Роман Красиков - Возвращение Легенды

– Вы хотели что-то сказать, святой отец? – робко спросил Рабье у старого монаха.

Тот усмехнулся в ответ, зло, блеснув глазами.

– Мне нечего добавить к словам, Его Святейшества. Я склоняюсь перед его мудростью!

У старика был низкий хрипловатый голос, похожий на треск сухого валежника, брошенного в костёр. Он снова медленно обвёл взглядом хищника всех собравшихся, и его ухмылка стала шире.

– И не стоит сомневаться в наших силах! С вашей помощью или без, но, в скором времени мы найдём скрывающихся среди вас еретиков, и они предстанут перед праведным судом святой инквизиции! Во славу Иисуса Христа и католической церкви. Да пребудет с нами благословление божие, аминь!

Монах осенил толпу людей крестным знамением, накинул на голову капюшон и в сопровождении своих братьев и деревенского священника скрылся в дверях церкви.

Жители Сент-Коллена постояли ещё некоторое время, с тревогой поглядывая на угрюмых руанских солдат, приставленных охранять повозку святых отцов, после чего, один за другим начали расходиться по домам. На сердце было тяжело. Война, голод, засуха, а тут ещё и святая инквизиция…

Мадлен потянула дочь за руку сразу же, как только монах закончил свою речь. Нужно быстрее убраться подальше от людских глаз. Она уже успела заметить парочку недобрых взглядов, брошенных в её сторону. О том, чем занимается молодая вдова, знали в деревне все. Только относились к её ремеслу по-разному. Некоторые считали её талант лечить людей травами божьим даром. Своего лекаря в Сент-Коллене отродясь не было, а до ближайших городов путь не близкий. Другие, наоборот, смотрели на занятие Мадлен, как на ремесло дьявола, богохульство и ведьмовство. Поэтому, с появлением в деревне инквизиторов, и без того нелёгкая жизнь рыжеволосой женщины и её дочери, ещё более осложнялась.

Спустя неделю невыносимая жара, наконец, спала. Небо натянуло на себя серое покрывало из тяжелых туч и начал накрапывать мелкий дождик. С севера потянуло осенней прохладой. Ветер зашумел в густой листве, напоминая людям о том, что первые холода не за горами и нужно поторопиться с уборкой урожая. Солнце всё реже баловало людей теплом, прячась за пеленой монотонных хмурых дней. Природа готовилась ко сну, одевая леса, поля и луга в пёстрые наряды.

Долгие осенние вечера Мадлен с дочерью обычно коротали, сидя вместе, друг напротив друга, за широким дубовым столом, занимавшим добрую половину их крохотной комнатушки, и неспешно перебирали ароматные пучки трав, которые успели насобирать за минувшее лето. В тот, злополучный день, дождь лил с самого утра, не переставая ни на миг. Сперва лишь робко постукивая по крышам, к полудню он разгулялся не на шутку и теперь настойчиво барабанил в закрытые наглухо ставни. Ветер гнул к земле могучие деревья и жалобно подвывал между сараями, нагоняя страха на суеверных жителей маленькой французской деревушки.

Неожиданно раздался стук в дверь. Мари с мамой переглянулись.

– Прибери со стола! – в голосе Мадлен мелькнуло беспокойство, – Кого принесла нелёгкая?

Она накинула на плечи шерстяной платок, и отворила дверь. За дверью оказался, промокший до нитки, Себастьян Гюзе, племянник господина Веруа, старосты деревни. Мужчина стоял, переминаясь с ноги на ногу, и теребил в руках свою полотняную шапочку. Всё его тело сотрясала мелкая дрожь.

– Входи скорей, не то простудишься!

Себастьян, опасливо озираясь, переступил порог, и Мадлен закрыла за ним дверь.

– Что стряслось? На тебе лица нет!

Она усадила Себастьяна за стол и налила чашку душистого чая с ромашкой, мелиссой и лесной малиной.

– К-Катрин з-заболела! – от холода у него зуб на зуб не попадал, – Уже третий день кашляет и харкает кровью. Жар сильный и лихорадит день и ночь напролёт. Поначалу думали, бес вселился, и мучает её. Рабье помолился над ней, осмотрел и говорит, что тут не злой дух, а недуг простой, и велел к тебе обратиться. Ну, я и, того, сразу сюда…

– Простой недуг! Где ж он видал такие? Люди мрут даже от простуды, а тут… – покачала головой Мадлен и потянулась за накидкой от дождя, – Хорошо, что сначала к священнику обратился. Сам понимаешь, сейчас в деревне гостят святые братья, – она горько усмехнулась при слове «гостят», и это не ускользнуло от родственника деревенского головы, – Я могла бы и отказаться помогать. Но если Рабье велел, значит, всё делается с позволения церкви. Понятно?

Себастьян кивнул и залпом опустошил свою чашку.

– Мари, закрой за нами дверь и никому кроме меня не открывай! Я скоро!

Мадлен взяла суконную сумку с лекарственными травами и вслед за соседом вышла из дома.

Её не было довольно долго. Дождь успел прекратиться, а на чёрное ночное небо нехотя вскарабкался молодой месяц. Мари, закончила разбирать травы и развесила их над очагом, в котором ещё продолжали тлеть угли. От огня поднимался сладковатый осиновый аромат. Девочка распахнула ставни, и ночной воздух бесцеремонно ворвался в помещение, коснувшись лица влажной ладонью, и заплясал по полу обрывками завядших лепестков и листочков. Подвинув к окну грубо сколоченный стул, Мари уселась перед окном и решила не ложиться спать до тех пор, пока не вернётся Мадлен.

Однако, время шло, но мама не возвращалась. Наконец, когда веки отяжелели до невозможности, и сон всё настойчивее зазывал в своё сладкое царство, в дверь постучали. Три стука, затем два и снова три. Мама! Как же она её проглядела? Мари распахнула дверь, забрала из рук Мадлен опустевшую сумку и помогла ей снять обувь. Женщина была бледна и выглядела очень уставшей. Мадлен молча прошла в дом, разделась и легла на кровать.

– Ты поела? – тихо спросила она.

– Нет. Хотела с тобой.

– Глупышка, – Мадлен через силу улыбнулась, – Поешь. Мне что-то не хочется.

Она закуталась в их старое одеяло до самого подбородка и прикрыла глаза. Мари с тревогой взглянула на мать, но не произнесла ни слова. Затем, тихонько, стараясь не шуметь, налила себе травяного чая, съела корочку позавчерашнего хлеба и тоже пошла спать.

На следующий день, с утра, мама не смогла встать с постели. Её бил сильный озноб и душил кашель, который, казалось, становился с каждым часом всё сильнее. От Мари не укрылось и то, что Мадлен прячет под подушку лоскут ткани, в который сплёвывала мокроту. На нём виднелись капельки крови. Плохо дело. И обратиться за помощью не к кому. На лекаря денег нет, да и до города путь не близкий. Травниц и знахарок во всей округе днём с огнём не сыщешь, только мама. К ней даже с соседних деревень люди приходят. Мари влила ложку горькой настойки из листьев душицы маме в рот и смочила ей лоб холодной водой.

– Много ещё осталось настойки? – едва слышно спросила Мадлен. Её лицо было белее мела. В уголке рта блестела алая капелька крови.