Бурятский эпос - Гэсэр

Саргал-Ноен
Рубашку надел через голову,
Саргал-Ноен
Напутственное слово промолвил:
— Всех врагов побеждай,
Дьявола сокруши,
Задуманное осуществляй,
Начатое заверши.—
Такие слова на прощанье сказал,
Возвращаясь домой Ноен-Саргал.
После этого
Абай Гэсэр с тридцатью тремя баторами
Дальше поехал во враждебную сторону.
В бездорожных местах дорогу торя,
Холмы превращая в низины, а горы в ямы.
Едут с Гэсэром тридцать три богатыря,
Никуда не сворачивая, едут прямо.
И хотя просторы земли широки,
И нисколько они не сужаются,
И хотя дороги-пути далеки,
Все же к цели воины приближаются.
Когда пестрая сорока над лесом стрекочет,
Зимние месяцы обозначает,
Абай Гэсэр остановиться не хочет,
Лисью шапку на голову надевает.
Когда золотой соловей над озером заливается,
Летние месяцы обозначает,
Абай Гэсэр по-летнему одевается,
Халат расстегивает, грудь открывает.

Рыся — рысит,
Несясь — несется,
Грозя — грозит,
Смеясь — смеется.

Так достигли они страны,
Где деревья все с корнями выдернуты,
Достигли они стороны,
Где все наизнанку вывернуто,
Хонин-Хото там страна была.
Пустынна и безводна лежала она,
Постоянно там было ветрено,
А травы никакой там не было.
Проскальзывая под тремя преградами,
Текла там река с тремя водопадами,
В той стране, где холод, в стране, где тьма,
Обитает дьявол Гал-Нурман.

Достигнув этой страны печальной,
Земли окраинной, изначальной,
Абай Гэсэр и его баторы
Поднялись на большую двуглавую гору.
Поглядели они оттуда во все концы
И видят Гала-Нурмана зданья-дворцы.
Горы издали кажутся кочками,
Зданья издали кажутся точками.
Поглядели они с горы вперед и назад,
Владенья дьявола лежат как на блюдце.
Стада внизу муравьями кишат,
Люди внизу комарами толкутся.
Стада и люди — тайги черней.
Спрашивает Гэсэр у своих богатырей:
— Друзья, баторы, смотрите, вот
Пришли мы в землю, где дьявол живет.
Никому еще он не позволил через эту землю пройти,
Никому не позволил и ползком проползти,
Никому не позволил на коне перескакнуть,
Никому не позволил мышью прошмыгнуть.
Как же теперь нам, баторы, быть,
Как же нам дверь войны открыть?
Что нам в начале войны сказать,
Как нам начало с концом связать? —

Стоят баторы, переминаются,
Посоветовать ничего не решаются.
Тогда
Абай Гэсэр слово берет
И такой приказ отдает:
— Начнем с начала, а не с конца.
Пускай отправятся два бойца.
Чтобы они табун лошадей отбили,
Двум табунщикам головы прострелили,
Простреленных табунщиков к лошадям привьючили
И отправили к Гал-Нурману могучему.
А сам табун пусть пригонят сюда,
Хорошая будет для нас еда.

Посланные баторы —
Буйдан-Улаан батор да
Эржэн-Шумаан батор —
Словно камни брошенные прошуршали,
В одно мгновенье из глаз пропали,
Табун лошадей они отбили,
Двум табунщикам головы прострелили.
Приторочили их к лошадям, подняв с земли,
Но оставили им голос, чтобы говорить могли,
С притороченными к седлам ножами
Побежали к ханскому дому лошади.
А табун лошадей угнали в горы,
Где остались в ожиданье другие баторы,
Вокруг костра все баторы сели,
Очень славно они поели.

Между тем,
С простреленными табунщиками
Лошади, на свободу отпущенные,
Прибежали к ханскому дворцу без боязни
И остановились около коновязи.

Гал-Нурман, из дворца роскошного выйдя,
Простреленных табунщиков тотчас увидел,
Задыхаясь от обиды и гнева,
Закричал он направо, закричал он налево:
— Кто прострелил их, имя мое черня?
Кто осмелился выйти против меня?—
Прибежали к нему два батора-сторожа.
Спросил он у них еще строже:

— Кто осмелился имя мое чернить,
Моим табунщикам головы прострелить? —
Сторожа ему все рассказали,
Как узлы на веревке развязали:

— Два батора табун лошадей отбили,
Двум табунщикам головы прострелили.
Гикнув:
— Пусть попробуют нас догнать! —
Крикнув:
— Пусть попробуют лошадей отнять! —
Угнали табун на двуглавую гору,
Но не знаем, откуда взялись баторы.

Гал-Нурман повесить сторожей приказал,
Во дворец пошел, прародительскую книгу взял.
Имеющей власть правой рукой
Праматеринскую книгу листает,
Имеющей силу левой рукой
Праотцовскую книгу листает.
Листает он ее при свете луны,
Все буковки в книге ему видны.
Листает он ее при солнечном свете,
Каждая буковка на примете.
Пальцем он по книжным страницам водит,
Нехорошие известия в книге находит:
«На землю пятидесяти пяти небесных долин
Абай Гэсэр хан спустился,
С указанием из пяти священнейших книг
Он спустился,
Превратить вечность в единый миг
Он спустился,
С заданием благополучие возвратить
Он спустился,
С заданьем порядок восстановить
Он спустился,
С желанием веселие возродить
Он спустился,
С мечтаньем всю нечисть истребить
Он спустился,
С надеждой успокоить людей земных
Он спустился,
С решеньем счастливыми сделать их
Он спустился,
С мудростью для семидесяти мудрецов
Он спустился,
С основой для семидесяти языков
Он спустился.
И что теперь этот хан
И с ним тридцать три батора
Прибыли на двуглавую гору».

После этого
Гал-Нурман книгу продолжает листать,
Пальцем по строчкам водя, продолжает читать,
То, что ему нужно, продолжает искать.
Книга тайную тайну ему открыла:
Сравнение силы его и Гэсэра силы.

Оказывается,
Сила двух рук Гэсэра
Четырем поднебесным силам равна,
Сила двух ног Гэсэра
Четырем преисподним силам равна,
Сила груди Гэсэра
Четырем наземным силам равна,
Число его превращений — двести,
Число его волшебств сто и два…
Радуется Гал-Нурман такой вести,
Ликует мохнатая голова.
Потому что
Сила двух его рук
Восьми поднебесным силам равна,
Сила двух его ног
Восьми преисподним силам равна,
Сила его груди
Восьми наземным силам равна,
А число его превращений — две тысячи,
А число его волшебств
Три тысячи триста тридцать три…

— Ну, — грозится он Гэсэру, — смотри!
Он, Гал-Нурман,
Был уж в облике мужа,
А Гэсэр сидел еще в пеленках и в луже.
Он, Гал-Нурман,
Уже воюет и скачет,
А Гэсэр еще сопливый и плачет.
Конь Гал-Нурмана,
Хоть небожителям подавай великим.
А Бэльгэн у Гэсэра жеребеночком взбрыкивает.
После этого велел Гал-Нурман,
Чтобы пришел к нему батор Манзан-Шуумар.
Пришедшему Манзан батору
Объясняет без лишнего разговора:
— Абай Гэсэр хан
Великое вечное море Манзан
Простым водопоем сделал.
Великую долину Моорэн,
Где трава колышется выше колен,
Обыкновенным пастбищем сделал.
А теперь
Он войной на нас ополчился,
На вершине двуглавой горы остановился.
Ты, Манзан-Шуумар, батор верный мой,
Метни-ка жребий наш золотой.
Если жребий орлом к земле упадет,
То Абай Гэсэр меня побьет,
Если жребий упадет орлом к небесам,
То Абая Гэсэра побью я сам.—
С большого пальца жребий полетел, закрутился,
С большого ногтя жребий полетел, завертелся,
Манзан батор на колени перед ним опустился,
В упавший жребий пристально он вгляделся.
Поднял голову он в испуге,
Изогнулись бровей его дуги.