Николай Вирта - В одной стране: Заговор обреченных, Три года спустя [Пьесы]

Ясса (глубокомысленно) . Хм… Это будет стоить сто карлов.

Кум Стебан. Берите, святой отец. (Целует его руку.) Она атеистка, как и вое они теперь, но, может быть, господь…

Ясса (с негодованием) . Ах, атеистка? Это будет стоить еще сто карлов.

Кум Стебан. Спасибо, спасибо, святой отец! (Целует руку монаху и уходит.)

Ясса, ухмыляясь, возится с кофейным прибором. Входят Христина, Пино, Мак-Хилл, Вастис, Куртов. Он везет в кресле кардинала. Ясса отходит к окну.

Вастис (подобострастно) . Прошу вас, сэр Мак-Хилл. Сюда, сюда.

Мак-Xилл (говорит очень-очень тихо) . Простите меня, господа, но ваш народ — очень шумный народ.

Пино (с иронией) . Это странно слышать ив уст американца.

Мак-Хилл (печально) . Об американцах много наврано, сэр. Поверьте, мы тихие и очень нежные люди. Мы шумим только тогда, когда делаем бизнес.

Пино. То-есть всегда?

Мак-Хилл (разводит руками) . Бизнес, увы, занимает большую часть нашего времени, и нам волей-неволей приходится шуметь. Но это, так сказать, одухотворенный шум, он мелодичен, как плеск волн. А это что такое? (Жест в окно.) Чего они кричат? (Болезненно морщится.) Я вас спрашиваю, чего они кричат?

Вастис (презрительно) . Марк Пино, Вента и Коста Варра болтают что-то, а толпа рукоплещет им.

Мак-Хилл. Ради бога, простите меня, но вы, сэр, тоже, я бы сказал, излишне громко говорите.

Вастис (шокированный) . Что?

Мак-Хилл (страдальчески) . Огромная просьба, если вас, конечно, не затруднит: говорите тише. Чрезвычайно много жестикуляций и ужимок… Я не привык. Я очень впечатлительный человек, и от шума у меня кружится голова.

Неловкая пауза.

Кардинал. Кофе, коньяк, сэр?

Мак-Хилл. Святой отец, я бы попросил и вас говорить несколько тише… Коньяк? Нет-нет! Я пью только молоко и ем только растительное. Я не признаю убийства животных для еды. Я бы и вам рекомендовал перейти на здоровую растительную пищу. Впрочем, это дело вашей совести. (Пауза.) Говорят, вы отказались от нашей помощи?

Пино (с достоинством) . Мы чрезвычайно благодарны вам, но народ решил, что она не нужна ему.

Мак-Хилл. Это мы оказываем помощь, следовательно, мы лучше вас знаем, нужна она вам или нет.

Пино (раздраженно) . Мы ее не просим у вас, сэр!

Мак-Хилл. Мы столь великодушны, что оказываем помощь даже тем, кто ее не просит. В конце концов, благополучие человечества для нас важнее всего. Для того чтобы не быть голословным, — кстати сказать, самовлюбленность отвратительна американцам, — я могу привести в пример греков, турок и этих… ну… (с отвращением) персов… Они же облагодетельствованы нами… В конце концов, нам не жалко, пусть живут… Я должен открыть вам, господа, маленькую личную тайну. Я, видите ли, по природе лирик, почти поэт. Греки и турки представляются мне как-то весьма романтически…

Пино (ехидно) . Быть может, потому что они смуглые и напоминают вам негров?

Мак-Хилл (с негодованием) . Я попрошу вас, сэр, в моем обществе не произносить неприличных слов. (Пауза.) Итак, повторяю, я слышал, что вы отказались от нашей помощи?

Пино (упрямо) . Такова воля народа, сэр.

Мак-Хилл (закрыв один глаз) . Простите, не понимаю.

Пино (сдержанно) . Разве я неясно говорю?

Мак-Хилл. Ваши слова ясны не более, чем мычание теленка. (Внимательно смотрит на Пино.) Вы производите на меня неблагоприятное впечатление. Учтите: неблагоприятное. В ваши годы деловой человек обязан понимать, что воля народа не играет никакой роли…

Пино (трясясь от ярости) . Я не деловой человек, я политический деятель, а политический деятель обязан всем сердцем и всей душой…

Мак-Хилл. Я попрошу вас прервать эту речь. Она обещает быть очень длинной, а у меня нет времени, чтобы выслушать ее до конца. Кроме того, я мог бы произнести ее сам, хотя и не так громко. Я отнюдь не претендую на ораторские таланты, коими так блещете вы, сэр Пино, но разрешите мне — весьма, может быть, косноязычно — сказать вам: ваша глубокоуважаемая страна мешает, вы понимаете? Вы понимаете, кому она мешает?

Пино. Я понимаю, но чорт меня побери…

Мак-Хилл. Вы делаете успехи. Итак, вы понимаете, кому мешает ваша многоуважаемая страна… Вы правы: она мешает осуществлению наших планов в Европе.

Пино (с негодованием) . Сэр, мы еще не являемся сорок девятым штатом Америки, прошу не забывать этого.

Мак-Хилл (торжественно) . Быть сорок девятым штатом Америки — это большая честь, ее надо заслужить, сэр.

Пино. Как вы смеете!

Мак-Хилл (чуть ли не хныча) . Господа, он опять кричит! Боже, сколько экспрессии по пустякам!.. Вы машете руками, бегаете по залу, у меня рябит в глазах и кружится голова. Я уже имел честь сообщить вам, что не переношу этого. Кроме того, помилуйте, это же смешно. Вы все еще воображаете себя политическим деятелем, но пять минут назад вас свергли. Ваша партия… я не хочу сказать о ней ничего дурного, но, обожая вас, она пошла за вашим сыном. Кроме того, я слышал, коммунисты хотят отобрать у вас портфель министра общественной безопасности. Чорт побери, я впервые аплодирую им… Я удивляюсь, как они могли терпеть вас до сих пор… Но слушайте, мы предлагаем вам бизнес, мы снова возведем вас в ранг вождя… Ваш премьер, насколько мне удалось установить, милый человек, но он не обладает даром бессмертия. Он может и скончаться — в Европе свирепствует грипп… Все в руке божией, не так ли, святой отец?

Кардинал (хихикая) . Да-да, сын мой!

Пино. Куда я попал? Что здесь происходит?

Мак-Хилл (громовым голосом, который невозможно было предположить раньше) . Молчать!

Вастис. Ваша любовь к тишине изменила вам, сэр?

Мак-Хилл (снова — и до конца — очень тихо) . Да, потому что пора перейти к делу. (С исключительной вежливостью.) Мы предупреждаем вас: либо вы сломите сопротивление коммунистов и этого стада, или, как вы говорите, народа, либо мы…

Пино. Негодяй, негодяй!

Христина. Пино, послушайте…

Пино (кричит) . Если вы действительно честные люди, вы выставите его вон сию же секунду! (В ужасе.) Он гангстер!

Мак-Хилл. Сэр, вы невежда, вы не даете сказать единого слова уважаемой мэдэм Падера… (Христине, с обворожительной улыбкой.) Мэдэм, будь я трижды проклят, если мне не хочется услышать сейчас именно ваш голос. Конечно, с такой внешностью разве следует говорить на эти скучные темы? Я бы предпочел, чтобы мы говорили совсем-совсем о другом и в другом месте… (Мечтательно.) Озеро… луна… шелест листьев… (Вытирает слезу.) Я юноша сердцем и чувствами, мэдэм… Простите, господа, я несколько отвлекся от делового разговора. Итак, мэдэм, вы хотели сказать…