Николай Вирта - В одной стране: Заговор обреченных, Три года спустя [Пьесы]

Мина. Истина, Стебан.

Миловар. А эти два последних случая?

Шандор (спокойно) . Ну, следствие еще не окончено, и мы не знаем, кто виноват.

Миловар. «Следствие»! Ищешь виноватых, а они рядом.

Шандор. Я не понимаю тебя, Павлас.

Миловар. И напрасно. Скажу прямо: я не верю механику МТС Эмми Глурда, хоть она твоя невеста, Шандор. Я не могу верить дочери Симоны Глурда, которая удрала в западную зону Германии, утащив из тюрьмы врага народа Гуго Вастиса. Хоть убейте — не верю.

Эмми (в ужасе) . Что он говорит?! Что он говорит?!

Миловар. Правду!

Магда. Слушай, Павлас, ты вспомни, кем ты был до революции? Кулаком, служил в полиции протектора.

Миловар. Но-но! В полиции меня заставили служить. А кто первым вошел в кооператив, кто отдал ему лучшую землю, орудия, знания агронома, три мотора из хозяйства?

Стебан. Оставив себе пять.

Миловар (взорвавшись) . Ты что, Стебан, хочешь вчистую разорить меня? Тебе хочется ликвидировать зажиточных фермеров, как это сделано в Советах?

Стебан (с угрозой) . Погоди, Павлас, придет и то время.

Шандор. Верно!

Миловар. Компартия осудит вас за эти речи.

Шандор (презрительно) . Не лезь в дела компартии: они тебя не касаются.

Фимус. Шандор, ты потише. Кооператив пропал бы без Павласа. Он самый хозяйственный у нас…

Стебан (упрямо) …и самую большую часть прибылей загребает он же.

Фимус (примирительно) . Павлас Миловар искупил свою вину, люди. Ты, Стебан, несознательный человек. Тебе все не так.

Мина. Ладно, не кипятитесь! Что бы там ни было, а наше дело, как тесто — так и прет из квашни. Передай своему мужу, Магда: мы все ждем не дождемся окончания строительства. Мы поможем ему.

Магда. Не ему — строительству.

Мина. Тем более.

Появляется фигура в черном до пят одеянии с капюшоном, откинутым на спину. Это отец Петр Мрачек. Его молодое лицо энергично, глаза смотрят пристально, он худ и бледен.

Отец Петр. Благословенье святой Станиславы всем вам.

Мина (почтительно) . И вам, отец Петр.

Кристич (тихо) . Петр!

Отец Петр. Мичо? Откуда ты?

Кристич. Из бездны, друг мой.

Янек. Говорит, что бежал из концлагеря Тито, святой отец.

Отец Петр. Мичо! (Обнимает Кристина.) Десять лет я не видел тебя, ничего не знал о тебе… Ко мне, друг мой, ко мне! Мы будем говорить до рассвета, до утренней молитвы!

Кристич. Идем, Петр. До свидания, добрые люди.

Отец Петр. Благодарю вас, братья и сестры, за то, что вы раскрыли свои сердца перед моим другом. Идем, Мичо.

Кристич и отец Петр уходят.

Мина (растроганная, вытирает слезы) . Это так трогательно, когда друзья находят друг друга.

Янек. Гм… Кто знает, что это за человек…

Вдали слышны нарастающие крики: «Ганна Лихта!», «Да здравствует „Совесть народа“, и на террасу, окруженная рабочими и фермерами, входит Ганна Лихта. Все, кто был в главном зале клуба, выходят навстречу ей. Народ приветствует Ганну: „Мир и честь Ганне Лихта!“

Ганна Лихта почти не изменилась за эти годы, лишь гуще серебрятся ее волосы, а глаза и улыбка все те же — добрые и мягкие. Рядом с ней — Коста Варра, такой же балагур, но это лишь внешне; при внимательном взгляде в нем заметна большая перемена: все свидетельствует о многом пережитом и об ответственности, лежащей на его плечах. Кроме этих уже знакомых нам лиц, здесь Зита Швердова, женщина с приятным лицом, очень серьезная и деловитая, одетая просто, но красиво. Позади всех идут Отто Штрингис, громадный, с бычьей шеей, длинным желтым лицом, с глазами, всегда полузакрытыми, словно они боятся света, и Марк Пино.

Ганна (машет рукой) . Хватит, друзья, хватит!

Шум стихает.

Янек (почтительно) . Прошу вот за этот стол, товарищ Лихта.

Ганна. Зачем же? Мы посидим с нашими друзьями. Сдвиньте столы, товарищи.

Янек. Ваше слово — закон.

Ганна (смеясь) . Ну, так уж и закон?

Янек (сдвигая столы) . Такая честь клубу!

Ганна. Здравствуйте, Мина! Ох, и устали же мои кости! Третью неделю колесим по стране.

Мина. Стало быть, всем обозом?

Ганна. Коста, товарищ Швердова и я… Товарищ Штрингис встречал нас на границе Юга. Сейчас мы были на строительстве канала. Скоро пленум ЦК, будем думать о важных делах. Следуя доброй традиции, решили снова побывать в самой гуще жизни. Садитесь, друзья. Я приехала поговорить с вами о большом деле. Мы заезжали на вашу ферму, Мина, хотели попросить вас, чтобы вы собрали своих людей, но нам сказали, что вы все здесь… Садитесь… Да садитесь же!

Все садятся.

И прошу знакомиться. Товарищ Швердова — заместитель министра земледелия, товарищ Штрингис — секретарь по делам сельского хозяйства комитета партии Юга и уполномоченный комитета на строительстве канала. Это мои друзья, товарищи… Мина Варра — семь лет назад она спасла меня от гестапаков. Магда Форогольм — мой юный друг, вместе были у партизан. О, и вы, Стебан, здесь? А вы не постарели, нет! Здравствуйте, Фимус! Мина, неужели это твой Шандор? Бог мой, как ты вырос, мальчик!

Мина. Коммунист, начальник МТС. А это невеста Шандора — Эмми Глурда. Это член правления кооператива Миловар…

Ганна. Рада, очень рада видеть вас, друзья! Цветем и здоровеем с каждым часом, а? (Оглядывается.) Какой чудесный клуб!

Янек. Бывшая таверна Симоны Глурда „Золотой Лев“.

Мина. Где же вы побывали, Ганна?

Ганна. Спросите, где мы не были! В рудниках, на заводах, в сельскохозяйственных кооперативах, на новых стройках… Такое ощущение, друзья, будто все эти недели я держала руку на пульсе страны. Ох, как он гулко и ритмично бьется!

Коста. Да, большие дела заварились.

Миловар. Большое хозяйство — большие хлопоты, товарищ министр.

Коста. Куда там! Слушайте, Ганна, слушайте, люди! Я вспоминаю, что у нас было три года назад, когда мы обломали рога реакции… Ну, думалось, все главное позади, теперь пойдут легкие времена. А что оказалось? Главное-то впереди!

Ганна. Верно, верно, Коста. Но что нас порадовало, Мина, — это вера всех людей в то, что самое главное будет построено. Жить, жить, друзья, — и сколько еще мы с вами всего сделаем! Ох, да я совсем заговорила вас. Зита, нам надо привести себя в порядок: на нас столько пшш!