Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

* * *

Ремус спешил на ЗОТИ; мчался по коридору, зажав в кулаке записку от Дамблдора — на случай, если все-таки опоздает. И действительно, когда он затормозил перед дверью класса, занятие уже две минуты как должно было начаться; он бочком прошмыгнул внутрь, но оказалось, что преподаватель до сих пор не пришел. Студенты просто болтали, швырялись друг в друга всякой фигней и зачарованными бумажными птичками — их запускали в приятелей или в симпатичных девчонок.

Он обежал толпу взглядом — искал друзей; те заняли парту в середине ближайшего к окну ряда, Джеймс и Сириус переговаривались, склонив друг к другу головы... Точнее, говорил только Джеймс — он энергично жестикулировал, руки его порхали, как крылья бабочки — а Сириус слушал, время от времени кивал и при этом казался таким суровым и мужественным, что кое-кто из девочек бросал на него восхищенные взоры.

Как только Ремус появился в классе, следивший за дверью Питер дернул за рукав Джеймса; тот резко крутнулся на стуле и — вот же черт! — прокричал прямо через всю комнату:

— Лунатик, чего хотел Дамблдор?

Все головы, как по команде, повернулись к двери, и на Ремуса уставились пятьдесят пар глаз. Щеки полыхнули; на какой-то миг ему захотелось стать похожим на друзей и тоже швыряться заклинаниями во всех, кто его раздражает, но в итоге он только одарил Джеймса убийственным взором... правда, Сириус уже влепил тому подзатыльник.

— Да, Лунатик, — игриво подхватила Фелисити Медоуз, теребя серьгу с пером страуса, — так чего хотел наш Дэ-заглавное?

— Чтобы ты не совала нос в чужие дела, — отрезал Ремус и обошел ее парту, чтобы не приближаться к слизеринцам — те частенько ставили им с Питером подножки, стоило только оказаться рядом. Поскорее миновав задние парты, он плюхнулся на сиденье между Джеймсом и сидевшим с краю Сириусом.

— Извини, — застенчиво сказал Джеймс — Ремус пригвоздил его еще одним сердитым взором, — я как-то не подумал...

— Ты б еще в "Ежедневный пророк" написал — пусть в передовице напечатают, — в ответ на эту отповедь Джеймс только стыдливо улыбнулся и взлохматил волосы — кажется, смутился.

— Учись регулировать громкость, Сохатый. Смотри, как это делается, — фыркнул Сириус, склоняясь к Ремусу — всей тяжестью навалился на плечо, заставив его накрениться, и зашептал, едва не касаясь губами уха:

— Лунатик, чего от тебя хотел Дамблдор?

— Что ты сказал? — нахмурился Питер. — Я не расслышал.

— Хвост, ты олух. Хули ж я так тихо говорил? — устало поинтересовался Сириус. Питер покраснел.

— Сириус... — но отвечать Ремусу не пришлось: именно в этот момент преподаватель по ЗОТИ все-таки доплелся до класса.

— Ну, давайте уже успокаиваться, — беспомощно сказал он; Бобби Макрель запустил зачарованного бумажного журавлика под мантию Марни Доббинс, а та в ответ швырнула в хулигана чернильницей.

— Эти уроки — такая комедия, — пробормотал Сириус — от Ремуса он так и не отодвинулся. — Когда же до Дамблдора дойдет, что мы должны уметь нормально защищаться, а не заниматься всякой мутотой...

— А где мистер Снегг? — спросил профессор, обводя взглядом аудиторию; послышались смешки, и он смутился, осознав, что переврал эту фамилию.

— Прогуливает, скорей всего, — небрежно отвечал Мальсибер; Ремус так и не понял, что им двигало — то ли хотел насолить Снейпу, то ли показать, что ни в грош не ставит преподавателя... А может, оба недобрых порыва слились воедино, и он решил убить сразу двух зайцев?.. Люди часто так поступали — даже друзья Ремуса, хотя Джеймс и Сириус предпочитали притворяться, что они не такие — а может, и сами в это верили... Но слизеринцы? Эти небось по мелочам не размениваются: каждым поступком пакостят сразу пятерым, не меньше.

— А что, его никто не видел? — осведомился профессор рассеянно — над ухом у него пролетела какая-то дымящаяся гадость и впечаталась в школьную доску.

Никто не ответил — промолчали даже Питер с Джеймсом. Сириус продолжал оккупировать Ремусово плечо.

— Что ж, если его кто-нибудь увидит — предложите заглянуть ко мне, хорошо?.. А сейчас давайте достанем учебники...

И дальше они конспектировали книжки — точнее, некоторые студенты пытались создать такую видимость, большинство же не утруждалось и этим. Сириус закинул руки за голову и качнулся назад, балансируя на задних ножках стула; Джеймс свистящим шепотом пересказывал Питеру антиснейповские теории, а тот завороженно слушал. Слизеринцы над чем-то веселились — слишком тихо, чтобы разобрать, о чем они шушукаются, но достаточно громко, чтобы смешки были слышны даже на первых партах. Сам Ремус лишь подсветил заклинанием нужные строчки в учебнике — в том числе и потому, что хотел подумать, как лучше рассказать Джеймсу о поручении Дамблдора. Логику которого, кстати, так до сих пор и не понимал. Разве за Снейпом не может присмотреть кто-нибудь из преподавателей?..

Или же... порой Ремусу казалось, что директор нарочно сделал его старостой — чтобы позволить хоть как-то повлиять на Джеймса и Сириуса... "Вот только это не сработало", — подумал он с горечью. Поначалу они даже подговаривали друга снять с кого-нибудь баллы — просто так, ради хохмы, но их "ну давай же, попробуй!" случайно услышала профессор Макгонагалл и устроила новоявленному старосте такой грандиозный разнос, что тот чуть в обморок не грохнулся. Подначки больше не повторялись, но Ремус знал: друзья лишь сожалели, что подвели его под монастырь, а не стыдились того, что сделали. Дамблдор, должно быть, сильно в нем разочаровался... Ремус жутко переживал, когда кого-то разочаровывал — особенно людей, которые были ему симпатичны.

Но если директор придумал такое задание, чтобы он помешал друзьям причинять Снейпу добро и наносить справедливость, а те, наоборот, как никогда твердо решили заняться именно этим, то в результате кто-нибудь обязательно останется недоволен. И он, к сожалению, прекрасно знал, кто именно это будет.

Заскрипели отодвигаемые стулья; всеобщий гомон стал совсем уж оглушительным. Ремус заморгал, выходя из задумчивости.

— Разве нам уже пора?.. — растерялся он.

— Ты где был, приятель? — спросил Сириус. — Ушел в себя, вернусь не скоро?

— Что-то в этом духе, — Ремус огляделся по сторонам — студенты стояли у столов, разбившись по компаниям, и продолжали трепаться; некоторые — в основном слизеринцы — так и остались сидеть, и даже с противоположного конца комнаты было заметно, насколько им скучно.

— Мы должны разучивать Щитовые чары, — заметил Питер. — Лунатик, ты...

— Так зачем ты потребовался Дамблдору? — перебил его Джеймс.

Ремус вздохнул. Кажется, придется им все рассказать. Лгать-то ему доводилось часто — а как иначе, с ликантропией в анамнезе? — но не сказать, чтобы особо успешно. Все, на что он был способен — наплести что-нибудь спокойным голосом и не изменившись в лице, а потом удрать, пока никто не смекнул, что вся история шита белыми нитками. Что случалось в среднем через полчаса после его побега, и тогда Ремуса начинали искать, чтобы вытянуть из него правду.