Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

…Шагая по шпалам узкоколейки, мы вступили в зияющее отверстие штольни. Навстречу пахну́ла струя сквозного ветра. Под буковыми крепями в сумеречную даль протянулась гирлянда электрических огней. Тяжело громыхая, из глубины вынырнул электровоз с эшелоном вагонеток, груженных рудой.

— Дальше нашим солнышком будет ацетиленовая лампа, — сверкнул жемчугом зубов Хайри.

По вертикальному штреку поднялись в забой. Прерывистый стук перфораторов вначале закладывал уши. Казалось, тысячи пар палочек выбивают дробь по барабанам… с жестяными днищами. Но постепенно все стало на свое место, и я, внимательно прислушиваясь, мог уже разбирать человеческую речь.

— Так дышит грудь Родоп! — воскликнул Хайри по-русски. — Как-то раз, еще будучи мальчишками, мы с Хабиповым из-за ребячьего любопытства пробрались с горняками в рудник, который эксплуатировали немцы. Был я не из боязливого десятка, но у меня что-то оборвалось внутри, когда у входа в штольню прочитал высеченные на скале слова: «Помоги вам бог». Правда, настоящий смысл этих слов я понял позже, когда в руднике случился обвал и оттуда вынесли три трупа… Хозяева экономили на крепежном лесе, а человека ставили ни во что. Что им до жизни дикого горца, когда он за тарелку качамака готов был не только в рудник идти, а хоть к шайтану в зубы… Тяжело было, работали вручную, вагонетки катали на «человечьем пару́».

Неожиданно Хайри поднял над головою лампу, и выдолбленный взрывами свод забоя засверкал мириадами радужно-ярких блесток.

— Сплошной концентрат, а не руда! Двухметровая жи́ла!..

Скреперные лебедки, приводимые в движение электромоторами, сгребали руду, сбрасывая ее сквозь стальную решетку в рудоспуски. В центральной штольне из люков она высыпалась в трехтонные вагонетки, и электровоз доставлял их на распределительный пункт подвесной канатной дороги. Человек не прилагает вовсе ручного труда для погрузки и разгрузки руды на передаточных пунктах. От забоя до флотационной фабрики она движется механически, силою собственной тяжести.

— У нас на «Шаренке» весь процесс добычи механизирован от начала до конца — по советскому образцу. Гляньте, на каждой машине советская марка стоит. Да не только техника. Мы весь курс горнорудного дела от азов у советских инженеров брали. Мне посчастливилось учиться в Казахстане. Правительство командировало меня туда как лучшего забойщика. Теперь-то в Болгарии и свои инженеры и свой горный институт. Своими руками мы создаем отечественную сырьевую базу — основу тяжелой индустрии!..

Хайри часто прерывал наш разговор, чтобы поздороваться с забойщиками, дать наставление новичку-машинисту, выслушать доклад бригадира. Из-под запорошенных касок на него глядели молодые, живые глаза. Многие горняки пришли сюда после окончания средней школы. Они зарабатывают в рудниках большие деньги. Но главный их капитал — мечта стать специалистами горного дела!

Когда мы снова спустились в штольню, Хайри, слегка прикрутив в ацетиленовой лампе воду, продолжал:

— В старой Болгарии горняк справедливо считался смертником. Если он по счастливому случаю не погибал под обвалом, то его сводил в могилу силикоз. Мельчайшая кварцевая пыль разъедала легкие, как моль разъедает шерсть. Работали без масок, в непроветренных забоях. Сколько мы уже ходим с вами под землей? Часа четыре? Больше?! Вы непривычный к забоям человек. А скажите: свободно ведь дышится? Везде у нас применено мокрое бурение, воздух очищается мощными электрическими вентиляторами. Кстати, техника безопасности была налажена под руководством советского инженера Михаила Харитоновича Соловьева. И вообще всю технику в руднике он пустил на полные обороты!..

Богаты Родопы ценными рудами. Нелегок труд горняка. Но народная власть ценит человека больше всех сокровищ. Миллионные средства расходует она, чтобы обеспечить горнорудным рабочим материальные и культурные блага, сберечь и закалить их здоровье. Люди — золотой фонд Родоп!

Конец смены. Горняки пассажирским электропоездом, в автобусах и на машинах доставляются к широкому подъезду огромного корпуса бытового комбината. Они сдают спецовки в сушильные камеры, моются в душевых и ваннах, меняют белье. Если же организму и коже рабочего недостает питательной энергии горного солнца, он по предписанию врачей принимает в физиотерапевтическом кабинете бытового комбината сеансы облучения соллюксом и кварцем. Освеженный и бодрый, горняк поднимается в ресторан-столовую, где неизменно действует принцип «единства противоположностей» — богатое меню и дешевые цены.

Родина окружила своих сыновей заботой матери. Двенадцать лет назад на весь Восточно-Родопский массив был один фельдшер, его «амбулатория» умещалась в походной полевой сумке. Нынче медицинский персонал края — несколько сотен врачей, фельдшеров и сестер. Светлый трехэтажный корпус, самое лучшее здание Мадана, принадлежит поликлинике и больнице. Рядом — вместительный профилакторий. Медицинские учреждения оборудованы самыми современными аппаратами и приборами.

…Поздним вечером, возвращаясь в гостиницу, я завернул на огонек, светившийся в кабинете директора рудоуправления.

— Задержался вот, — сказал он, подняв голову и прищурив усталые глаза. — Присаживайтесь. Со школьной скамьи ненавижу бюрократию и всяческое бумаготворчество. А в данном случае с большим удовольствием занимаюсь этим делом: пишу рапорт генеральному директору. Рудоуправление выполнило месячный план на неделю раньше срока. Но бориевцы нас опередили. Очевидно, там меньше бумажной волокиты, больше живого руководства. Иначе в чем же причина, если не в бюрократизме?.. Горняки работают с таким энтузиазмом, а мы иногда еще бумажками занимаемся. Позвоню-ка я лучше в Кырджали без рапортов, по телефону. Генеральный директор ведь тоже не спит!

Направляясь из Мадана в Кырджали, я последовал благому совету друзей и сделал семидесятикилометровый крюк, чтобы посмотреть стройку первого в Восточных Родопах гидротехнического сооружения «Студен Кладенец». Дорога петляла заячьим следом, неотступно держась излучин реки. Когда мы поднялись на подоблачную вершину Суукбунар и огляделись, ее русло блестело внизу сжатой стальной спиралью.

У Чертова моста горы отступали от берегов, образуя просторные террасы. На их скудных каменистых почвах осенью вызревают лучшие в мире табаки, которые в старину несправедливо называли «турецкими».

Террасы остаются позади. Чуть ли не «мертвой петлей» взмывает шоссе. Арда течет глубоко внизу. Нет, она не течет. Отвесные скалы туго сжали ее «горло». И огромная толща ледяной воды кружит, бьет фонтаном, кипит, ворочает тонные глыбы камней. Между стенами скал — от силы десяток шагов расстояния.