Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

— Правильная линия, — вдумчиво заключил Хайри Хабипов, — имея в виду, очевидно, не только маршрут водопровода.

У славян есть древний обычай, который и поныне блюдется в Болгарии в своей полной чистоте: хозяин, привечая гостя и желая упредить, что гость до́рог, знакомит его с родными, показывает ему свою «палату» или «хижину», открывает перед ним все двери, как свое сердце, и потчует хлебом-солью.

Хайри провел меня по своим шести комнатам, обставленным стильной мебелью под красное дерево. Общительная и разговорчивая Фатме, давно уже снявшая паранджу и распростившаяся с мечетью, похвалилась богатыми коврами и своим рукоделием. Сын Фехми — электромеханик в Рудоземе — показал приобретенные на собственный заработок последнюю модель фотоаппарата «Зоркий», фотоувеличитель и мотоцикл.

После ужина перешли в гостиную. Хозяин, порывшись в книжном шкафу, извлек старую книжку в картонной корке. Перевернув несколько страниц, сказал:

— Полюбопытствуйте, что писал один буржуазный социолог пятнадцать лет назад о Восточных Родопах и о нас, помаках:

«Бедный, редко населенный, забитый край. Небольшое пространство обрабатываемой площади. Каменная пустыня, культура каменного века. Ленивое и ограниченное в своих нуждах помакское население, у которого отсутствует всякое стремление к прогрессу».

На губах Хабипова застыла горькая усмешка, а его друг разразился заливистым смехом. Это у них-то, знатных горняков страны, поднявшихся из темных ущелий к сияющим вершинам, отсутствовало «всякое стремление к прогрессу»?!

Народная власть раскрыла несметные богатства Родоп, обратила их на пользу Родине. Она вызвала горцев к жизни из векового мрака, осветила им путь к знанию, труду, к творчеству. И таланты простых людей засверкали, словно драгоценные камни-самоцветы родопских недр.

1956 г.

— Итак, профессор, вы предлагаете построить в Болгарии доменную печь. Это серьезно?

— Совершенно серьезно, уважаемый коллега!

— Тогда, если позволите, еще один вопрос. Не находите ли вы экономически целесообразной идею строительства в Антарктиде промкомбината по производству костяных пуговиц для европейского рынка?

…Спор этот имел место между двумя почтенными учеными мужами пять лет назад. О нем рассказал мне инженер-строитель Стойко Кантарджиев.

— С каким превеликим удовольствием профессор-скептик взял бы теперь свои слова обратно! — заключил инженер, изобразив на лице мину нарочитого участия.

Мы стояли на заснеженном бугре, откуда открывалась широкая панорама металлургического завода имени В. И. Ленина. На переднем плане вырисовывались характерные очертания домны. Усеченные конусы шахтной печи, цилиндрические кожухи кауперов, многоступенчатая лестница бетонных эстакад, широкодиаметровые газовые трубопроводы — все играло свежими красками. Из семи цветов радуги, которые были положены на металлоконструкции, преобладал красный.

Печь накануне сдачи в эксплуатацию. Там и сям снуют группы монтажников, завершая последние узлы. По путаному сплетению рельсов бойко маневрирует «кукушка», подвозя к бункерам руду и кокс. В сравнении с трубой домны, с самой печью, с кауперами паровоз кажется маленьким, как птичка, именем которой его называют.

— Спор двух ученых, — продолжал Кантарджиев, — не был праздным. Строить домну в Болгарии, чтобы возить руду и кокс за тридевять земель, из-за границы, действительно не имело смысла. Пять лет назад многие наши экономисты исчисляли запасы железной руды в стране микроскопическими цифрами, а коксующихся углей — и того меньшими. Но находились среди ученых и оптимистически настроенные люди. Они верили, что Болгария богата не только камнем. «Горы — кладовые природы, — рассуждал профессор, отстаивавший идею строительства домны. — Надо только снять замки с этих кладовых»… Правильно человек мыслил. Время подтвердило его прогнозы. За последние годы геологи «отомкнули» много «кладовых» в наших Балканах. Вблизи Софии, под селом Кремиковцы, обнаружены огромные запасы железной руды. В Подбалканском бассейне открыты месторождения коксующихся углей. Встал вопрос о строительстве второй домны. Рядом с первой планируем ее. Рудный двор-то мы предусмотрительно построили с расчетом на обслуживание двух печей!..

— Значит, адрес покамест не придется менять. Здесь остаетесь?

— Да, без смены места жительства на новый объект переходим. Впрочем, нашего брата и переезды не страшат. Я сколько себя помню, столько кочую. Наша династия — вот уже три колена — все инженеры-строители. Дед, по имени которого меня назвали, дороги строил. Отец — специалист по домам, ну, а я — по домнам!..

— Домну возвести — не дорогу проложить, и не дом поставить!

— Еще бы! Особенно для нас. Представьте себе, что художник должен нарисовать предмет, которого он не видел в натуре, а имеет представление о нем лишь по картине или фотографии… Мы, строители, были в положении такого художника! Взять хотя бы меня, не говоря уже о прорабах и бригадирах. Доменную-то печь мы прежде в глаза не видели… Конечно, все народ грамотный, чертежи читать умеем. Но чертеж — схема, скелет. А инженеру, как и художнику, легче творить, когда «во плоти» предмет представляет. Какую красавицу, однако, отгрохали! Последнее слово техники. Ежели бы не советские специалисты, нам бы такое дело не по плечу было… Теперь опыт приобрели. Следующую домну, думаю, легко осилим!..

Вспоминая трудности и радости строительных будней, Стойко Кантарджиев ведет нас путями технологического цикла. Он останавливается почти возле всякого прибора, каждого аппарата, объясняет их «биографии», «родословную».

— Девять десятых оборудования, — говорит Кантарджиев, — получено из Советского Союза. Для монтажа второй домны восемь десятых заказов выполнят болгарские заводы. Наша индустрия выходит на столбовую дорогу!

На площадке у литейного двора инженер познакомил меня с десятком монтажников — полным составом молодежной комплексной бригады Андрея Андреева. Бригада только что закончила сборку и установку одного из самых сложных узлов — наклонного моста. Задорные парни, перебрасываясь шутками-прибаутками, направлялись на новый объект. Я попросил бригадира сказать несколько слов о себе, о своих товарищах.

— Все мы крестьянские сыны. Семеро приобрело профессию на строительстве печи. Я родом из дунайского села. Подростком пас овец и учился. После окончания средней школы работал паровозным кочегаром. Потом стал квалифицироваться как монтажник. Хорошая специальность. Требует от человека разносторонних знаний и смекалки. Смелость развивает. Не всякому верхолазу приходится ходить по краю да по жердочке на головокружительной высоте, как монтажнику.