Валерий Строкин - Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках [СИ]

Маша держала перед собой короткую сулицу, направив стальной наконечник в грудь Бориса.

— Ты, видно, мимо идешь, добрый человек? — девушка улыбнулась. Сулица несильно уперлась в грудь.

— К тебе, девица красная, — решил пошутить Борис. — Хочешь, на коне богатырском прокачу, с ветерком?

— Не хочу, ты мимо шел, — сулица сильнее уперлась в грудь, — вот и продолжай идти.

Борис развел руками:

— Пожалуй. — Он сделал обманчивый жест и ловко вырвал сулицу из девичьих рук.

— Я, милая моя, в таких баталиях побывал, когда ты только под стол пешком начинала ходить. — Борис, улыбаясь, поднял сулицу и метнул в березовый ствол. — Я профессионал.

— Душегуб? — Маша отступила назад.

— Ага, — кивнул Борис, входя в роль. — Сейчас посмотрим, что ты за принцесса. — Он неспешно стал приближаться к девушке.

— Лучше не подходи так близко, — испуганно вскрикнула Маша, натыкаясь спиной на ствол дерева.

— Ну почему? — Борис улыбнулся. — Я самый обаятельный мужчина в мире.

— Я вижу.

— Не бойся меня, — расстояние между ними сокращалось. Царевич раскинул руки для объятия.

— Если ты приблизишься, мне придется до тебя дотронуться, — предупредила Маша.

— Дотронься, разрешаю, — Борис весело рассмеялся.

— Как ты хочешь? Один бродячий монах показал мне несколько видов дотрагиваний до опасных мужчин.

Борис заинтересованно остановился:

— Какие, детка?

— Первая — питон боа, обнимающий ветку дерева.

— Не подходит, — Борис покачал головой, — не нравятся мне змеиные объятия.

— Вторая — золотой орел, ниспадающий на кролика, спрятавшегося в траве.

— Тоже не подходит, я не кролик и никогда от девок в траве не прятался.

— Третья — луч солнца, целующий лепесток цветка, открывающего жемчужный зев в лесу Дракона.

— Про цветок мне нравится, — заявил Борис, смело шагая вперед.

— Как хочешь, сам выбрал, — девушка улыбнулась. Она неожиданно подпрыгнула высоко вверх и впечатала изящной туфелькой в квадратную челюсть.

Царевич крякнул и медленно завалился на спину. Спина наткнулась на дружески подставленный березой ствол. Ствол затрещал, но выдержал. Тело Бориса грузно сползло вниз. В тумане, в котором вспыхивали золотистые звездочки, Борис увидел расплывающееся лицо Маши.

— Сам выбрал, — извиняющимся тоном сказала девушка. Её голос был далеким, если не потусторонним. Борис закрыл глаза.

— Это естественно, в последнее время мне везет на амазонок, — прошептал он.

Анжела постучала носком сапога в створки ворот. Донёсся предупреждающий собачий лай.

— Кто там шляется в обеденное время? — послышался недовольный голос. — Тише, окаянные! Заткнитесь, дармоеды! — В воротах открылась калитка, в которой появилась широкая рожа садовника, что-то смачно жующая.

Оскар, распластав руки, крепче прижался к забору. Он улыбнулся и ободряюще подмигнул Анжеле.

— О! — удивилась рожа. — Девушка!

— Карл Кларович Кораллов? — Анжела жеманно улыбнулась и кокетливо расправила на себе сарафан, выделяя грудь.

— Он самый.

— Главный садовник его величества? — Анжела таинственно округлила глаза.

— Я же говорю — он самый.

— Тогда мне к вам по очень важному делу.

— По какому? — в вопросе не было ни интереса, ни любопытства.

— О яблочках поговорить.

— А ты кто такая? — лениво спросил садовник, громко отрыгивая и сплевывая себе под ноги.

Анжела вздохнула:

— Принцесса и сирота несчастная.

— Ну так, я сирот никогда не обижал, — лицо садовника ухмыльнулось. Загремели отпираемые засовы.

— Постой, — остановила Анжела, — у тебя во дворе собаки.

— Не бойся, ягодка моя, они тебя не тронут.

— Я все равно боюсь, — Анжела испуганно попятилась от ворот.

— Стой, принцесса. Я сейчас их на цепь посажу. Что мне за это будет?

— Посади и договоримся, — Анжела послала садовнику воздушный поцелуй.

Карл Кларович крякнул, быстро захлопнул калитку.

— Поговорим о натуробмене, — пробормотал он. — Дармоеды мои ненасытные, ко мне! Ко мне, я сказал, — донеслись из-за забора нетерпеливые крики. Зазвенела цепь, а через некоторое время лязгнули запоры на воротах. Створки распахнулись, просунулись живот и лицо садовника.

— Заходи, красавица, собачки на привязи. Тебя не испугают и нам не помешают — поговорим о яблочках: золотых, молоденьких, наливных и румяных.

— Поговорим, — Анжела показала садовнику ровные зубки. Карл Кларович Кораллов смущенно захихикал, отвел живот в сторону, уступая проход.

От забора молнией метнулся к воротам Оскар. Приставил к пузу садовника длинное лезвие кинжала, который позаимствовал, разоружая Руфия.

— Здравствуй, Карл, который деньги украл. Как, несварением желудка не страдаешь?

— Здравствуй, — садовник громко и испуганно икнул. — Я тебя не знаю, — губы судорожно затряслись, он шумно вздохнул.

— Лучше не дергайся, иначе чрево вскрою, от пупка до горла, и пикнуть не успеешь. Веришь?

— Верю.

— Раз веришь, веди в дом. — Оскар впихнул садовника во двор. Анжела деловито заперла ворота. — Сейчас и о яблочках поговорим, — она многообещающе улыбнулась. Карл Кларович дернул кадыком, захлебываясь горькой слюной страха.

— Пойдем, — Оскар подтолкнул садовника к дому. — Произведем опись имущества, подлежащего конфискации.

— Я ничего и ни у кого не брал, — простонал садовник.

— Это мы сейчас выясним, — Оскар мстительно надавил кинжалом на живот.

— Ой! — взвизгнул садовник. — Не губи, добрый молодец.

— Это еще не ай и не ой-ёй-ёй.

Садовнику стало дурно, тело обмякло, пришлось подхватить его под толстые рученьки и тащить к дому.

— Если сам не пойдешь, я тебе здесь сало выпущу.

— Пойду, — Карл Кларович, шатаясь, схватился за перила, — клянусь, в доме, кроме рассады, ничего нет.

— Посмотрим, — пообещала Анжела.

— Все, — Серый облегченно вздохнул, останавливаясь перед холмом Леля и Полеля. — Приехали — в гору я его не повезу, — объявил он решительно. — Хватит использовать бедное животное. — Черный жеребец скосил голову, посмотрел, на округлившего глаза Руфия. Весело заржал: — Иго-го!

Руфий вскрикнул, с укором спросил Ивана:

— Он говорящий?

— Как положено — настоящий богатырский конь.

— Я слезаю, — Руфий сполз с седла, поспешил встать рядом с царевичем. Серый с радостным криком упал на спину и превратился в человека.

— Уф, — экс-жеребец вскочил на ноги, весело подмигнул Руфию, — нелегкая, доложу тебе, жизнь у четвероногих.

Руфий побледнел и затрясся.

— Ты оборотень!?

— Оборотень, — Серый не выдержал и громко рассмеялся. Иван обнял друга.

— Спасибо, хорошо сыграл свою роль, прирожденный актер.

— Ага, но запомни, что больше я никогда и ни при каких условиях в коня превращаться не буду. Что за жизнь такая? Все тебя норовят плеткой, в хомут поставить, седло надеть. Понукают постоянно. Тащишь поклажу, пока не сдохнешь. Нет, больше конем быть не согласен.