Арчибальд Кронин - Юпитер смеётся

Веннер (качая головой) . Вот поэтому-то я и беспокоюсь.

Миссис Фостер. Теперь, когда к нему вернулось сознание, силы его восстановятся.

Веннер (колеблясь) . Да, но…

Миссис Фостер. Как мне радостно было его видеть! Он сидел в постели и с аппетитом уплетал кусочек солонины, который я для него поджарила.

Друэтт. Солонины! Скажите пожалуйста!..

Миссис Фостер. Кстати, чтобы не забыть… Не посетуйте, сэр. (Вынимает из корзины кастрюльку, завернутую в салфетку.) Я принесла ломтик специально для вас. Это домашнего засола — солонина нежная, как цыпленочек. Все говорят, что я мастерица ее готовить.

Веннер. Это очень любезно с вашей стороны, миссис Фостер.

Друэтт. Благодарю вас, миссис Фостер.

Миссис Фостер. Это я благодарю вас, сэр. Я поставлю сюда… (Ставит кастрюльку на буфет.) Заберу ее в следующее воскресенье… Не буду больше отнимать у вас время… Мне так хотелось попасть к вам, чтобы сказать, как я вам благодарна… Вы не оставите Тома, сэр?

Веннер. Я сделаю все, что в моих силах.

Миссис Фостер. Благодарю вас, сэр. До свидания, доктор Друэтт!

Друэтт. До свидания, до свидания, миссис Фостер!

Миссис Фостер. До свидания, сэр! (Выходит в дверь в глубине сцены.)

Веннер. Проклятие! (Говорит словно про себя.) Но как я могу сказать бедняжке, что у ее мужа стеноз коронарных сосудов и его состояние безнадежно.

Друэтт. Ах, мой милый! Надеюсь, вы не становитесь сентиментальным?

Веннер. Разве я произвожу такое впечатление?

Друэтт. А я? Было время, когда в течение четырех лет, ложась спать, я клал под подушку фотографию некоей женщины.

Веннер. Это когда вы были в плену?

Друэтт (кивает головой) . Я чуть не убил моего соседа по койке — беднягу, научившего меня раскладывать пасьянс, — чуть не убил за то, что он спросил, была ли она моей любовницей.

Веннер. А разве она не была?

Друэтт. Нет. Кого-то другого. (Пауза.) Это была моя жена.

Веннер. Друэтт, вы единственный человек в этом болоте, с которым у меня — как бы это сказать — духовное родство.

Друэтт. Вы мне льстите.

Веннер. Я полагаю, что вы не станете вместо меня заполнять эти истории болезней?

Друэтт. Вы угадали.

Веннер подходит к буфету, наливает виски, пьет.

Двадцать лет тому назад, выходя из суда по бракоразводным делам, я поклялся, что это мое последнее доброе дело.

Веннер. Ну что ж, прекрасно! Значит, сегодня после обеда я займусь этим сам. Не могу же я дожидаться, пока меня выкинут из этого заведения! (Садится за столик, склоняется над бумагами, складывает их; старается собраться с мыслями; опершись головой на руку, что-то вычисляет.)

Колокольный звон резко усиливается.

Проклятые колокола! Как, черт возьми, здесь можно думать?

Колокола замолкают.

Друэтт. Они вас услышали.

Слева входит Мэри, неся в руках поднос с кофе и сандвичами. Молча ставит его на столик, у которого сидит Веннер. Он резко поднимает голову.

Мэри. Это для вас.

Веннер. Что это?

Мэри. Кофе. Выпейте.

Веннер. Вы просто ангел.

Мэри (нервно) . Ладно, пейте.

Веннер (с иронией, но неуверенно) . Вы опоздаете в церковь. Боженька разлюбит вас.

Мэри. Что ж, я рискну.

Веннер. Уверенная в спасении, она бросает вызов буре. Псалом девятьсот девяносто девятый.

Мэри. Вы ошиблись номером.

Веннер. Сахар положили?

Мэри. Да.

Веннер (берет чашку, пьет) . Вот это хорошо! (Просто.) Почему я так по-свински веду себя с вами?

Мэри. Не могу понять.

Веннер. Вы никогда не изучали повадки каракатицы?

Мэри. Нет, не приходилось.

Веннер. Это несчастное маленькое создание испускает свою чернильную жидкость не из злобных намерений, нет, просто она отчаянно боится за свою шкуру.

Мэри. Понимаю…

Веннер. Примите это как извинение. Я перестану вас злить. Вы славная.

Мэри. Благодарю вас.

Веннер. И, главное, необыкновенно хорошенькая… Не позволяйте только этому стройному молодому англичанину ухаживать за вами.

Мэри. Вы о ком?

Веннер. О Торогуде.

Мэри. Он ведь помолвлен.

Веннер. Обручальное кольцо — не препятствие для влюбленного павиана.

Друэтт. Даже если оно продето в нос!

Мэри. Теперь кончайте кофе и постарайтесь немного отдохнуть. Вам это необходимо. (Выходит в центральную дверь.)

Веннер (глядя ей вслед) . Она очень мила. (С неожиданной энергией.) Я склонен, мой благородный друг, согласиться со всеми глупостями, которые вы о ней говорили. (Хрипло.) Господи! Как я устал. (Пытается писать, но роняет карандаш и соскальзывает на кушетку. Еще через минуту голова его запрокидывается. Он спит.)

Немного подождав, Друэтт осторожно поднимается. Разворачивает плед, сложенный в ногах, накрывает им Веннера, минуту смотрит на спящего, слегка покачивая головой, и снова берется за свой пасьянс. Когда он выкладывает карту, занавес опускается.

Занавес поднимается почти немедленно. Семь часов вечера. Веннер все еще спит. Портьеры опущены. Около кушетки обыкновенная лампа с желтым абажуром, она слабо освещает комнату и бросает причудливый свет на запрокинутое лицо Веннера. Истории болезней подняты с пола и аккуратно сложены стопкой на столе. В комнате очень тихо.

Входит Дженни, в руках у нее ведерко с углем и щипцы. Подойдя к камину, она видит, что Веннер еще спит. Старается не шуметь, но тут же роняет щипцы. Веннер просыпается.

Дженни. О, простите, сэр. Я собиралась накрывать к ужину.

Веннер (с трудом поднимается) . Ужин?.. Неужели я столько времени проспал?

Дженни. Да, сэр. Вам это, как видно, было необходимо. (Присев на корточки, разжигает в камине огонь.)

Веннер (зевая) . Да, мне это было необходимо. (Мрачно смотрит на стопку тетрадей.) Но пробуждение отвратительно!

Дженни. Простите, сэр…

Веннер. Я говорю, что просыпаться очень неприятно

Дженни. О да, сэр!

Веннер (встает, с горечью) . Как мило, что вы всё это сложили.

Дженни. Это не я. Это сделала доктор Мэррей, сэр.

Веннер. О! (Стремительно идет к столу и открывает одну из историй болезней.) Бог мой!