Юджин О'Нил - Продавец льда грядёт

Чак (тупо) . Да. Хикки это раскусил. Вшивая мечта. Эти её бесконечные коктейли — вот, что меня заставило проснуться. Всю дорогу к парому, она не пропускала ни одной забегаловки, чтобы я там покупал ей горячий херес. Я начал думать, господи, чего она только не захочет, когда напялит себе на палец обручальное кольцо, и я окажусь у неё на крючке? Ну, я ей и сказал у парома: «Знаешь, детка, отправляться хоть в Джерси, хоть прямо к чёрту, но без меня».

Рокки. Она говорит, что это она послала тебя к чёрту, потому что ты начал пить.

Чак (не обращая на это внимания) . Ещё я подумал, господи, как мило я буду выглядеть с такой женой. Ведь если всех мужиков, с которыми она была, поставить в ряд, то он дотянется до Чикаго. (Он угрюмо вздыхает.) Таким женщинам нельзя доверять. Как только ты отвернёшься, они тебе тут же изменяют с продавцом льда или с кем-нибудь ещё. Хикки оказал мне услугу, заставив меня проснуться. (Он делает паузу — затем трогательно добавляет.) Хотя приятно было всё-таки об этом помечтать… (Неожиданно его лицо ожесточается; с ненавистью.) Где этот сукин сын Хикки? Я хочу только разок ему врезать — только один раз! — и после этого пусть лезет к народу в морге! Я не побоюсь и электрического стула!

Рокки (вздрагивает — негромким предупреждающим голосом) . Тихо! Держись от него подальше, Чак! Так или иначе, его тут сейчас нету. Он сказал, что пойдёт позвонить. Отсюда он звонить не захотел. У меня такое подозрение, что он сбежал. Но если он вернётся, если кто-нибудь спросит, то ты его не знаешь, понятно?

В то время, как Чак смотрит на него с тупым удивлением, он понижает голос до шёпота.

Электрический стул — это, может быть, куда он и направляется. Я, разумеется, ничего не знаю, но похоже, что он пришил свою жену.

Чак (с проблеском интереса) . Она правда ему изменяла? Тогда я его не виню.

Рокки. Да никто его не винит. Когда она сама напросилась. Но я про это ничего не знаю, понятно?

Чак. Кто-нибудь ещё про это знает?

Рокки. Ларри. И, наверное, хозяин. Я пытался объяснить всем остальным, чтобы они держались от него подальше, но они все в таком ступоре, что до них вряд ли дошло. (Он медлит, мстительно.) Мне всё равно, что он сделал со своей женой, но если он отправится на электрический стул, я не стану носить траур!

Чак. Я тоже!

Рокки. После того, как он бросил мне в лицо, что я — сутенёр. Ну, и что с того? Почему бы мне им не быть? А что он сделал с Харри? Господи, старый слюнтяй так подавлен, что даже не может напиться. И все остальные. Они все так ужасно подавлены. Я не мог не сочувствовать беднягам, когда они сегодня появлялись, один за другим, как псы с поджатыми хвостами, которых так долго пинали, что они уже ничего не чувствуют. Джимми был последним. Шварц, полицейский, привёл его. Он нашёл его на причале возле Вест-Стрит. Он смотрел на воду и плакал! Шварц думал, что он пьяный, и я не стал с ним спорить. Но он был абсолютно трезв. Я так понял, что он хотел прыгнуть, но у него не хватало смелости. Смелость! Да её тут ни у кого не осталось, чтобы комара убить!

Чак. А пошли они все! Не всё ли равно? Дай выпить.

Рокки безразлично пододвигает к нему бутылку.

Я вижу, ты тоже приналёг на виски.

Рокки. Да. Но не помогает. Я не могу как следует напиться.

Чак пьёт. Джо бормочет во сне. Чак смотрит на него враждебно.

Только этот грязный негр смог надраться и отрубиться. Господи, даже Хикки не может достать негра! Когда он сюда заявился, можно было подумать, что его тоже достали. Вдребезги пьяный, но вытащил револьвер и сказал, что застрелит Хикки за то, что тот его оскорбил. Потом он бросил пистолет и заплакал, и сказал, что он больше не игрок и не крутой; он — трус. Он, наверное, одолжил пистолет, чтобы кого-нибудь ограбить, а когда дошло до дела, не смог. Я думаю, он напился, клянча в негритянских барах. Наверное, им стало его жалко.

Чак. Он не имеет права находится в баре после закрытия. Почему ты его не выгонишь?

Рокки (безразлично) . А ну его к чёрту. Кому какое дело?

Чак (в таком же настроении) . И правда. Мне никакого.

Джо (неожиданно вскакивает на ноги в полубессознательном состоянии, бормочет, смиренно оправдываясь) . Прошу прощения, белые люди. Извините, что я жив. Я не хочу находится там, где мне не рады.

Он, качаясь, пробирается к проходу в задней занавеске и лавирует к среднему из трёх столов спереди справа. Он ощупью пробирается к столу слева от этого стола и садится на стул позади капитана Льюиса.

Чак (встаёт — грубым и бездушным тоном) . Моя свинка в задней комнате? Я хочу отобрать у неё деньги, которые я сегодня утром, как идиот, не стал брать, прежде чем она их растратит.

Он идёт в заднюю комнату.

Рокки (вставая) . Я тоже туда иду. Я больше не работаю. Никакой я не бартендер.

Чак входит через занавески и ищет Кору, в то время как Джо шлёпается на стул за капитаном Льюисом.

Джо (хлопает Льюиса по плечу, подобострастно и примирительно) . Капитан, если тебе не нравится, что я тут сижу, так просто и скажи, и я уйду.

Льюис. Не нужно извинений, приятель. Тебе любой скажет, что мне следует почитать за честь, если какой-нибудь чернокожий опустится до того, чтобы сесть рядом со мной.

Джо смотрит на него с отупевшим недоумением — потом закрывает глаза. Чак садится на стул позади Коры, в то время как Рокки входит в заднюю комнату и направляется к столу Ларри.

Чак (жёстко) . Я жду, бэби. Выкладывай!

Кора (с безразличной покорностью) . Конечно. Я тебя ждала. У меня всё готово. Вот.

Не глядя на него, она подаёт через плечо небольшую пачку банкнот. Он берёт пачку, мельком взглядывает на деньги с подозрением, затем без слова благодарности запихивает их в карман.

Кора произносит устало, скорее удивляясь себе, чем обижаясь на него.

Господи, какая я была дура, что хотела выйти замуж за какого-то пьяного сутенёра.

Чак. Это ещё что, бэби. Вообрази, каким идиотом был бы я, когда я и без этого могу с тебя получать.

Рокки (садится на стул слева от Пэррита, напротив Ларри, тупо) . Здорово, Кладбищенское Зазывало.

Ларри как будто не слышит. К Пэрриту.

Здорово, скупердяй. Всё ещё тут?

Пэррит (продолжая глядеть на Ларри, насмешливо, вызывающе) . Спроси Ларри! Он прекрасно знает, что я здесь, хотя притворяется, что не замечает меня! Он хотел бы забыть, что я жив! Дурачит себя всякой философской чепухой! Но он знает, что больше ему уже не удастся себя одурачить! До недавнего времени он сидел взаперти в своей комнате, наедине с бутылкой, но у него ничего не вышло! Он даже не смог напиться! Ему пришлось таки выйти! Должно быть, есть что-то, что ему ещё страшнее, чем Хикки и я! Я думаю, он там сидел, глядя на пожарную лестницу, и думал о том, как удобно она расположена, если ты на самом деле устал от жизни и у тебя хватает мужества умереть!