Александр Лавров - Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Дорогой Борис Николаевич! Обратите внимание на «дрожь от умственных антиномий» (выражение из Вашего письма) [1681]на левой стороне лба… Обнимаю Вас крепко за Ваш «манифест» ( Весы ) [1682]. Простите, что не пишу. Ежечасно думаю о Вас. Absender (Expedié) Emil Medtner. München Türkenstr. 61/III Aufgang III.

Надеюсь, Вы получили мою открытку с изображением Франка Ведекинда, отправленную в Париж [1683]. В ней я говорю о Вашем сумасбродно-пленительном Манифесте [1684], Seitenstück [1685]к которому дан Вами в январском Руне [1686]; эта последняя статья в особенности порадовала меня своим финалом; пусть этот абзац о литературе и проповедничестве – лишь отпечаток сейчасного Вашего настроения [1687]; меня удовлетворяет то, что Вы это высказали; между мною и Вами отношение аналогичное тому, какое было между Мерком и Гёте [1688]; все мы нуждаемся в Мерке; и мне он был необходим, да не пришел; да и самому Мерку, конечно, тоже был нужен свой другой «Мерк», оттого, быть может, он и сварился в собственном соку. Наша переписка свидетельствует, что я все время неустанно тянул Вас в сторону гуманизма от гипергуманизма. В этом, как Вы помните, и весь смысл первой половины моего неотправленного и год тому назад прочитанного письма – статьи в ответ на Вашу Теургию … [1689]С тех пор я его оставил, несколько исправив стилистически, и не теряю надежды увидеть его напечатанным рядом с Теургией . Как только у Вас наладится издание Ваших статей, черкните мне, и я вышлю Вам и это «письмо», и все другие мои письма, которые я взял тогда у Вас для того, чтобы, работая над «письмом», войти в тогдашнее настроение. –

–

Перечитывая Ваши последние письма, я еще раз убедился, что нам необходимо говорить. Как жаль, что Вы не заехали в Мюнхен. – Замечательно, что и Вы произнесли слово «тупик» («пришел в тупик , пора помирать» [1690]); мне не раз приходилось произносить его за последние годы; вынужденность произносить его и теперь не исчезла; еще несколько дней тому назад я находился в течение двух недель в довольно остром припадке отчаяния… – Но я боюсь этого слова Тупик ; это стало для меня не только метафорой, но символом; тупик – это диавольские сети; знаете картину Саши Шнейдера «Das Gefühl der Abhängigkeit» [1691](чудовище, расставившее лапы, и обнаженный человек, обращенный к нему лицом)? «Нет выхода из тупика». Это эмпирически – неверно; надо повернуться и пойти назад, вот и все. Дело в том, что стена тупика, конечно, крепче любого лба; унизительно разбивать себе голову; одно из двух, если Ваша «клятва перед Богом или победить, или изойти кровавым потом до смерти» [1692]не фраза, а реально-мистический акт, то Вы не смеете думать, что Ваш тупик что-либо иное, кроме диавольского наваждения, из-за которого унизительно «изойти кровавым потом»; вот если бы Вы пробили тупик или, вернувшись назад , не нашли выхода, тогда другое дело… Знаете, в Москве на Б. Никитской есть Хлыновский Тупик ; с детства я питал к нему непреодолимое отвращение, еще когда 8-летним мальчиком ежедневно ходил мимо него в милую мамонтовскую детскую школу, что в Леонтьевском переулке. Там 26 октября 1906 г. погиб Андрей Братенши, брат Анюты [1693], ставший мне как раз в последние годы очень дорогим. В этом тупике он жил с любимой женщиной, разводившейся супругой одного из его товарищей. Андрей был чугунный, а не стальной; такие легче ломаются от сильного удара о каменный мешок. Вы помните его: он был социалист и эстетик; очень умный, а главное, страшно сильный демонический человек. По отношению к женщине он был, во-первых, целомудрен [1694], а, во-вторых, то, что я называю монотеист [1695], т. е. полюбить мог только раз и только одну. Он стремился к мудрости, а ее звали Софией; без нее он чувствовал, что не может дальше идти; она полюбила его (или, вернее, кажется мне, подчинилась ему, как демону), и они пошли вместе; но муж ее, давно разлюбивший ее, из-за мести Андрею стал звать ее назад, не выдавая ребенка, отказывая в паспорте за границу (почему Андрей вынужден был бросить лекции в Марбурге); у нее начались колебания; она в них призналась Андрею, сама решив, что лучше, чем колебаться, умереть; тогда Андрей убил из револьвера сначала ее, а затем себя там в комнате в Хлыновском Тупике. Весь этот ужасный день он руководил событиями с поразительным мужеством и непонятною таинственною властностью (дело в том, что подозревали их замысел и мешали им); а накануне ночью он изошел кровавым потом. Все устроил он необыкновенно просто и красиво; и оба они в гробах были, как боги. Я никогда не видел таких прекрасных покойников (оба умерли мгновенно); несмотря на горе, мы с женой не могли не сказать: «да», «так, стало быть, быть надо было», и Коля закрепил это, посвятив «Памяти Андрея Братенши» свою Sonaten-Triade [1696], над которой тогда как раз работал и которая написана как бы на текст Trilogie der Leidenschaft Гёте [1697], одного из самых интимных и человечных стихотворений его, где к нему снова вернулось (I) вертеровское настроение, (II) затем вертеровское переживание, и наконец (III) он нашел примирение всему… – Победил ли Андрей или был побежден? Как будто победил! [1698]Во всяком случае пал с честью, загнанный в Хлыновский Тупик… конечно, «тем же», «кто» загнал и Вас… Вы остались жить , так покажите, докажите, что это произошло не из слабости, а от избытка сил, и живите мужественно дальше, как Андрей мужественно убил себя; и самоубийство, и преодоление самоубийственного позыва есть Questio facti [1699]; т. е. может иметь место и от трусости, и от мужества, от пессимизма и от оптимизма; убивают же себя жизнерадостные и смелые японцы… – Простите, дорогой мой друг, если я причинил досаду и боль Вам своим рассуждением, которое могло показаться Вам поверхностным. – У меня, конечно, нет дара ярко освещать глубины своих мыслей, но поверьте, если я бываю очевидно поверхностен, то только потому, что лечусь таким образом от своих страдающих глубин. –

–

А в Амстердаме в зоологическом саду показывают Кентавра, пойманного среди табуна диких мустангов в Техасе; я видел фотографический снимок в иллюстрированном голландском журнале: Кентавр – бородатый мужчина и похож очень на Бёклинского Кентавра, пришедшего в кузницу и показывающего, как следует его подковать… [1700]К сожалению, я не мог разобрать текста к этой иллюстрации. А в Америке какой-то химик открыл, что мужское семя может быть заменено для зачатия какими-то «солями» и что семя многих животных реагирует отлично на человеческое женское яичко. Этак нас, пожалуй, в отставку… – Вышла книга, доказывающая, что Христос был индус, а на Neuhäuserstrasse в «католическом» магазине в окне я видел «единственно верный портрет Господа нашего Иисуса Христа», где изображено не особенно умное и не особенно красивое, но совершенно эллинское лицо. –