Александр Лавров - Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

28/VIII. Два дня был не в духе и потому не писал. Казалось, что надо отказаться от журнала, т<���ак> к<���ак> я ни на что не годен; а на журнал дают деньги под непременным условием моего фактического и юридического редакторства… – Вчера ночью виделся и беседовал во сне с Кантом; ничего… старичок одобрил меня относительно культуры; вполне согласился с моим мировоззрением, только ворчал на неточность выражений; ворчал, лаская меня при этом своим голубым взглядом; был он без парика в бархатном халате и угостил меня очень вкусным и обильным обедом. Помню до мельчайших подробностей его квартиру; отдельная комнатка (где я мыл руки), с ванной и тут же шкаф со стеклянными дверцами, а в шкафу его платья, очень красивые. Штанов по крайней мере 8 пар. Этот сон очень приблизил меня к личности (к неуловимому) Канта и успокоил меня, будто я в самом деле у него был… Пишу Вам дальше то, что приходит в голову относительно дела. 1) Надо заказать кому-нибудь из художников (Владимирову, т<���ак> к<���ак> он умеет гравировать, или кому-н<���ибудь> еще) марку издательства (она же может быть и маркой-гербом журнала). Если окончательно решено книгоиздательство, – Символ , журнал Музагет , то маркой могла бы быть камея Аполлона-Музагета, т. е. Аполлона в венке и в одеянии; надо привлечь к этому делу и Соловьева, чтобы он указал, где достать репродукции, кот<���орые> должны служить образцом для художника. Можно так: ; понимаете? – или без надписи; или с надписью только для журнала. Поговорите об этом с Бугаевым и с Соловьевым.

2) В конце текущей недели на имя моего отца будет выслана сумма, достаточная для начала издательства; пусть Бугаев зайдет к отцу в контору (предварительно протелефонировав) и возьмет 300 р. (часть гонорара за Арабески [1905]) и 300 р. (на предварительные расходы по печатанию); а Вы возьмите 200 руб. на расходы по печатанию Бодлэра Поэмы в прозе [1906]; если Вы или Бугаев вместо этих книг хотите печатать сначала что-н<���ибудь> другое, то все равно; надо только отцу моему дать расписку в получении таких-то сумм на такой-то предмет; прошу быть здесь очень педантичным; если

Вы очень нуждаетесь, то возьмите себе 100 р. (например, как часть гонорара за Ист<���орию> рус<���ского> симв<���олизма> [1907]). – 3) Прошу Вас и Бугаева (начать можете Вы, т<���ак> к<���ак> Вы ходите в Музей читать) внимательно прочесть все мои статьи в Золотом Руне, начиная с I года издания (подписанные Вольфинг; те, чтó подписаны В ., – незначительны), и, читая, отмечать на особом листе все недостатки стиля, неясности, анаколуфы, недоразвитости, голословности etc. III-ей книгой пойдет Вольфинг, если Вы и Бугаев одобрите [1908]. – 4) Надо скрывать источник средств на издания; пусть хоть думают, что это идет от розенкрейцеров [1909]; еще не решен даже вопрос о том, смею ли я сказать об этом Вам и Бугаеву. Но необходимо уже теперь говорить о новом журнале, чтобы устранить попытки Брюсова и других. Бугаев может пригласить Мережковских и Вячеслава Иванова; Вы можете пригласить Брюсова, Садовского; Соловьев само собою разумеется; пусть Бугаев напишет также Бенуа, если он знаком с ним. Вообще надо, чтобы в литер<���атурных> кружках знали про журнал и знали, что Вы и Бугаев всецело будете работать в нем и что литературные тузы не отказываются сотрудничать. – Мне хочется поскорее отослать Вам это письмо, поэтому я не стану ломать голову, чтобы предусмотреть все. – Начинайте действовать и пишите мне, если что Вам придет в голову относительно названия журнала или каких-то других подробностей. – Штейнера я слушал в Берлине зимой. Он мне очень очень не понравился, и гетеанство его хотя и «страстное», но поверхностное и еретическое [1910]. Человек он сильный, но философски наивный с уклоном в популярный некритический монизм. Это какой-то теософский пастор, выкрикивающий «глубокие» пошлости. Гёте наверное не захотел бы знакомиться с ним, раз он в зрелые годы свои отвернулся от Лафатера. – Я не получаю здесь ни Весов , ни Руна . Не читал и статьи Бугаева обо мне (в исправленном виде) [1911]. – Мы остаемся еще minimum две недели в Пилльнице. Затем я еду в Веймар. Очень прошу Вас устроить так, чтобы мне не надо было слишком рано возвращаться в Москву. Вы сообща с Бугаевым можете предпринимать уже шаги к осуществлению журнала: ведь мы обо многом уже сговорились. Конечно, Шестова или Городецкого (вообще жидов) не приглашайте. От участия в петербургских журналах можете не отказываться, но от Шиповника необходимо отказаться, т<���ак> к<���ак> это наш главный враг [1912]. Простите безалаберность письма.

Жму Вашу руку. Ваш Э. М. [1913]

Резюме этого письма.

1) Принцип издателя : не жертвовать книгоиздательством для журнала. 10 тысяч на книги; 10 тысяч (на первый год 12 тысяч) на журнал и дальше никакого риска на себя; если невозможно, то отказаться от журнала и увеличить книгоиздательство. –

2) Принцип редактора : работать только для себя и на себя, не сообразуясь ни с какими специфически-литераторскими цеховыми тенденциями, интригами, страхами, подвохами и т. п. Под «собою» разумеются: Вы, Эллис, я (на первом плане) и затем близкие нам и действительно высокоталантливые и нуждающиеся молодые писатели.

3) Спешить некуда; первый номер можно выпустить из Вашей или нашей квартиры, вовсе еще не устраиваясь в редакционном помещении.

4) Если лучшим признаете отказаться от журнала, то попросите лиц, потративших на хлопоты время и деньги, представить счет, по которому отец уплатит.

5) Если условия приемлемы (все равно, берет ли дальнейший риск кто-нибудь на себя или журнал превращается в скромный журнальчик), то действуйте, берите деньги, но каждую сделку представляйте отцу моему на утверждение.

6) Надежду на увеличение журнального бюджета я не имею никакой < так! >, хотя и переговорю с издателем.

Что же это! Мой милый, милый друг? Вы – больны, обессилены. Эллис набедокурил. Он писал мне недавно: вскользь упомянул о своей неосторожности, вызвавшей неприятность [1914], и сообщил, что Вы здоровы и работаете с подъемом. Он писал также о необходимости начать журнал уже с 1910 г. [1915], и вот я, переговорив с Лоэнгрином [1916], устроил и журнал, о чем уведомил Эллиса большим письмом, где ставлю ему (и Вам, конечно) целый ряд вопросов и прошу выполнить несколько необходимых первых действий [1917]. Вам же я написал о журнале кратко на открытке [1918]. Получили?.. Кстати, я Вам отправил из Пилльница всего три открытки: одну по адресу Эллиса [1919], другую по адресу Соловьева [1920], третью по Вашему адресу. – Не писал писем, т<���ак> к<���ак> не знал наверное, где Вы; да и вообще я переписывался с Эллисом по деловым поводам, зная, что он в Москве, и рассчитывая, что он немедля все важное Вам сообщит. – Чтó именно сделал Эллис, я не знаю, т<���ак> к<���ак> никаких газет не читаю. Убежден, что нечестно он поступить не может, а остальное простительно декадентскому пролетарию. Я считаю Эллиса крайне нужным и ценным человеком; я видел, что он за последнее время начинал остепеняться; Эллис все-таки сила, которую надо уметь только направлять; кроме того мы с ним спелись и я его полюбил; дать ему погибнуть было бы непростительною жестокостью, а он погибнет непременно, если увидит, что друзья его покинули. Надо, чтобы он реабилитировал себя обязательно. Без него трудно будет начать журнал. Мы вдвоем не справимся, а я никаких английских греков или русских французов в секретари не хочу [1921]. Сережа занят в университете [1922]. Рачинский меня уморит в одну неделю. Петровский –…скептик. М<���ожет> б<���ыть>, отложить журнал на 1 год?? Напишите скорее, как поступить! Ведь для меня лично – все равно; мне даже приятнее было бы начать журнал с 1911 г. Я хлопочу о Вас, об Эллисе, наконец о нашей идее. Если Весы и Руно будут издаваться в 1910 г., то стоит ли издавать наш журнал? Возьмите мое письмо у Эллиса и прочтите его и ответьте мне всё толком, если Эллис не в состоянии.