Теннесси Уильямс - Лето и дым

Мистер Уайнмиллер.А если все-таки явится, ступай к себе наверх — я приму его сам.

Альма.И не подумаю.

Мистер Уайнмиллер.Ты, верно, не в своем уме!

Альма.Принимать его буду я. Ты отправишься в кабинет, а мать наверх, и если он придет, я приму его. Злые языки мне не указ! Все эти толки да пересуды — досужая выдумка старых сплетников; они просто завидуют его сверкающей молодости, его обаянию!

Мистер Уайнмиллер.Нет, кто-то из нас двоих определенно сошел с ума.

Альма.У каждого, видимо, свой пунктик, отец…

Мистер Уайнмиллер.Мало мне одного этого невыносимого креста, так суждено нести еще один. Но если ты думаешь, я удалюсь к себе, когда явится этот юнец — с бутылкой виски, надо полагать, в одной руке и колодой карт в другой, — ты глубоко заблуждаешься. Так вот и буду сидеть здесь и глядеть на него, пока не уйдет. (Отвернувшись от Альмы, снова углубился в работу.)

За открытой дверью свист!

Альма (поспешно) . Ладно, я, пожалуй, сама схожу в аптеку и закажу мороженое. (Идет к двери, хватая по пути с вешалки шляпку, перчатки и вуаль.)

Миссис Уайнмиллер.К нему набежала! Ха-ха!

Альма выбегает

Мистер Уайнмиллер (подняв взгляд) . Альма! Альма!

Миссис Уайнмиллер.Ха-ха-хааа!..

Мистер Уайнмиллер.Где Альма?.. Альма! (Выбежав за дверь.) Aльма!

Миссис Уайнмиллер.Ха-ха! Ну кто в дураках? Кто в дураках? Ха-хааа!.. Сам ты невыносимый крест, пустомеля несчастный…

Беседка с двумя стульями и столиком, над которым свисает истрепанный бумажный фонарик. Это крохотное, эскизно намеченное сооруженьице можно вынести вперед, расположив его перед двумя постоянными интерьерами, — их следует затемнить, как в сценах, происходящих у фонтана В глубине, как и на протяжении всей пьесы, смутно виднеется каменный ангел. Звуковым фоном, на котором происходит действие, может служить в подходящих местах музыка, доносящаяся из расположенного неподалеку казино.

Голос Джона (из темноты) . Не понимаю, почему мы не можем зайти в казино.

Голос Альмы.Отлично понимаете, не притворяйтесь.

Голос Джона.Может, все-таки объясните причину.

Альма (входя в беседку) . Я дочь священника.

Джон.Это не причина. (Входит вслед за нею. На нем белый парусиновый костюм; пиджак перекинут через руку.)

Альма.Вы врач вот вам более веская причина. Появляться в подобном месте не подобает ни вам, ни лене. Вам — в особенности!

Джон (громогласно) . Дасти!

Дасти (из темноты) . Иду!

Джон.Что это вы там роетесь в сумочке?

Альма.Ничего-ничего.

Джон.Что у вас там?

Альма.Отдайте, пожалуйста.

Джон.Таблетки? Те, что я дал, — снотворные?

Альма.Да.

Джон.Для чего они вам?

Альма.Приму одну.

Джон.Сейчас?

Альма.Да.

Джон.Зачем?

Альма.Зачем? Затем, что я чуть не умерла в автомобиле от разрыва сердца Демон вас, что ли, обуял, что вы так гнали?

Входит Дасти.

Джон.Бутылочку красного!

Дасти.Мигом! (Удаляется.)

Джон.Эй! Скажешь Плюгавому — пусть сыграет для меня тот блюзик — «Желтый пес».

Альма.Будьте добры, верните мои таблетки.

Джон.Вы что — наркоманкой хотите стать? Я ведь ясно сказал вам: по одной и только в случае необходимости.

Альма.Вот мне сейчас и необходимо.

Джон.Сядьте и прекратите эти придыхания.

Дасти приносит узкую длинную бутылку вина и два бокала.

Петушиный бой когда начинается?

Дасти.Часиков в десять, доктор Джонни.

Альма.Не поняла: что начинается?

Джон.У них тут в субботу по вечерам петушиные бои. Не приходилось видеть?

Альма.Разве что в одном из предыдущих своих воплощений.

Джон.Когда нос ваш был украшен медным колечком?

Альма.Вот тогда я, возможно, посещала подобные представления.

Джон.Вам предстоит увидеть одно из них сегодня.

Альма.Мне — нет.

Джон.Мы ведь затем и приехали.

Альма.Я полагала, зрелища такого рода запрещены.

Джон.Мы с вами в казино «Лунное озеро», где все дозволено.

Альма.И где вы частый гость.

Джон.Я бы даже сказал: завсегдатай.

АльмаЗначит, как ни жаль, вы, наверно, и вправду решили забросить медицину.

Джон.Можете не сомневаться. Удел врача — замкнуть себя в кругу болезней, невзгод, смерти.

Альма.Грустно слышать. Отцу вы уже сказали?

Джон.Словам он не поверит. Ему будут представлены наглядные доказательства.

Альма.Вчера ночью я слышала, как у вас в кабинете надрывался телефон. И никто не ответил. Бог мой, как это было мучительно! Я закрыла в спальне окно, чтоб не слышать, но все равно было слышно.

Джон.И мне было слышно. Всю ночь дребезжал под ухом. Как уехал отец, я и не подхожу. (Отпивает из бокала.)

Альма.Не сочтите за дерзость, но хотелось бы знать, чем вы займетесь, оставив медицину.

Джон.Не сочту за дерзость.

Альма.Но и не ответите?

Джон.Не решил еще окончательно, мисс Альма, но последнее время подумываю о Южной Америке.

Альма (с грустью) . А-а-а…

Джон.Слышал я, что в тамошних кантинах куда веселей, чем в наших пивнушках, а сеньориты — пальчики оближешь!

Альма.У Дороти Сайкс брат уехал в Южную Америку, и с тех пор ни слуху ни духу. Только здоровые, крепкие натуры могут выжить в тропиках. Для других они — трясина.

Джон.Значит я, но вашему, — натура не крепкая?

Альма.Вы весь раздерганный какой-то. Просто до ужаса, до ужаса раздерганный, — как и я, только по-другому.

Джон (вытягивая ноги) . Ах-ах-ах, хи-хи-хи, ха-ха-ха.

АльмаВы и в детстве, бывало, так говорили, чтоб выразить возмущение!

Джон (скаля зубы) . Неужто?

Альма (резко) . Как вы сидите?

Джон.А что?

АльмаУ вас в этой позе вид праздного, забулдыги.

Джон.А может, я и есть праздный забулдыга?

Альма.Если уж надо куда уезжать, то почему не выбрать районы с живительным климатом?

Джон.Успокойтесь, отправлюсь только в те места, насчет которых уверен, что климат там умерен. Есть такие места и в Южной Америке.

Альма.Вот уж не предполагала.

Джон.Теперь сможете предполагать.