Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

Возле домика — огородик: пять грядок огурцов, десятка три кустов помидоров, да куртинками разбросан лютый перец, без которого болгарский стол все равно, что без соли.

Раненько летом всходит солнышко. Вместе с ним поднялась и старая Теодора. Петко в полночь ушел на обход. С часу на час должен вернуться. Невестка и внук зорюют. Что ж, молодые больше сил тратят — им и поспать подольше нужно…

Теодора низко нагибается над кустами, выбирает помидоры поспелей, стручки перца позеленей да полютей. На завтрак, к приходу сына. Руки работают живо, а поясница не так уж послушна. Покопается над кустом бабка, разогнет спину, отдохнет. Окинет взглядом горы и рощи — глаза еще зоркие, — вдохнет поглубже чистого утреннего воздуха и снова склонится.

На подъем пополз порожний товарняк. Без толкачей. Ухом улавливает старая, не глядя. Вот паровоз дал свисток. Теодора разогнула спину. Машинист помахал ей фуражкою, и она, светло улыбнувшись, поклонилась ему. Митко повел состав, внук Димитра, друга ее мужа Ивана. До чего же быстро и незаметно растут молодые! Как сосенки в этой роще, где у Теодоры осталось лишь несколько ровесниц. Остальное — молодая поросль.

Старая задумывается. И мир словно бы затихает. Она не слышит больше шелеста травы, стрекота кузнечиков, пения лесных пичуг. В ее сердце плывет мелодия того «шопско хоро», что давно-давно, девушкою, она танцевала об руку со своим Иваном на Вакарельском майдане. Эта мелодия все усиливается и уже явственно звучит в ушах. Звучит, воскрешая перед глазами близкие, где-то далеко оставшиеся образы молодости. Звучит. Но что это?..

Теодора встрепенулась, еще не понимая, но уже ясно чувствуя надвигающуюся опасность. Свистки паровоза… Частые, тревожные свистки… Старая опускает подол, в который собирала помидоры и перец, и во всю прыть бежит к домику. До ступенек остается пять шагов. И в это время по линии под откос проносятся, подпрыгивая, как игрушечные, на стыках рельсов, несколько вагонов. «Состав разорвался!» — болью полосонуло в ее мозгу… Она влетает в комнату, хватает телефонную трубку: «Алло! Алло! Побит Камык!.. Слушайте… Говорит бабка Теодора… От Миткиного состава оторвались вагоны… Освободите пути! Переведите стрелки!..»

— Есть! — донесся в ответ голос начальника станции.

«Есть!..» Он прокричал в трубку это слово солдатского повиновения приказу потому, что оно кратче других. А времени уже не оставалось. Только что было дано отправление груженому товарняку на Вакарел, по той же линии, по которой сейчас бешено катились навстречу оторвавшиеся вагоны. Товарняк уже тронулся… Начальник станции стремглав выскочил из диспетчерской и бросился к поезду. Впрыгнув в тамбур первого проходившего вагона, он со всею силою рванул ручку стоп-крана. Сталь заскрежетала о сталь.

За минуту путь на Софию был очищен, стрелки переведены. И через две минуты мимо станции Побит Камык прогрохотали четыре или пять вагонов. Сколько их было, не мог сосчитать даже опытный глаз стрелочника: они пронеслись, как камни горного обвала, сливаясь в общую массу.

Дальше опасности не было. Если уж тут вагоны не сорвались на стрелках и не пошли под откос, то, значит, беда миновала!

От Побит Камыка до Софии путь пролегает равниною. Вагоны, медленно теряя скорость, на пятнадцатом километре остановились.

На нем не было лица. Три километра — оттуда, где у него на глазах разорвался состав, — он несся по шпалам со скоростью курьерского. Бежал, не думая, что все равно ему уже не предотвратить крушения…

Как вкопанный остановился Петко посреди комнаты, испуганно и безнадежно глядя на телефонный аппарат. Через какое-то время он заметил, что трубка с аппарата снята. Прижавшись к окну, выходящему в сторону станции Побит Камык, стояла мать. Она прижимала к груди телефонную трубку и не заметила, как распахнулась и хлопнула дверь. По ее сухим, морщинистым щекам катились стеклянные бусинки.

Петко, набрав полные легкие воздуха, медленно выдохнул и подошел к матери.

— Мамо!

И как в детстве, нежно обнял ее за шею и крепко поцеловал в губы.

— Трубку-то давай повесим!

— Успела, сыночек!

…Спустя полчаса раздался звонок. К телефону подскочил Петко.

— Путевой обходчик!.. Да-да!.. Слава богу!.. Да-да, я был на линии!.. Что?.. Слава путевой обходчице?!. Правильно, товарищ начальник!.. Передаю ей трубку…

А еще через полчаса позвонили из министерства. Начальник дороги передал бабке Теодоре благодарность и сказал, что сегодня же вечером приедет, чтобы вручить ей почетную грамоту.

— Готовься, жена, встречать дорогих гостей, — наказал Петко супруге. — Да трапеза чтоб побогаче была!..

— Есть чем попотчевать, — весело отозвалась Цветана.

— Лицом в грязь не ударим! — пропела зардевшаяся от переживаний бабка Теодора.

— Твой юбилей, мамаша!..

— И правда, что юбилей. Пятьдесят второй годок на железной дороге. С нашим покойным татком да с тобою, сынок… Вот и Ивана вырастили!.. Ну что ж!.. Ты, Цветана, пожалуй, сходи в погреб, заднюю часть барашка отруби. А ты, Ваня, бочонок вина, того, что постарше, выкати, а я быстренько на огород сбегаю!..

В домике у дороги началась радостная суматоха, какая бывает перед праздником.

Старая, взяв две кошелки, пошла собирать помидоры, огурцы, перец…

Солнце горело над самыми маковками сосен, вершинами гор. И не было на земле тени. На Вакарел прошел пассажирский поезд. Машинист Стефан, внук Иванова друга — Стефана, дал протяжный, казалось, торжественный свисток, снял фуражку и поклонился бабке Теодоре. Мимо простучали на стыках рельсов комфортабельные вагоны первого класса — от начала и до конца состава. Мелькали в окнах люди в разных, но одинаково добротных одеждах. Бабка Теодора приветливо махала этим людям рукой. И те так же сердечно отвечали ей на приветствие.

Скрипнула дверь домика, и на крыльцо вышел Петко.

— Я в обход, мамо!

— Счастливого пути, сынок!

— Так ты приоденься к вечеру. И белую хустку из скрыни достань. Тебе сегодня вести хоро!..

— Будь спокоен, сынок, старая лошадь борозды не испортит!

Ласковая улыбка затеплилась в глазах матери и тотчас отразилась на лице сына.

1960 г.

Встречая гостей, жители Пловдива знакомят их со многими достопримечательностями своего чудесного древнего города, раскинувшегося на скалистых холмах в зеленом раздолье Фракийской долины. Не преминут они показать вам в том числе и сохраняющееся в местном археологическом музее золотое сокровище из Панагюриште — девять приборов с рельефными изображениями: амфора, четыре рога, три кувшина и блюдо — тончайшей ювелирной работы мастеров четвертого века до нашей эры… Три брата — кооператоры из села Панагюриште: Павел, Петко и Михаил Денковы — копали глину для поделки кирпича на постройку нового дома и наткнулись на клад… Случайно? Не совсем!.. Вся Болгария строится. И если рассуждать по теории вероятности, то возможность открыть клад возросла в сравнении с прошлым тысячекратно: ведь стройматериалы берутся из земли!