Ивлин Во - Полвека без Ивлина Во

Д. X.Вы имеете в виду мистический опыт?

И. В.Об этом не может быть и речи.

Д. X.Ну, никто и не думает, что его можно передать.

И. В.Если кто-то и пытается, то он мошенник. Все великие писатели-мистики довольно быстро приходили к тому, что признавались: «Слова никуда не годятся. Мы не можем выразить то, что хотим сказать».

Д. X.Как вы считаете, сильно ли влияет католическая вера на ваше творчество?

И. В.Она влияет на меня все время. Не то чтобы я тем или иным способом занимался нравоучениями, однако бесспорно, что от нее зависит структура мышления в целом. Не хочу сказать, что пытаюсь впихнуть теологические проблемы во все мои произведения, хотя в одном их них, в «Елене», я это сделал, а также, до некоторой степени, в трилогии о войне [204] Трилогия «Меч почета» (1965), которую составили романы «Люди при оружии» (1953), «Офицеры и джентльмены» (1955) и «Безоговорочная капитуляция» (1961). , в образах Краучбека и его отца.

Д. X.Но вы же не можете сказать, что… Я хочу сказать, что вы пишете не только или главным образом для католиков, а для всех читателей…

И. В.Я был бы нищим, если бы писал только для католиков!

Д. X.Почему же? Потому что они могут осудить вас или потому что их слишком мало?

И. В.Слишком мало тех, кто готов покупать мои книги!

Д. X.Таким образом, религия — это не главное, это не движущая сила творчества. Что же побуждает вас писать? Я имею в виду, существует ли что-то, заставляющее вас заниматься именно писательством, а не чем-нибудь другим.

И. В.Это всего лишь мое ремесло. И, конечно, английское образование, которое я получил, способно было создать только писателей — ничему другому оно, по правде говоря, научить не могло.

Д. X.Как-то вы сказали мне, что чувства очень трудно выразить словами.

И. В.Чувства должны быть у потребителя — у читателя. Вы излагаете ему или ей факты, и, если рассказываете увлекательно, они моментально улавливают и чувства. В дни моей юности многие весьма неплохие писатели зашли в тупик, пытаясь изобразить то, что называется «потоком сознания»: в нем они передавали все, что человек думает и чувствует, не говоря уж о том, что видит и делает. Романист воссоздает речь и действие, а также ход времени. Не дело романиста загружать читателя эмоциями. Если ваш роман хорош, то читатель сам извлечет из него эмоции, возможно, не те, о которых вы думали, но извлечет. На мой взгляд, что нам не подходит, так это великолепные риторические пассажи Диккенса о смерти или о мрачных трущобах Одинокого Тома [205] Имеется в виду трущобный район из романа Ч. Диккенса «Холодный дом». : они прекрасно читаются вслух и заставляют нас пустить слезу, но, по-моему, так нельзя писать романы.

Д. X.Когда вы были начинающим автором, пытались ли писатели шокировать публику?

И. В.Чтобы вы ни писали, содержание книги действительно вызывало бурное возмущение. Я начинал заниматься литературой в эпоху грандиозных скандалов — это было время Джонсона-Хикса [206] Британский политик сэр Уильям Джонсон-Хикс (1865–1932), с 1924-го по 1929 г. занимавший пост министра внутренних дел в правительстве консерваторов, оставил о себе недобрую память махрового реакционера. Среди прочего, жестко подавил Всеобщую стачку 1926 г., пытался (с меньшим успехом) закрыть ночные клубы Лондона, а также инициировал судебное преследование писательницы Рэдклифф Холл за ее роман на лесбийскую тему «Колодец одиночества» (1928): вполне невинное по нынешним меркам сочинение в конце концов было признано британским судом «непристойным». , — и те вещи, которые сейчас кажутся вполне невинными, тогда воспринимались как непристойность. Я не это имею в виду, когда говорю о скандалах, ведь тогда была масса куда более пагубных влияний на художественную прозу, превращавших ее в темный бред. И это не шло ей на пользу. То, что Сирил Конолли назвал «Прорывом» [207] Скорее всего, здесь имеется в виду программное эссе Сирила Конолли «Прорыв в современной поэзии» ( С. Connolly. The Break-Through in Modern Verse // London Magazine, 1961 (June), p. 27–40. , на самом деле было распадом — в живописи, архитектуре и поэзии, перед которыми обычный человек испытывает благоговейный ужас: его постепенно приучили к мошенничеству, и он стал принимать то, что ему подсовывали. Но когда дело дошло до английской прозы, выяснилось: простой человек знает, что это такое, он сам постоянно говорит прозой и вовсе не хочет быть одураченным. Но была масса американцев, которых возглавляла дама по имени Гертруда Стайн, писавшая всякую галиматью. К тому же они подрядили рехнувшегося беднягу, ирландца, которого звали Джеймс Джойс — слышали о таком? Во времена моей юности он считался весьма влиятельным…

Д. X.Да, он…

И. В.…и писал откровенную чушь, знаете ли. Начинал он довольно неплохо, но легко заметить, что, по мере того как он пишет, он сходит с ума, а его последняя книга годится разве что для изучения в Кембридже.

Д. X.Разве он всегда писал чушь?

И. В.Не всегда, но от одного предложения к другому можно проследить, как он сходит с ума. Когда начинаешь читать «Улисса», он вполне нормален, но затем становится все более и более безумным, хотя эта вещь написана еще до того, как его ангажировали американцы. А потом они подрядили его написать «Поминки по Финнегану», эту бредятину.

Д. X. М-м…

И. В.Гертруда Стайн была весьма неглупой и на удивление ушлой девахой. Она вовсе не была дурой (я не был завсегдатаем салонов и никогда не заходил к ней в Париже, а про ее парижский салон знали все, и, разумеется, наиболее интеллектуальная публика собиралась там), но, когда она бралась за перо, получалась галиматья.

Д. X.М-м… Скажите, по-вашему, люди в большинстве своем смешны и нелепы? Я хочу сказать, что она выглядит у вас довольно нелепой.

И. В.Она была победительницей, понимаете? Она не была смешной в том смысле, что вела себя, как клоун. Иногда я встречался с ней, но не в ее парижском жилище, и она всегда была в центре беседы, всегда выглядела умной, черт бы ее побрал.

Д. X.Чувствую, вы придерживаетесь широких взглядов на жизнь: если вы и считаете людей нелепыми, то это еще не значит, что они вам антипатичны; в своем отношении к ним вы руководствуетесь тем, что они в равной степени смешны и трогательны.

И. В.Я не настолько добр, знаете ли. Нет, боюсь, что нет… Мне нравится выставлять людей в комичном виде. Но я не списывал персонажей с моих друзей, хотя порой заимствовал у них некоторые черты.

Д. X.Так было с Бэзилом Силом [208] Бэзил Сил — обаятельный прохвост, главный герой нескольких произведений Ивлина Во (романов «Черная напасть» и «Не жалейте флагов», а также рассказа «Бэзил Сил опять на коне, или Возвращение повесы»). ?