Шодерло Лакло - Опасные связи [Пьеса]

Война.

Затемнение.

Туманное декабрьское утро в Венсенском лесу. Светает. В одном конце сцены Вальмон и Азолан, в другом Дансени и его слуга. Вальмон, не торопясь, выбирает шпаги, взвешивая их в руке. Дансени, уже в рубашке, с обнаженной шпагой, нервно переминается с ноги на ногу. Наконец, скрывается.

Дансени. Я в вас свято верил, а вы шутя делали из меня дурачка! Но учтите, здесь вам не поможет никакой обман!

Слуга неодобрительно поглядывает на своего хозяина. Вальмон реагирует невозмутимо на это нарушение этикета.

Вальмон. Я бы вам рекомендовал приберечь свой пыл для предстоящего поединка.

Выбор сделан. Вальмон кладет шпату на землю. Азолан помогает ему снять камзол и надеть на руку черную перчатку. Противники занимают исходные позиции.

По знаку Азолана начинается жестокая дуэль, в которой мастерству Вальмона противостоит агрессивность Дансени. При том что они достойные соперники, Вальмон кажется чуть опаснее. Однако именно Дансени по счастливой случайности удается легко ранить соперника.

После короткого вмешательства Азолана дуэль возобновляется. Инициативой уже владеет Дансени. Вальмон, похоже, утратил всякий интерес к поединку, и когда противник, увлекшись атакой, слишком открывается, Вальмон не спешит воспользоваться этим «подарком».

Дансени делает выпад, и его шпага входит под самое сердце. После секундного замешательства Дансени извлекает из тела шпагу и пятится: Вальмон, сделав несколько неверных шагов ему навстречу, падает. Азолан проворно опускается на одно колено и поднимает голову раненого.

Вальмон. Холодно.

Азолан бежит за камзолом. Дансени поворачивается к своему слуге.

Дансени. Врача, живо.

Вальмон. Нет. Нет.

Дансени. Ступай, я сказал.

Слуга уходит. Азолан укрывает хозяина. Дансени стоит поодаль, ощущая неловкость своего положения. Вальмону приходится сделать большое усилие, чтобы противник расслышал его слова.

Вальмон. Вы не подойдете поближе?

Дансени неохотно выполняет его просьбу. Вальмон хочет приподняться на локте. Азолан приходит ему на помощь.

Две вещи. Добрый совет, котором вы, конечно, вправе пренебречь. И просьба.

Он вынужден перевести дыхание.

Дансени. Я слушаю вас.

Вальмон. Совет: остерегайтесь маркизы де Метрей.

Дансени. С вашего позволения, ко всему, что вы изволите сказать о ней, я принужден относиться скептически.

Вальмон. И все же: в этом деле мы оба исполняли ее волю.

Дансени обдумывает его слова.

Дансени. А просьба?

Вальмон. Постарайтесь как-нибудь увидеть мадам де Турвель.

Дансени. Я слышал, она очень больна.

Вальмон. Тем важнее это сделать. Скажите ей, что я сам не понимаю, как я мог обойтись с ней так жестоко, но с той минута моя жизнь кончилась. Скажите ей, что для нее так лучше, а я… я рад умереть, так как жизнь без нее невозможна. Скажите ей, что если я когда-нибудь был по-настоящему счастлив, то только с ней.

Дансени. Я передам.

Вальмон. Благодарю.

Молчание нарушают лишь птичьи голоса. Дансени, расчувствовавшись, смахивает слезу. Заметив это, Азолан дает выход своему негодованию.

Азолан. Теперь можно и всплакнуть.

Вальмон. Оставь его. Он знал, во имя чего. Боюсь, что про меня никто этого не скажет.

Он протягивает руку Дансени, но тот не успевает взять ее. Вальмон мертв.

Сочельник. Гостиная Метрей. За ломберным столиком три дамы — Хозяйка дома, Воланж и Роземонд. Последняя в трауре.

Какое-то время карточная игра идет молча, пока не приходит через Роземонд — она погружена в свои мысли, Метрей деликатно покашливает, но это не дает желаемого результата. Тогда Воланж трогает Роземонд за локоть.

Воланж. Мадам.

Роземонд вздрагивает и возвращается к действительности

Роземонд. Извините. В моем возрасте живешь надеждой, что тебя, по крайней мере, не коснется смерть близких. А тут сразу двое за какую-нибудь неделю.

Метрей. Да, мадам.

Воланж. Знаете, о чем я подумала? Год назад, когда вы были в Париже, помните наш разговор? Мы задались вопросом, кто из нашего окружения больше других счастлив и достоин зависти. И в один голос сказали: мадам де Турвель.

Метрей. Вы, кажется, были с ней рядом в последние минуты?

Воланж. Все время, со дня ее проезда в монастырь. На нее невозможно было смотреть без содрогания. Как она срывала окровавленные бинты. Как бредила, угасая на глазах.

Метрей Слушает с непроницаемым лицом, и только радостный блеск в глазах мог бы ее выдать. Воланж со вздохом продолжает.

И все же я думаю, она бы еще встала на ноги, если б этот незадачливей молодой человек не исхитрился сообщить ей о смерти вашего племянника. После этого она утратила волю к жизни. Как я поняла, перед смертью виконт уверял Дансени в том, что, кроме мадам де Турвель, он никого и никогда не любил.

Метрей. Довольно!

Всех, включая саму Метрей, пугает резкость этого невольно вырвавшегося восклицания. Метрей спешит загладить неловкость, обращаясь полушепотом к Воланж.

Давайте пощадим чувства мадам.

Роземонд. Нет, ничего. Я ведь тоже в этом убеждена.

Метрей. Воля ваша, но узнать, наверное, нам уже не суждено…

Ее голос дрожит и, чтобы овладеть собой, она меняет тему.

А что ваша дочь?

Воланж. Стоит на своем. Я уж с ней и так и этак — ни в какую. Месье де Жеркур должен быть со дня на день. Что делать, ума не приложу. Неужели отказаться от такой выгодной партии?

Метрей. Разумеется, нет.

Роземонд. Боюсь, что да.

Воланж. Но почему?

Роземонд. Позвольте мне не отвечать.

Метрей. Мадам, мне кажется, что, советуя пожертвовать столь блестящим будущим, следовало бы привести доводы.

К ней вернулся бойцовский дух, голос стал сухим и уверенным.

Воланж. Скажу вам прямо, мадам. Хоть Дансени и совершил преступление, я бы предпочла видеть свою единственную дочь его женой, чем монашкой.

Роземонд. Кстати, Дансени прислал мне с Мальты довольно странное письмо.

Воланж. Ну да, он ведь, кажется, бежал на Мальту.

Воцаряется молчание, во время которого Метрей взвешивает слова Роземонд, после чего обращается к Воланж.

Метрей. А знаете, дорогая, по зрелому размышлению я склоняюсь к тому, что вам стоит положиться на мудрость и опыт мадам де Роземонд. Право, будет лучше, если Сесиль останется в монастыре.