Павел Шилов - Мерцание «Призрака»: лик смерти

– Я понимаю, сэр, что цели у всех разные, но остаётся весь вопрос только в том, у кого он? – положив ногу на ногу, произнесла мисс Стивенсон.

– Сложно с тобой не согласиться, Анджелина! Поэтому мы не будем долго тянуть с захватом Бен-Арфа. Возьмём его тёпленьким, и он нам всё расскажет. Если не сам, то под химией. Думаю, что с Ирака ты научилась не превышать дозировку! – с лёгкой улыбкой сказал Левинг.

– Я думаю, что ваша шутка минимум непрофессиональна! И если вы думаете, что эта тупая курица ничего не умеет делать, вы крепко ошибаетесь, мистер Левинг! Я сама могу вас хорошенько поучить чему-либо…

– Ладно, Анджелина, не кипятись! Просто я хотел подстегнуть тебя, а ни в коем случае не оскорблять! – продолжая вертеть в руках ручку, сказал он.

– Я не обижаюсь! Просто вам нужно поумерить свой юмор! Он здесь вам не поможет! Просто давайте сделаем это дело, и всё! – пристально посмотрев в глаза начальнику резидентуры в Париже, произнесла мисс Стивенсон.

– Хорошо, Анджелина. Полный отчет о распорядке дня Саида Бен-Арфа будет у тебя сегодня вечером, и тогда можешь приступать к разработке плана захвата.

– Отлично, сэр! Хорошего дня, – сказала мисс Стивенсон и встала с рабочего кресла из-за стола и направилась к выходу из кабинета. Она положила свою изящную руку на дверную ручку и нажала на неё, выйдя из кабинета. Рядом с дверью её уже ждал Жан.

– Как прошёл разговор? – спросил с интересом он.

– Как всегда! Он думал, что умнее всех на свете, хотя только способен на то, чтобы отдавать приказы, жирный козёл, припомнив комплекцию Кристофа Левинга, сказала Анджелина.

– Похоже, ты его не очень любишь, – усмехнувшись, добавил Жан.

– А за что мне его любить? За его тупость? – жёстко произнесла Анджелина. – Жан, буду ждать твоего отчёта по распорядку дня Бен-Арфа и все наработки по нему.

– К позднему вечеру всё будет готово! Может, поужинаем сегодня вечером? – улыбнувшись, спросил он.

– Не обижайся, Жан, но у меня немного другие планы, – подмигнув ему, добавила Анджелина и направилась к лестнице.

Рим.

Глубокий сон не хотел уходить и растворяться в утренних часах, пробуждая Льюиса. Он продолжал спать и видеть себя маленьким, стоя на заднем дворике отчего дома в Лондоне. Говард помнил, как любил играть в солдатиков, которых разбрасывал его пес Джерри, большой бульмастиф, любивший своего маленького хозяина, как собственного сына, как ни глупо это выглядело со стороны. Пёс охранял его от всех напастей и был готов защитить от всего. И сейчас во сне он видел своего пса.

Детские воспоминания постепенно начинали растворяться в пучине жестокостей прошлого, примешивая к светлым детским воспоминаниям стойкий оттенок красного. Той красной бурой крови, которая текла по пескам времени.

Время мучило Льюиса намного сильнее, чем жизнь. Оно давало ему возможность помнить и не забывать. Крики агонии, выстрелы, всплески песка от трассирующих пуль, кровь и снова тишина, мучившая его каждую ночь…

– Нееееет! – вскрикнул Говард и, резко сев на кровати, стал сбрасывать с себя обрывки прошедшего сна. Он хотел раз и навсегда избавиться от них, но это у него никогда не получалось.

Льюис встал с кровати и прошёл на кухоньку, выпив воды из чайника, и вернулся обратно в комнату, взяв в руки пистолет и нажав на рычаг безопасного спуска курка. Он всунул пистолет в кобуру на ремне и, сев на кровать, с силой потёр ладонями лицо, пытаясь забыть прошедший сон.

Говард понимал, что время бессильно и беспомощно, чтобы одолеть его сны. Даже всё казалось с точностью наоборот. Чем больше проходило времени, чем тяжелее и больнее становилось ему. Всё уходило безвозвратно, но во снах продолжало мучить его душу, которая была уже без сил от тех еженощных кошмаров. Призраки прошлого не отпускали Льюиса, а только пытались всё сильнее привязать его к себе и унести его в ад вместе с собой. Что же было до Говарда, то он хотел просто не помнить, но не мог не помнить! С каждым новым сном он снова и снова возвращался в прошлое, которое терзало его за его ошибки, которых было превеликое множество, как собственно и у любого человека. Только вот не всем их ошибки являются каждую ночь, хотя, конечно, всё бесспорно зависит от самих ошибок.

Льюис встал с кровати и накинул на себя куртку, которая лежала рядом в стороне. Он понимал, что впереди долгая дорога и очередная цепь искупления грехов, которые никто не мог ему отпустить, и даже отец Бернардо не мог ничего поделать с душой Говарда, которая не отказывалась каяться, а отказывалась признавать допущенные им ошибки.

Льюис вышел из квартиры и закрыл дверь на замок, убрав связку с ключами себе в карман куртки. Он медленно спустился вниз и вышел из подъезда, медленным шагом пойдя вдоль улицы. Мысли его мешались одна с другой, а третья терялась в четвёртой. Ему казалось, что за ним следят, но слежки никакой не было, ведь, если бы его кто-то выследил, то он бы не пережил эту ночь.

Говард продолжал идти, растерянно смотря на прохожих, которые сторонились его и обходили стороной, будто чувствуя, что он не в себе. То же самое думал о себе и Льюис, но он, в отличие от прохожих, не мог убежать от себя, а должен был продолжать жить. «Бог поможет, если сочтёт это нужным!» – твердил про себя Говард и продолжал идти. Ему срочно нужна была машина, чтобы добраться до Тулузы. Ехать на поезде было опасно.

Он зашёл в проулок и увидел стоявший без присмотра «Мини-Купер». Льюис подошёл к нему и, просканировав его радиочастоту, вскрыл замок и снял сигнализацию. Говард сел в машину и, сломав обшивку под рулём, завёл двигатель. Льюис включил вентилятор и на него подул тёплый воздух. Он нажал на педаль газа и вырулил на улицу, направившись к выезду из города.

Париж. Отель в центре города.

Романов готовился к ужину, вспоминая, как весь день промотался в слежке за Саидом Бен-Арфа и снова толком ничего не выяснил, только слабые намётки и неточности в отношении всего терзали его. Он понимал, что, скорее всего, у французской ячейки Аль-Каиды не было образца иначе бы Бен-Арфа не был таким спокойным и неспешным в своих действиях на улице, и группа прикрытия бы была более осторожной, в отличие от той, которая не могла разглядеть следующий за ним кроссовер практически по пятам. Но дело было уже не только в этом! Продолжать работать всё равно было необходимо. Чувства для контрразведчика, конечно, были важны, но проверить всё до конца нужно было и довести дело до его логического завершения, а там уже как удача отвернётся или повернётся к тебе лицом. Такое часто бывало, когда человек шёл напролом и не оглядывался, он получал то, что ему было так важно, правда, везение тут совсем было не лишним.

Андрей надел чёрный костюм, поправил воротник белой сорочки и завязал красно-белый галстук с тонкими полосками. Время подходило к восьми, и Призрак, покинув свои апартаменты, направился по дорогому ковровому покрытию ярко освещённого коридора к лифту.