Кшиштоф Кесьлевский - Декалог

Протягивает служащему листочек. Тот ищет, водя пальцем по разграфленной странице.

Служащий. Мария Карская, ответственный квартиросъемщик, и Мартин Карский, сын.

Магда. Должен быть еще Томаш.

Служащий. Нету, нету. Что-нибудь еще?

Магда качает головой: нет, уже ничего.

Ночью Магду будит телефонный звонок. Она вскакивает, снимает трубку.

Магда. Алло… Алло!

В трубке тишина.

Магда. Томек, это ты? Томек!

Тишина.

Магда. Ответь.

Ничего.

Магда. Томек… я тебя ищу…

Берет театральный бинокль, подносит к глазам. В окнах Томека темно. На другом конце по-прежнему молчат.

Магда. Я повсюду тебя ищу… Бегаю по больницам. Я хотела тебе сказать… ты был прав.

Тишина.

Магда. Слышишь? Ты был прав…

Еще с минуту держит трубку прижатой к уху, наконец, кладет ее и хочет отойти, но тут раздается звонок. Магда хватает трубку.

Голос (за кадром) . Магда?

Магда. Магда.

Голос (за кадром) . Это Войтек, привет. Не могу до тебя…

Магда. Это ты только что звонил?

Голос (за кадром) . Я. Не соединилось.

Магда. Ты меня слышал?

Голос (за кадром) . Нет. Мы у…

Магда отрывает от уха трубку, кладет на рычажки и не реагирует, когда телефон снова начинает звонить, хотя ночью звонок кажется очень громким.

Магда ждет около почтового ящика. Как только появляется наш маленький уродливый почтальон с туго набитой сумкой, сразу к нему подходит.

Магда. Простите…

Почтальон. Номер?

Магда машинально отвечает.

Магда. 376.

Почтальон. Ничего нет.

Магда. Может быть, вы знаете… что случилось с таким мальчиком с вашей почты? С Томеком…

Почтальон внимательно смотрит на Магду: раньше он ее как бы не замечал. Улыбается неприятной улыбкой.

Почтальон. Вены себе порезал. Говорят, от любви.

Магда. Как его фамилия?

Почтальон. По этому вопросу к начальнику…

Магда на рассвете стоит у себя в передней. Она в ночной рубашке. Услышав приближающееся позвякивание бутылок, открывает дверь. Хозяйка Томека как раз ставит у порога бутылку с молоком.

Магда. Простите… Вернулся?

Хозяйка. Еще нет.

Берет пустую бутылку и уходит.

Белая «застава» с открытым багажником стоит перед домом Магды. Мужчина в костюме и пыльнике опустил заднее сиденье — получилось, как написано в инструкции: «большое багажное пространство». Мужчина и Магда выносят два или три гобелена, свернутые в рулон. Укладывают их в машину; «застава» трогается. Около дома Томека Магда внезапно оборачивается.

Магда. Остановись!

«Застава» останавливается. Магда смотрит в заднее стекло. По тротуару к своему дому идут Томек с хозяйкой. Томек, вероятно, очень слаб: женщина его поддерживает и — что при ее маленьком росте неудобно — держит над ним раскрытый зонт. Томек в том же самом, в каком был у Магды, темно-синем костюме.

Магда. Подай назад.

«Застава» едет назад. Магда открывает дверцу и хочет выйти, но, увидев, как хозяйка осторожно вводит Томека в дом, остается в машине.

Мужчина. Галерея закроется, И ты промокнешь.

У Магды, действительно, волосы мокрые от дождя.

Магда. Едем.

Вечер. Магда с биноклем стоит у окна. Видит свет в комнате Томека. Видит женщину, которая подходит к окну и задергивает занавески. Видит тень Томека, сидящего за столом.

Ночь. Наш дом спит. Далекий скрежет трамваев, ветер, окно хлопает от ветра, больше никаких звуков, тишина. В эту долгую тишину врывается резкий, пронзительный крик ребенка. В одном из окон мгновенно зажигается свет. Крик не смолкает.

Майка склоняется над кроватью шестилетней Ани. Пытается обнять и успокоить девочку, которая кричит скорее от страха, чем от боли, еще не совсем проснувшись, — фактически она кричит во сне. Несмотря на Майкины старания, крик не стихает. В комнату вбегает Эва — мать Майки — в довольно безвкусном халате. Ей за сорок, лицо у нее суровое, решительное, движения энергичные. Она подходит к кроватке, быстро будит малышку, берет на руки и выгоняет Майку, которая хочет остаться.

Эва. Уйди! Не можешь ее успокоить, уходи!

Крик превращается в обычный плач внезапно разбуженного ребенка. Майка, оглядываясь, идет к двери. Эва говорит Ане очень спокойно и деловито.

Эва. Не надо бояться, волков нет. Тебе волки снились, да? А волков нет…

Девочка перестает плакать, засыпает под колыбельную, которую поет ей Эва.

Эва (за кадром) . Доченька моя уже веселая, мама погладит Анулину головку.

Майка, молодая девушка лет двадцати с небольшим, высокая, близорукая, худая, входит в комнату в конце коридора. Комнатка маленькая, везде, где только можно, лежат органные трубы: тонкие и толстые, из блестящей жести. Отец Майки Стефан, лысеющий добродушный человек лет пятидесяти, разбуженный криком, сидит в постели. Майка присаживается к нему на кровать, отец, как маленькую, прижимает ее к себе.

Стефан. Майка, ну, Маечка…

Майка. Сегодня ее день рождения… Не могу больше…

Стефан. Ты тоже, когда была маленькая, так кричала.

Майка. Но почему она… почему…

Отец успокаивает Майку, как минуту назад Эва кричащего ребенка.

Стефан. Ну полно, полно…

В дверях появляется Эва.

Эва. Тебе, кажется, рано вставать.

Стефан знаком просит ее уйти и берет одну из самых тонких трубок.

Стефан. Послушай.

Трубка издает высокий чистый звук. Стефан дует легко, не напрягаясь; звук постепенно стихает, Майка успокаивается.

Дети в расстегнутых курточках и пальтишках играют во дворе детского сада. Майка наблюдает за Аней, которую раскачивает на качелях толстый мальчик; Аня заливается счастливым смехом. Майка зовет девочку. Та бежит к ней, встает на цыпочки, чтобы поцеловать Майку через ограду, но, похоже, ей хочется поскорей вернуться к толстому мальчику.

Майка. Ты знаешь, что сегодня у тебя день рождения?

Аня важно кивает; Майка вручает ей маленький букетик.

Майка. Ты сегодня идешь в театр, правда?

Анка. С мамой.

Майка. Я уже видела этот спектакль — очень смешной. Постарайся все понять.

Мимо детского сада проходит мужчина на костылях. Он устал или заинтересовался разговором: остановившись, смотрит на Майю и Анку, которая вприпрыжку бежит обратно к качелям.