Виктор Ардов - Этюды к портретам

Диалог у Булгакова не состоит из «реприз», которые написаны только для того, чтобы вызвать смех аудитории. Реплики героев вызывают печаль или смех, сочувствие или ненависть зрителей (читателей), потому что они выражают разнообразные мысли и эмоции, эффекты и действия тех, кого видят зрители или мысленно представляют себе читатели. Лишних слов у этого автора вообще нет. И только честно следуя ходу событий, можно добиться успеха. Вот где начала действовать заложенная основателями МХАТа в Яншине система «театра переживания». В зале ни на секунду не сомневались, что студентик из Житомира воистину робеет и недоумевает, путает и невпопад смеется, влюбляется в Елену и хмелеет от водки, которую впервые в жизни влил в себя.

Молодой артист казался зрителям на редкость убедительным и правдоподобным персонажем. Никто не сомневается в том, что именно таким был в грозном 19-м году студент Лариосик. Яншина сторожила опасность превратиться в действующее лицо из водевиля: в роли существовали и такие мотивы, подробности, повороты… Тогда рядом с трагическими фигурами членов семьи Турбиных появилось бы «инородное тело». А этого не случилось, ибо свойственный Яншину артистический такт проявился уже в этой первой для артиста большой роли…

Впоследствии нас в зрительном зале уже не удивляло, что Яншин «обкрадывает себя», недобирая успеха, в частности взрывов смеха, которые охотно подарила бы ему публика в ответ на некоторое педалирование в трактовке образа…

У начинающего исполнителя Лариосик бурно смешил зрителей, но он вполне подходит под общую тональность и общий строй турбинского дома. И не только в диалоге с грубоватым капитаном Мышлаевским (Б. Г. Добронравов и В. О. Топорков), но и в беседах с интеллигентной, женственно чуткой Еленой (В. С. Соколовой), в общежитии с младшим ее братом Николкой (И. М. Кудрявцев) у Яншина не проскальзывала ни одна фальшивая нотка. И основная трудность тут была именно в том, что самый текст у Лариосика давал многочисленные поводы обратить роль если не в гастрольную, так в «самоигральную»…

Повторяю: в редкостный ансамбль спектакля Яншин вошел солистом первого класса, способным вести и собственную свою партию и, когда это нужно для пьесы, вливаться в коллективные переживания, действия, настроения.

А было ему тогда 24 года. И моложав наш артист был настолько, что роль восемнадцатилетнего Лариосика играл безо всяких добавлений. Вы скажете: это не так трудно. Но вот в те же годы играть пожилого садовника в «Женитьбе Фигаро», у которого есть взрослая племянница, не так-то уж просто. Яншин справился и с этой ролью. И тут я впервые познакомился с его Артистической ясностью, я бы сказал…

Это теперь бывает так, что актер, любимый зрителями, годами или месяцами не имеет ролей. В 20-х годах даже медлительный МХАТ ставил столько спектаклей, что артисты без дела не сидели. И вот в исторической хронике Д. Смолина «Елизавета Петровна» Яншин играет роль пожилого пономаря из украинской деревни. Фигуру эту мы знаем по фольклору, использованному в «Вечерах на хуторе» Гоголем. Пономарь сожительствует с дебелой вдовою средних лет. А у сей Солохи — красавец сын. И пригожего парубка — его зовут Алексей Разумовский — берет в мужья сама царица. Яншин сыграл комическую роль сочно и весело. Уже опытный артист исторгал смех зрительного зала, рисуя своего персонажа, как всегда, мягко, но без ненужных здесь тонкостей.

И вот еще одна «преждевременная» роль: Вафля в «Дяде Ване». Сегодня Вафля — один из самых любимых артистом образов. И об этом неудачнике, созданном поэтическим гением Чехова, мы поговорим в связи с обширной яншинской «чеховианой». А сейчас надо сказать, что Михаил Михайлович сам утверждает: основы нынешнего зрелого Вафли возникли тогда — в конце двадцатых годов, — когда худенький еще исполнитель Лариосика робко взялся изображать этого старика — печального гостя в печальной обстановке усадьбы, принадлежащей профессору Серебрякову и управляемой Войницким, то есть дядей Ваней…

И словно нарочно — рядом с Вафлей комсомолец из ка-таевской «Квадратуры круга». Водевиль этот не совсем обычен. И вот признак тому: во многих театрах он шел и почти во всех провалился. Даже Московский театр сатиры, где в те годы столько было мастеров на подобные жанры, не удержал «Квадратуру» на афишах. А на малой сцене МХАТа пьеса шла полторы тысячи раз. В чем тут дело?

Автор заимствовал сюжет в одной австрийской оперетте. В подлиннике две пары молодоженов внезапно поняли, что они должны были бы сочетаться браком, так сказать, крест-накрест: муж первой дамы любит участницу второго брака, а второй супруг взаимно влюблен в жену приятеля. Все четыре готовы поменяться местами. Но ведь в католической стране развод возможен только по разрешению папы или императора. И вот появляется добрый старый «кайзер унд кёниг» Франц-Иосиф, который благословляет обмен дамами, как в кадрили…

Катаев желал показать, что подобных затруднений в СССР нет. И посему, когда таким же образом запутались два комсомольца и две комсомолки, роль императора сыграл комсорг: он позволил ребятам обменяться женами. Так и была разрешена неразрешимая обычно задача — квадратура круга.

Как видно из сказанного, в основе водевиля лежат не обычные для сего жанра нарочито нелепые обстоятельства. Если «Квадратуру круга» играть в традиционной для водевиля иронической и легкомысленной манере, то получится и неубедительно, и пошло. И только молодые актеры МХАТа под руководством самого Немировича-Данченко, который принимал спектакль у режиссера Н. М. Горчакова, сумели найти правильный тон вещи. Что же это за тон? А все тот же: театр переживания, а не представления!

Когда Яншин играл комсомольца "Васю, вздыхающего по жене своего друга, это нисколько не походило на ловеласов из французских водевилей. При всей легкомысленности и темы и сюжета зрители понимали, что в основе забавных перипетий лежат подлинные чувства четырех хороших человечиков. А достигнуть такого впечатления у зрителей внешними средствами нельзя. И снова мощно воздействовал на публику метод слаженного ансамбля, умение слушать партнера и помогать ему в игре, метод подлинного переживания даже в водевиле!..

Я как сейчас вижу молодого Яншина в красной клетчатой ковбойке и темных галифе, обнимающего свою партнершу на первом плане малой сцены и с подлинным трепетом шепчущего ей на ухо нехитрые слова любви, которыми наградил его (и правильно сделал) автор… Зрители и смеются, и чуть не физически ощутимым порывом желают парню успеха в его искреннем чувстве… Яншин и в этой роли не торопился. Но он был и подвижен, и поворотлив, ладный ритм советского паренька не остывал в нем на протяжении всей пьесы…