Артур Миллер - Пьесы: Все мои сыновья. Смерть коммивояжера. Суровое испытание. Вид с моста

Хэйл (осторожно). Ваше превосходительство, если вы отложите казнь на несколько дней и оповестите город, что надеетесь на их признание, это будет говорить о вашем милосердии, а не об уступчивости.

Дэнфорт.Как бог не дал мне власти остановить солнце, так он не дает мне права отложить казнь.

Хэйл (тверже). Вряд ли богу было бы угодно, если б Сейлем восстал.

Дэнфорт (быстро). Разве в городе готовится восстание?

Хэйл.Ваше превосходительство, в домах Сейлема плачут сироты. Коровы без хозяев бродят по улицам. На полях гниет неубранный урожай. Ни один человек не знает, что его ожидает завтра. А вы удивляетесь, когда вам говорят о восстании! Следует удивляться, что этот край еще до сих пор не в огне!

Дэнфорт.Мистер Хэйл, вы, случайно, не проповедовали в этом месяце в Андовере?

Хэйл.Слава богу, Андовер не нуждался в моей проповеди.

Дэнфорт.Задали вы мне задачу, мистер Хэйл. Скажите по правде, почему вы вернулись в Сейлем?

Хэйл.Я отвечу мам, сэр. Я вернулся, чтобы упросить осужденных оклеветать себя. Их кровь падет на мою голову. Разве вы не видите — кровь их на моей голове.

Пэррис.Тише!

Слышны шаги. Все оборачиваются к двери. Входит Элизабет, за ней — Хэррик. Элизабет бледна, обессилена. Хэррик подходит к ней, снимает наручники и удаляется. Молчание.

Дэнфорт (вежливо). Как ваше здоровье, гуди Проктор? Надеюсь…

Элизабет (напоминая). Через шесть месяцев… Осталось еще шесть месяцев.

Дэнфорт.Успокойтесь. Мы пришли не затем, чтобы лишать вас жизни… Мы… (Не знает, как продолжать, ибо не привык уговаривать кого бы то ни было). Мистер Хэйл, поговорите с гуди Проктор.

Хэйл.Гуди Проктор, вам известно, что приговор, вынесенный вашему мужу, должен быть приведен в исполнение сегодня на рассвете?

Пауза.

Элизабет (тихо). Да, известно.

Хэйл.Вы знаете, гуди Проктор, что я не вхожу в состав членов суда.

Она недоверчиво смотрит на него.

Я приехал в Сейлем по собственной инициативе. Так вот… Я хочу, чтобы ваш муж остался в живых. Если его казнят, я буду считать себя убийцей. Вы меня понимаете?

Элизабет.Чего вы от меня хотите, сэр?

Хэйл.Гуди Проктор, эти три месяца я размышлял наедине с собой, искал истину, как господь бог искал ее, скитаясь по пустыне. Нет прощения тому, кто толкает людей на ложь…

Готторн.Как вы смеете говорить о лжи?

Хэйл (Готторну). А то, что осужденные служили сатане, — это разве не ложь?

Дэнфорт.Я больше не желаю слушать всякую чушь!

Хэйл (к Элизабет). Не ошибитесь в понимании своего долга, как это случилось со мной. Я торопился в Сейлем, как жених к невесте. Мне казалось, что я несу высшую правду религии, благодать священного закона. Но все, чего бы я ни коснулся, угасало, и где ступала моя нога — пролилась кровь. Остерегайтесь, гуди Проктор, нельзя оставаться в лоне той веры, что приносит лишь смерть и страдания. Жизнь — вот самый драгоценный дар, полученный нами от бога! И какие бы помыслы ни управляли человеком, даже самые высокие, нет ему оправдания, если он отвергнет божественный дар. Я умоляю вас, гуди Проктор, повлияйте на своего мужа, уговорите, чтоб он признался. Если он и послушается кого-нибудь, то только вас. Пусть он солжет, в конце концов. Бог скорее простит лжеца, чем того, кто в гордыне своей отвергает божественный дар жизни.

Элизабет (тихо). Соблазна полны ваши речи, мистер Хэйл, как речи самого дьявола.

Хэйл (в отчаянии). Перед богом мы все прах, женщина! Нам не дано постигнут его.

Элизабет.Я слишком невежественна, чтобы спорить с вами, ваше преподобие.

Дэнфорт (подходит к Элизабет). Я вызвал вас не для того, чтобы вы здесь спорили. (Пауза). Неужели у вас нет сердца, гуди Проктор? Неужели жизнь мужа для вас ничего не значит? Он умрет, как только взойдет солнце, понимаете ли вы это? Зверь и тот не выдержал бы такого испытания!

Элизабет молчит.

Из камня вы, что ли? Если бы у меня не было никаких других доказательств, то все равно я не усомнился бы, что вы причастны аду. Ваше бессердечие, ваши сухие глаза разоблачают вас. О, как вы преданы дьяволу! Это он вытравил из вашей души всякую жалость и доброту. Теперь я вижу, что бесполезно обращаться к вам. Чивер, уведите ее!

Элизабет (тихо). Разрешите мне поговорить с мужем, ваше превосходительство.

Пэррис (с надеждой). Вы постараетесь уговорить его?

Элизабет молчит.

Дэнфорт.Отвечайте, гуди Проктор, — вы будете его уговаривать?

Элизабет.Я ничего не обещаю. Разрешите мне поговорить с ним.

Слышны шаги по коридору; все оборачиваются к двери. Входит Хэррик, за ним — Проктор. Он очень изменился с тех пор, как мы видели его последний раз; оброс бородой, глаза его мутны от слез. При виде жены он останавливается на пороге. Чувства, которыми они сейчас охвачены, заставляют всех умолкнуть.

Хэйл (подходя к Дэнфорту). Ваше превосходительство, оставим их наедине, прошу вас…

Дэнфорт (раздраженно отстраняя рукой Хэйла). Джон Проктор, сказано ли вам, что сегодня на рассвете… (Видя, что Проктор не обращает внимания на его слова). Уже светает, человек! Посоветуйся с женой, и да поможет тебе бог!

Проктор не в силах оторвать взгляда от Элизабет.

Хэйл.Ваше превосходительство…

Дэнфорт проходит мимо Хэйла, уходит. За ним следуют Хэйл, Готторн, Хэррик и Чивер.

Пэррис (Проктору, перед тем, как уйти). Если для подкрепления сил вы пожелаете глоток сидра, я бы мог… (Замолкает, встретившись с ледяным взглядом Проктора). Да образумит вас господь! (Уходит).

Проктор и Элизабет остаются наедине. Он идет к ней, останавливается… Все поплыло у них перед глазами. Они стоят, словно подхваченные вихрем. Горе и печаль сейчас далеко. Он протягивает руку, дотрагивается до нее, будто все еще не верит, что это не статуя, а живая, настоящая Элизабет стоит перед ним. Какой-то странный звук вырывается из его горла, и нельзя понять — это возглас удивления или счастья. Он берет ее руку, гладит. Почувствовав, что силы покидают его, опускается на скамью; Элизабет садится рядом с ним. Ее рука в его руке.

Проктор.Как малыш?

Элизабет.Растет.

Проктор.Что с мальчиками, Элизабет? Где они?

Элизабет.Они у Ребекки Самуэла. Им хорошо.

Проктор.Их приводили сюда? Ты их видела?

Элизабет (тихо). Нет. (Чувствует, что силы покидают ее, берет себя в руки).