Виктор Ардов - Этюды к портретам

Неудивительно, что юноша с такими данными, как Михаил Яншин, тоже стремился к сцене. Но присущая ему скромность, даже робость надолго отодвинула осуществление этой мечты. Два года Яншин провел на военной службе в войсках ВОХР (Внутренней охраны республики). И только в 22-м году осмелился держать экзамен все в ту же 2-ю студию МХАТа. С этим творчески необыкновенно сильным и чистым коллективом Яншин был знаком давно. Он считал Н. Баталова своим любимым артистом, по многу раз посещал немногочисленные спектакли сперва в Милютинском, а потом — на Тверской, дом 22, где Студия играла на так называемой малой сцене МХАТа. Этот дом снесен при расширении улицы Горького в 1937 году. Да и помещение Студии на улице Мархлевского отдано под квартиры…

Конкурс был огромный: более тысячи человек на 20 мест. Первым прослушал Яншина режиссер В. И. Вершилов. И записал на экзамен. Михаил Михайлович взялся читать патетические стихи. Вершилов не запретил ему этого. Зато и смеялись же экзаменаторы вместе со всем залом, когда курносый паренек с таким смешным голосом, тужась и хрипя, «извергал» возвышенные вирши. Надо думать, у Вершилова был именно этот расчет: показать комическое дарование абитуриента на несвойственном ему материале…

Яншина приняли. Начались дни учебы и сценической тренировки: с самого начала ученики Студии принимали участие в спектаклях. А учили их не только тому, что теперь называется «мастерство актера»; и тогда уже большое значение придавали танцам, вокалу, фехтованию, акробатике (ее преподавал акробат и клоун Д. С. Альперов), гимнастике, упражнениям по ритму…

И вот уже Яншин исполняет роли, которые до него играли старшие студийцы: дворника в «Младости» Л. Андреева играл прежде Николай Баталов. В «Узоре роз» Ф. Сологуба Яншин выходит арапчонком и казачком. А в «Сказке об Иване-дураке», поставленной самим Станиславским по Л. Толстому, наш неофит появляется в образе солдата, затем отца, которого играл раньше А. М. Азарин.

Нет надобности перечислять все, что удалось сделать Михаилу Михайловичу до 26-го года. Ограничимся замечанием, что молодой артист, как теперь принято говорить, «наращивал» актерскую технику.

Вл. И. Немирович-Данченко и К. С. Станиславский в те годы активно руководили не только «большой сценой» (где состав 2-й студии принимал значительное участие в спектаклях: после возвращения МХАТа из американской поездки в 1924 году именно 2-я студия вошла в состав театра; а 1-я студия, которая дополняла группу в десятых годах, окончательно отпочковалась, стала Художественным театром 2-м и возымела собственную судьбу под руководством великого артиста М. А. Чехова). Станиславский проявлял свойственную ему требовательность и к студийцам. Но благодаря этому его питомцы воспринимали все компоненты «системы» из первых рук…

Четыре года продолжалась тренировка артиста на большой и малой сцене МХАТа: с 22-го года до 26-го. Почему именно до 26-го? Потому что именно в 26-м году состоялась премьера пьесы М. Булгакова «Дни Турбиных». И здесь впервые воссияло для широкого зрителя удивительное дарование Михаила Михайловича. Я присутствовал на одном из первых спектаклей.

Неоднократно сказано было уже, что постановка «Дней Турбиных» во МХАТе являлась для молодежи театра, то есть для 2-й студии, тем же, чем для «стариков» в свое время была «Чайка». И это справедливо: такого полного слияния в спектакле всех участников, такого конгениального выражения сложной и тонкой пьесы давно не было в Москве. И долго еще не будет. Очень хочется перечислить исполнителей «Турбиных», награждая их восторгами сорокалетней давности. Но в том нет нужды: этой постановке повезло, она написана и оценена многажды.

И в таком-то знаменитом спектакле одним из самых сильных артистов оказался М. М. Яншин. Он исполнял роль кузена Турбиных — Лариосика, который нежданно приехал из Житомира в охваченный бурями революции Киев. Рядом с интеллигентами, хорошо воспитанными и тонкими душою братьями и сестрой Турбиных Лариосик производит комическое впечатление. Его провинциальные воззрения и привычки выражаются поминутно в словах и поступках, в жестах и повадках. Все это крайне смешно. Вместе с тем наш провинциал своею банальностью подчеркивает высокий душевный строй любимых героев автора. А Булгаков и не скрывает своих симпатий к Турбиным. Они удивительно хорошие люди, ввергнутые судьбою в дикий разгул и развал, каким представляется им революция вообще и в частности — кратковременная власть липового «гетмана всея Украины» (его роль поразительно играл В. Л. Ершов).

Скромная квартира Турбиных — последний очаг разумной прежней жизни. Он обречен, этот очаг. Скоро будет убит глава семьи — старший брат Алексей Турбин. Как крыса с корабля, бежал за границу муж Елены Турбиной— Тальберг… Нет никаких сомнений, что страшная (для автора и для героев пьесы) стихия «смуты» затопит изящные и чистые комнаты интеллигентного жилища.

Я вкратце изложил здесь содержание пьесы, ибо ко всем трагическим и комическим ее перипетиям Яншин — Лариосик дает свой наивный и непосредственный комментарий. Молодой артист играл настолько талантливо, что И. М. Москвин сказал ему: «Завтра ты проснешься знаменитым артистом». Так оно и случилось… Кстати: Иван Михайлович знал толк в этих делах. Ведь и сам он однажды, в октябре 98-го года, проснулся знаменитым артистом, сыграл премьеру «Царя Федора Иоанновича» на открытии Художественно-общедоступного театра в Каретном ряду…

Но еще до премьеры, встретив Яншина в коридоре театра после распределения ролей в «Днях Турбиных», В В. Лужский, большой актер и режиссер, один из основателей Художественного театра, сказал молодому артисту:

— Вам дали роль Лариосика. Вот вам «экзамен на чин».

Напомню, что так называется один из рассказов Чехова. А смысл тут таков: для того чтобы получить следующий чин, служащим в царской администрации надлежало сдать экзамен в объеме нескольких классов гимназии. Яншин, как мы знаем, свой экзамен сдал на «отлично»…

Надо сказать, что роль Яншину попалась трудная. Прежде всего, в такой откровенно комической роли легко скатиться к ловле смехов и улыбок в зрительном зале, правда, в Художественном театре на этот счет было строго. Михаил Михайлович и по сей день помнит, что он бросал со сцены беспокойные взгляды за кулисы: не заметно — ли там серебряной шевелюры Станиславского, который не жалел времени и сил, чтобы удержать молодых артистов от «игры на публику»? А иной раз в антракте строго выговаривал исполнителям: «Почему сегодня у вас смеялись больше, чем обычно? Наигрываете, да?»

Но творческой индивидуальности Яншина всегда был противопоказан наигрыш. Этого рода упреки от создателя МХАТа обходили нашего артиста. Я помню, он играл Лариосика живо и весело. Яншин был обязателен крайне — это-то свойство осталось за артистом и по сей день. А ведь в роли Лариосика можно было выйти на сцену и не столь обаятельным: все-таки он персонаж если не отрицательный, то характерный, жанровый. Тут уместны черты, достойные снисходительных улыбок зрителей. Но Яншин пошел по своему пути — и выиграл!