Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Тогда мне лучше уйти, — произнес Северус и развернулся к двери... даже не оглянулся, и ни малейшего тепла в голосе...

Стоп. Сейчас не время лить сопли. Но он вел себя так, словно совсем ее возненавидел — с того самого момента, как снял то проклятие...

Эй, я кому сказала — сейчас не время лить сопли!.. Лили подхватила с полу свою сумку, кинулась подбирать разбросанную одежду...

— Ты иди, — тяжело дыша, сказала она. — Это я все испортила — мне и исправлять... Возьму вину на себя, и все обойдется...

— Думаешь, что сумеешь заморочить ей голову? — скривив рот, возразил Северус. — Да ведь из тебя лгунья хуже не придумаешь!

Она залилась румянцем.

— Зато она скорее примет мою сторону, чем...

Со стуком открылась картина. А потом раздался голос Макгонагалл, и у Лили замерло сердце.

— Да что же тут... Эванеско!

Пар моментально исчез — словно его осушило знойное пустынное солнце. Лили даже восхитилась, но вместе с тем не могла не пожелать, чтобы профессор владела этими чарами чуточку хуже. Поскольку место происшествия теперь предстало перед Макгонагалл во всей красе: застегивающая блузку Лили, Северус с его раной на голове и Джеймс с Сириусом, которые валялись на полу в забытье.

— Что? — вытаращилась на них Макгонагалл. — Мисс Эванс, мистер Снейп — это еще что такое?

— Я сейчас все объясню, — брякнула Лили, и Северус рядом тяжело вздохнул.

— Да уж, мисс Эванс! Извольте объясниться! И начните с того факта, что все студенты сейчас должны быть на занятиях, а не устраивать баталии в ванной старост — где, кстати, трем из четырех присутствующих находиться вообще не положено!..

Она глядела на них еще не совсем сурово, но и на доброжелательность это тоже не тянуло. Лили отчаянно нуждалась в какой-нибудь убедительной лжи, чтобы объяснить весь этот бардак, но винтики в голове упорно не желали крутиться — зато в кои-то веки проснулся инстинкт самосохранения и умудрился подсунуть единственно возможное решение.

— Северус ранен! — выпалила она.

Макгонагалл уже успела проверить состояние Джеймса, который лежал к ней ближе, и теперь как раз склонилась над Сириусом, но от такой новости немедленно выпрямилась и внимательнее взглянула на Сева... и хлопнула глазами — потому что он выглядел так, словно угодил не под режущее заклятье, а как минимум под лавину в Альпах.

— Ровена милосердная, — она смотрела на него во все глаза. — Немедленно ступайте к мадам Помфри, мистер Снейп. Вам давно следовало это сделать, если вы страдаете от того же недуга, которым переболела мисс Эванс.

Лили моргнула. От того же недуга — имелось в виду проклятие?.. У нее отлегло от сердца — если преподаватели в это поверят, то не придется ничего объяснять про темную магию, и тогда...

— Мисс Эванс, проводите мистера Снейпа в больничное крыло, — распорядилась Макгонагалл; судя и по интонации, и по выражению ее лица, возражений она бы не потерпела. — Я займусь мистером Поттером и мистером Блэком.

Северус молча устремился к выходу из ванной. Лили протараторила напоследок что-то вроде: "Извините, большое спасибо", — и бросилась за ним следом.

— Ты же сейчас в лазарет, да? — спросила она, когда наконец-то его догнала — и вынужденно ускорила шаг, чтобы не отстать снова. Какого черта, когда это он научился так быстро ходить? Он и росту-то не такого высокого...

— Ты не умеешь залечивать мелкие порезы? — не оборачиваясь, спросил Северус. — Если нет, то я и сам справлюсь.

— Я-то умею, но разве его не нужно продезинфицировать?

— Поскольку кожа рассечена заклинанием, бактериальное заражение маловероятно.

— Но...

— Помфри будет задавать вопросы, — отрезал он.

— А если ты так и не объявишься в больничном крыле — думаешь, их ни у кого не возникнет? Что, если Макгонагалл...

— Сомневаюсь, что ей есть до этого дело, — бросил он через плечо, все так же поспешно и размашисто шагая вперед.

— Но...

— И, надеюсь, ты простишь мне мое нежелание разбираться с очередной трахомундией, уготованной мне Блэком и Поттером.

У Лили на душе заскребли кошки.

— Но их карта — раз они нашли тебя в ванной старост, то и в башне, наверное, смогут?..

— Нет. Я принял меры, — его голос изменился — теперь он прямо-таки сочился ядом.

— Сев, — она схватила его за руку, чтобы заставить остановиться — по инерции пробежала за ним несколько шагов, и лишь тогда он все же притормозил. Поднял на нее глаза — они казались холодными, далекими и бездонными. Будто смотришь на арктическое море из космоса.

— Как же я это все ненавижу, — сказала Лили — сердце бухало в груди, грохотом отдавалось в ушах. — Просто до чертиков. Ты же это знаешь, да?

Северус ответил не сразу. Сначала посмотрел на нее — под этим взглядом ей захотелось съежиться — и только потом бесстрастно произнес:

— Не знал. Но непременно приму к сведению.

И с этими словами он высвободил руку из ее пальцев и пошел дальше, а она осталась одна, потому что так и не решилась последовать за ним.

* * *

Ремус вконец издергался. Будто все это время просидел на иголках.

Нет, "на иголках" звучало слишком легко и непринужденно. А в его состоянии не было ни легкости, ни непринужденности. Скорее оно называлось "мучительным". Или даже "душераздирающим".

Как-то раз, когда он переживал жесточайшую душевную бурю, отец спросил его, отчего он бродит такой пришибленный — будто из-за угла мешком прибитый. Вообще-то Ремус плохо разбирался в мешках и их влиянии на организм отдельно взятых личностей, но где-то в перерыве между занятиями, когда он увидел свое отражение в зеркале мужского туалета, то невольно подумал: если бы эти ребята проводили собрание, то меня бы там встретили как родного.

Отчасти в его подавленном настроении была виновата книга. Та самая, которую он недавно вытащил с библиотечной полки — и расчихался, когда в воздух поднялось облако пыли — и которая называлась "О кудесниках-перевертниках в лета давния и нынешния". Прямо-таки образцовый мучительный текст, особенно тот его раздел, что "О суде и каре" — Ремус даже застонал, когда обнаружил там следующий абзац:

Преображения перевертныя зело опасны суть. Аще кто восхочет своея животныя личины искати, тому писати допрежь грамотку челобитныя, и подрядити наставником ему перевертника с семью летами опыту, коему следити, и поучати, дабы и тот тому навык же. А который без наставника что учинити помыслит, тому живота не щадити, карати его нещадно, яко же и способников его. А который перевертник без записи реестравай личину зверя приймет, ино же и тому.

А чуть ниже этого абзаца в книге торчал добавленный позже листочек с примечанием — что в 1653 году, когда эта книга была написана, к преступникам обычно применялось протаскивание под килем. Которое сейчас отменено, поэтому в связи с изменениями в законодательстве обратитесь, пожалуйста, к актуальным уложениям о наказаниях.