Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

Мало того что на селе все строятся, почти каждый мужчина — строитель: ставь его на кладку кирпича или на штукатурные работы — и он так же ладно будет орудовать кельмой, как косой. Младшие переняли ремесло от старших, а те научились ему друг от друга.

При возникновении кооператива правление создало две бригады каменщиков и бригаду штукатуров. Предстояло большое строительство общественных и производственных служб. Теперь оно закончено. За околицей села вырос большой животноводческий городок, возведены склады, амбары. В прохладной тени парка красуются новые здания детских яслей, гимназии.

Коммунисты предложили перебросить каменщиков и штукатуров на строительство жилых домов. Застройщик должен позаботиться лишь о кирпиче, остальное берет на себя кооператив. Бригады переходят со двора во двор, согласно очередности, устанавливаемой правлением в начале года. Кооперативная деревообделочная мастерская обеспечивает застройщиков досками для полов, стропилами, дверьми, наличниками, рамами. За работу бригад хозяин выплачивает общественной казне полтораста трудодней в рассрочку на три года.

Из Кирилл-Мефодиево наш курс лежал в Ракитницу. Села эти — соседи. Земли их граничат. Кооперативы этих сел соревнуются между собой по всем хозяйственным и культурным показателям, включая, разумеется, и благоустройство.

Отбывали мы в Ракитницу утром. Секретарь Кирилло-мефодиевской партийной организации Игнат Костов напутствовал:

— Не доезжая до села, вы увидите метрах в ста от дороги большой холм. Это фракийская могила. Поднимитесь на нее. Уж очень красивый вид открывается оттуда на Ракитницу. Хотя мы и соперничаем в соревновании, но вынуждены признать, что соседи нас опередили. Разыщите непременно председателя кооператива бай Моню Радева… Большой руки хозяин, старый коммунист, ятак. У него в доме до Девятого сентября сорок четвертого года была партизанская явка. Он все вам и покажет и расскажет. Обязательно побывайте на Сызлийке, где у них организовано кирпичное производство!..

И снова шоссе мчится по яблоневой аллее. Там и сям в глубине сада мелькают кофточки и косынки сборщиц плодов. Тихий ветер волнами доносит душистый аромат спелых яблок и звучные мелодии песен.

У фракийского кургана останавливаем машину. Поднимаемся на его купол, который высится наперекор ливням и бурям две тысячи лет. От подножия кургана начинается Ракитница.

Если бы дома собирались на конвейере, то можно было подумать, что они только что сняты с полотна транспортера и в строгом геометрическом порядке расставлены среди ракит и каштанов, садов и огородов. Резкий контраст между светлым асбестовым тоном стен и густой киноварью черепичных крыш как бы подчеркивал их новизну.

…Разыскать председателя кооператива не составило труда: он снаряжал на станцию колонну автомашин с яблоками нового урожая, но начать с ним разговор «по существу интересующей нас темы» оказалось делом посложнее. Бай Моню на правах хозяина пожелал прежде всего расспросить у моего друга, редактора, последние московские вести — от запуска спутника до выпуска новой марки садово-огородного трактора. Победы советской науки и техники он комментировал, как истинный болгарин и коммунист, для которого «страна братушек» — его вторая родина.

— Вот так наши! — восторгался бай Моню всякому радующему сообщению. — Мы им еще не то покажем! Пусть знают!..

«Им» — это значит американским воротилам и вообще всему международному капитализму.

О стройке села председатель кооператива особенно не распространялся, считая «проблему в основном завершенной».

— В Ракитнице, — сказал он, — триста пятнадцать домов. Только четыре из них ведут свою «биографию» с буржуазного времени. Остальные «родились» при кооперативном строе… Люди зажили вольготно: средняя семья — четыре-пять человек, включая детей, — занимает дом. По сельской статистике у нас на душу населения приходится больше комнаты.

…Можно неделю ездить по шоссейным трактам, проселкам Болгарии и не заметить ни одной трубы кирпичного завода, хотя на всем пути стоят кирпичные дома. «Секрет» этого прост, как божий день. Каждый крестьянин, любой кооператив производят кирпич на месте. Технология производства до крайности немудреная, но экономически весьма эффективная.

За околицей Ракитницы, на берегу мелководной речушки Сызлийки, мы подробно ознакомились с болгарским способом производства кирпича. Пятеро крестьян, выделенных правлением кооператива, с ранней весны и до поздней осени готовят здесь строительный материал для нужд общественного хозяйства и для кооператоров.

Руководитель бригады Стефан Недков, сухопарый, жилистый мужчина лет сорока, объясняет нам технологический процесс, а его подручные делают свое дело.

В двух шагах от берега вырыт неглубокий карьер. Мотыгами двое рабочих отваливают куски глины и разбивают их. Третий ведрами подносит из речки воду, заливает размельченную массу. Теми же мотыгами глина замешивается, подобно тесту, до такого состояния, чтобы внутри не осталось комьев, и около двух часов отстаивается. Затем на ручной тачке ее подвозят по дощатому настилу и сваливают на широкий стол. Тут стоит рабочий с деревянной формой, такой, какими у нас на юге делают кизяк или саман. Быстро, как пекарь хлебы, он формует сырец. Еще один рабочий выкладывает его рядами на ровную, утрамбованную площадку.

Спустя день подсохший сырец переворачивают на ребро, а через двое суток складывают в штабеля с широкими просветами, чтобы внутрь свободно входил воздух и проникали солнечные лучи. Весь процесс сушки длится от декады до двух недель. Получаются глиняные плитки, подобные саману. Их уже не сломаешь руками, они не крошатся и при легком ударе издают глухой звук.

Наступает главный этап в производстве кирпича. Из готового сырца складывается в форме усеченной пирамиды печь. Схема ее довольно простая: ряд сырца — плитка от плитки на расстоянии толщины пальца, — сверху ряда и в просветы между плитками засыпается угольная пыль, снова — ряд сырца и слой угольной пыли и так далее. У пода печи оставляются отверстия размером с духовку, по два с каждой стороны. Когда кладка закончена, печь с боков и сверху обмазывают глиной. Она готова. В нижние отверстия закладываются дрова или солома и зажигаются. Огонь постепенно растекается по угольным «жилам». Подовые отверстия неплотно прикрываются плитками сырца с таким расчетом, чтобы была тяга. Глина, которой обмазана кладка, нагревается, лопается, и через щелки печи идет синевато-сизый, как степное марево, дым. Печь сама собою горит около полумесяца. За это время происходит полный и идеальный обжиг. Может быть, это покажется и странным, но получается кирпич прочнее и долговечнее, чем из ринговых печей. Когда ударишь, плитка отскакивает от плитки и звенит, как металл.