умеют любить так, как эти русские парень и девушка… Господи, да если бы ты увидел Настю, у тебя бы язык не повернулся спросить то, что ты спросил, Сол!

– Всё, Пит, всё, я сожалею! Я сожалею… Понятно, что женщины в жизни твоего героя играют… роль… Словом, это не может быть мотивом. Согласен? Так что же тогда?

– Да нет же ничего, Сол! Я же тебе и пытаюсь доказать, что просто ничего нет! Мать его уже двенадцать лет живёт в Израиле, там она вышла замуж за местного, и фамилию её я выговорить не в состоянии. Фил всё время помогает ей деньгами, хотя в этом и нет нужды, пару раз в году бывает у неё… Один раз – за то время, что мы работаем вместе – она сама ездила в Россию, так этот Эндрю Свистун пылинки сдувал с «тёти Розы», как он её называет, а жизнь в Израиле, как ты сам знаешь, с точки зрения преступности, такая, что нам в Штатах об этом можно только мечтать…

– Да уж! – завистливо вздохнул Сол Лиммэн, который никогда не был мечтателем.

– Теперь ты видишь, что ни с какого бока Фил не может быть тем человеком, который связался бы с такими делами, которыми ты занимаешься? – вопреки категоричности тона, Питер смотрел на Сола Лиммэна вопросительно.

Сол Лиммэн молчал.

– Ты не согласен?

– А остальные?

– Подожди-подожди, ты что же, не согласен со мной? – занервничал Питер Джефферсон. – Но почему? Хотя бы это ты мне можешь сказать: почему ты не согласен со мной в том, что Фил никак не связан с… этими проблемами?

– Пока не будет доказано, что это не он, я обязан сомневаться, – Сол Лиммэн чувствовал себя неловко. – Мне тоже очень нравится этот твой парень, Пит. Из того, что я о нём знаю, следует, что он – отличный парень, только…

– Да-а, ты очень своеобразно понимаешь презумпцию невиновности… – протянул Питер Джефферсон. – Очень своеобразно ты её понимаешь, Сол…

– Не будем сейчас дискутировать на темы, касающиеся презумпции невиновности и всего, что с этим понятием связано, хорошо, Пит? Как-нибудь в другой раз… Что ты можешь сказать о Геннадии Орлове?

– Пойми, Сол, ведь Орлов, Лейзерович, Игорь Воскобойников – это всё люди, которые сейчас всем, что у них есть, обязаны «Дельте» и Филу. Если бы не мы – я имею в виду команду и парня – , то они остались бы «у разбитого корыта», как говорят у них в России, после того, как Фил перешёл в профессионалы.

Лейзерович – это его тренер, он тренер высочайшего класса, уникальный специалист, но если бы «Дельта» не предложила ему контракт, ему пришлось бы вернуться в детскую школу и работать там за жалкие гроши… Практически Фил подобрал его, обеспечил ему отличную работу и очень пристойную жизнь…

– Вот видишь, есть и причина, объясняющая гипотетическую ненависть тренера Лейзеровича к Сергею Филаретову: ты ведь и сам знаешь, что люди никогда не прощают тех, кто сделал им добро…

– Только не Лев, Сол. Конечно, он… выпивает, ты не можешь об этом не знать. Конечно, у него более чем сволочной характер, потому что в своё время он был одним из самых великих гонщиков современности, а его даже близко не подпускали к приличным деньгам: он ведь по стопроцентный еврей, поэтому боялись, что он не вернётся из-за границы, вот его дальше так называемых «соцстран» и не отпускали – а в тех гонках он на одном колесе объезжал всю компанию… Вот у него и возник этот идиотский комплекс. Плюс водка!