Елена Холмогорова - Рама для молчания

Наконец звонок. Больше часа объяснялась с гаишниками в Волоколамске – грозились отобрать права. Сама виновата, конечно, разогналась до ста двадцати, еще не выехав из границ города. Пришлось привлечь по телефону приятеля, у которого связи в ГИБДД, и они решили дело миром. Мы облегченно вздыхаем, а в душе рады случившемуся, глядишь, пугнули, будет ездить потише.

К нашей радости, Вита бывать здесь любит, старается вырваться каждую неделю. Нам кажется, что она тут здорово отдыхает, тем более что делать, как правило, ничего не приходится. Известно, что люди с возрастом забывают, какими были в молодости, потому и требуют от детей невозможного. Но, к счастью, Е. хорошо помнит, как на родовой подмосковной даче (которую она любила с детства) бабушка, уже потерявшая былую силу, все время требовала соблюдения того порядка, который был, когда на участке возились она сама, домработница и привлеченная рабочая сила – «рубль в час», по тогдашним ценам. Ее было жаль, но умозрительно, теоретически. Понятно было, что ей тяжело смотреть на приходящие в упадок клумбы с пионами и розами, зарастающие густой снытью бывшие грядки с ремонтантной земляникой, облезающую краску на садовых скамейках. Но поддержание этого хозяйства требовало постоянных усилий, на которые мы не были готовы ни физически, ни морально. Мучительная смесь стыда за собственную лень и почти ненависти к лишенной смысла деятельности (ведь все опять зарастет и облезет!) отравила многие годы. Теперь же бабушки давно нет на свете, а Е. признается, что все чаще узнает ее в себе. И занудные эти работы вовсе уже не кажутся бессмысленными, а, напротив, отвоевывают в душе все больше места.

Приезды Виты – прежде всего общение. Зимой это удается куда реже. Но допрежь разговоров ей надо выспаться. У нас этой культуры нет. Много лет не будучи связаны началом рабочего дня, мы, тем не менее, встаем всегда довольно рано, а Е. вообще жалуется, что постепенно превращается в жаворонка. Вита же – сова и поспать на свежем воздухе горазда. Мы давно позавтракали, стараемся не шуметь. И тут со второго этажа приходит эсэмэска: «Не хлопайте дверью, плз». М. изумляется странному набору букв, а Е. как раз недавно просветили, что «плз» на эсэмэсном языке всего-навсего форма вежливости – «пожалуйста», от английского “please”.

Для нас после обеда, для Виты после завтрака отправляемся с ней и зятем Мишей в лес. Надежд на грибы никаких – разве что лисички. Но мы едем в места, где их заведомо не будет. Грибам же благородным – подберезовикам, белым и подосиновикам не пришел срок: рожь еще не начала как следует колоситься. Так что мы просто гуляем по особо живописным опушкам. М. проводит сквозь густые заросли, вцепляющиеся в платья, к поваленной березе, у которой издавна садится покурить. Усаживается и проваливается в мягкое кресло: за зиму ствол прогнил и обрел новое качество.

Мы оказываемся на краю ржаного поля, мигающего под ветром синими вспышками васильков. Чтобы не возвращаться совсем уж с пустыми руками, собираем васильки и колокольчики, белый подмаренник и ромашки (тот самый нивяник). Заодно обнаруживаем, что не прав поэт: колокольчики вовсе не темно-голубые, а лиловатые. Темно-голубые вырастут через неделю в глубине леса на смену ночным фиалкам, которым суждено благоухать на террасе нашего дома: в избу их пускать нельзя, дабы избежать утренней головной боли.

Возвращаемся усталые, но расслабляться нельзя: Вита привезла статью, которую надлежит внимательно прочитать на предмет проверки благозвучия фраз и расстановки знаков препинания. Больше ничего не требуется: дочь у нас вполне грамотная, а что до содержания, мы каждый раз поражаемся, в кого она такая умная. Ее наука – психология – выше нашего разумения.

Ужин превращаем в действо. В мангале разжигаем священный огонь, засыпаем углями и, когда костер созревает и горит без пламени, жарим на решетке куриные крылышки и разные овощи: кабачки, помидоры, красный лук, баклажаны. На наше счастье, Миша – муж Виты – справляется с этим куда лучше нас. Трапезу совершаем на крыльце при свечах.

К столу подается джин производства фирмы «Вереск» из города Кашина.

В начале семидесятых, когда понятие «рыночные отношения» было разве что не ругательным, М. провел несколько зим в поселке Шереметьево. В продуктовую лавку как-то завезли водку кашинского производства. На языке эта жидкость распадалась, кажется, на все элементы менделеевской таблицы плюс какие-то образования из химии органической. Так что, впервые увидев в здешних магазинах водки, настойки и джин того же кашинского завода, М. состроил весьма кислую рожу. С трудом уговорили попробовать. Вот что делает рынок! Столь превосходного качества водки в жизни не пробовал. О джине и не говорим – не уступает английскому.

Заканчиваем день партией в маджонг. До чего ж приятно ощущать пальцами старинную слоновую кость! Составляем причудливые комбинации с экзотическими восточными названиями: «Хвост дракона», «Ветряные ворота», «Ряд, пунг и пара», «Три великих ученых». М. сегодня вообще несказанно повезло: он достал «Луну со дна моря». Маджонг – занятие для долгих зимних вечеров, но зимы у нас такие суетные, что коробку с игрой мы так ни разу и не открыли, тем более что партнеров – Виту с Мишей – на длинную игру заполучить нелегко. Хочется закончить хотя бы «круг зюйда», но азарт зажигает одну Виту – она выспалась, а у нас веки будто медом смазаны. С трудом завершаем «круг иста».

О, тяжкая доля собственника! Приобретение дома – а ведь каким новеньким и крепеньким казался, когда осматривали его впервые: уж на наш-то век хватит! – сулило буколические радости. Впрочем, любого нормального хозяина такие смотрины рассмешили бы – ну кто станет покупать дом, не войдя вовнутрь (в тот день бывшие владельцы забыли в Москве ключи)? Е. только обошла вокруг, приникая к каждому окошку (что она там разглядела?), ощупала теплые бревна и вдруг поняла: этот дом – мой. А М. для принятия решения хватило трех белых на участке, что росли под высокой березой.

Когда «мышеловка захлопнулась», т. е. были получены все бумаги, удостоверяющие наши права на дом, и прошла эйфория, выяснилось, что он, как и всякая собственность, требует ухода и, соответственно, вложения капиталов. Это урок всем, кто хочет хоть чем-нибудь владеть. То крыша, то ступеньки, тут прогнило, там расшаталось… Так что первое десятилетие ушло на полное обустройство: водопровод, сараи, клумба. Сажали и плодовые деревья: сначала яблони, погибшие от морозов, зайцев и подземных крыс, потом – две вишни (третья тоже не выжила), давшие за все годы целых девять ягод, да и те склевали птицы.

Покончив с необходимым, принялись за излишества. Возникла пристройка с душевой кабинкой и теплым ватерклозетом. Е. слышала по радио, как представитель риелторской фирмы расхваливал квартиру в элитном доме, напирая на то, что там площадь ванной комнаты целых девять квадратных метров. Ну прямо как наша пристройка – три на три! И как верх разврата вдруг смертельно захотелось сидеть вечерами у горящего камина и глядеть на живой огонь…

Читать дальше