Арина Батуева - Сказки Малышки Жюли

Небольшой ложкой он помешал в чашке, потом достал из сумки шкатулку, а из неё — кусочек радуги и золотые ножницы. Доктор ножницами аккуратно отрезал небольшую часть от радуги и добавил её в чашку, а остальное убрал на место — в этот момент мне показалось, что я уже сплю и просто вижу сон, ведь даже ребёнку сложно вообразить такое наяву! Хотя, быть может, ребёнку с живой фантазией как раз и проще.

Напоследок он отделил немного пламени от свечи, добавил и его в чашку, быстро перемешал и поднёс мне эту чудесную микстуру. Боясь обжечься о пламя, я осторожно попробовала питьё, но оказалось, страх мой был напрасным: микстура не обжигала, а мягко разливала своё тепло, мне даже начало казаться, будто вернулась мама и укрыла меня в своих объятиях.

Я пила и смотрела, как радужные блики переливаются внутри чашки, освещают мой нос и закручиваются в причудливые узоры. Вскоре я почувствовала себя намного лучше и начала засыпать. Но даже сквозь сон я чувствовала, как Доктор сидит рядом, гладит меня по голове, а болезнь отступает. Я слышала его тихую песню:

И все мои тревоги и страхи уходили прочь.

— А можно мне немного радуги? — пробормотала я сонно.

— Ну конечно, милая, — услышала я в ответ и тут же крепко уснула.

Я проснулась через несколько часов совершенно здоровой и увидела свою маму: она зашла ко мне в комнату, чтобы поцеловать перед сном. Когда она наклонилась надо мной, я вдруг вновь почувствовала тот же самый запах, который привиделся мне, когда Доктор готовил снадобье: то был запах топлёного молока и ванили — так всегда пахли руки мамы, когда она возвращалась с работы.

— Жюли! А маме ты рассказала, что Доктор Тондресс приходил к тебе? — спросила Совушка.

Жюли кивнула.

— Конечно, и даже призналась, что слопала почти целый брикет пломбира — я была удивительно правдивым ребёнком. Вот только, мне кажется, она не очень-то мне поверила, хоть и удивилась, что после внушительной порции мороженого я не слегла с ангиной. Всё-таки сложно поверить ребенку-фантазёру, который рассказывает про волшебника с необычным именем, не так ли? — улыбнулась она. — Мама сказала мне, что Доктор мне всего лишь приснился, и я сама было поверила в это, но на своём столе я обнаружила вот это.

Малышка Жю сняла с шеи простенький кулон и открыла. Девочки сгрудились вокруг неё и восхищенно рассматривали кусочек радуги величиной с монетку.

— Удивительно, но с тех пор, если мне становилось страшно, или тоскливо, или хотелось, чтобы мама с папой поскорее вернулись домой, я напевала песенку Доктора, которую запомнила наизусть, и любовалась переливающимися цветами радуги. Это всегда успокаивало меня и придавало смелости и уверенности, что я сильнее любых страхов. И что всегда есть кто-то, кто присматривает за мной и оберегает. И мне очень, очень хотелось хотя бы раз снова встретиться с ним.

— Но ты же как-то оказалась здесь, в «Приюте»? Значит, Доктор всё-таки пришёл к тебе снова? — спросила Печенька, когда девочки вдоволь налюбовались подарком Дока и Помощница закрыла свой кулон.

— Так и было, верно. Это случилось пару лет назад, я уже была совсем взрослой. Около моего дома остановился дилижанс, запряжённый четырьмя пегасами, и из него вышел Доктор. Увидев его снова, я едва не потеряла дар речи, а он рассказал мне о «Приюте» и о том, что нуждается в Помощниках.

«Жюли! — сказал он мне. — Если хочешь, ты тоже можешь стать моей Помощницей».

— Доктор Тондресс с улыбкой протянул мне руку, и я не раздумывая отправилась с ним. Вот так я и оказалась здесь, — поддавшись воспоминаниям, Жюли смахнула с ресниц слезинку.

— А к нам Доктор Тондресс ещё придёт? — спросила Джулай с дрожью в голосе.

— Конечно! — кивнула Жю.

— Может, он про нас забыл? — Даня задала вопрос, который уже давно волновал всех шестерых.

— Ну что ты! Он вас очень любит, иначе бы не оставил с вами нас, своих Помощников. Но сейчас у Доктора много дел, поэтому нужно немного подождать… — Жюли вздохнула, надеясь, что девочки не распознали неправду в её словах. — Что ж, мои дорогие, вам пора спать, а мне — вернуться к незаконченной работе. Спокойной ночи! — и она, выйдя из палаты, поспешила в кабинет Брюно, где вновь собрались все Помощники.

«Доктор, милый Доктор!»

Поиски Доктора Тондресса велись ежечасно, но безуспешно. Порой ночами, сквозь полудрему, Жюли казалось, что она слышит голос — такой знакомый, такой родной. Но когда Малышка вскакивала, её видение исчезало, и она уже не могла уснуть до самого утра. Она хотела поговорить об этом с остальными Помощниками, но друзья были мрачными, словно тучи, переживая за Дока, и разговор не состоялся.

Грустно вздыхая, Жю пошла в палату, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжких мыслей, которые преследовали её вот уже который день. Поприветствовав девочек, она спросила, стараясь, чтобы голос звучал весело:

— Какую сказку вы хотите услышать сегодня?

— Про Гару! — предложила Печенька, обнимая подушку.

Жюли кивнула и начала рассказ.

Эта история произошла через пару лет после того, как Брюно отправился путешествовать с Доктором Тондрессом. Однажды им снова случилось вернуться в родные края Брюно; Док, как обычно, сидел на козлах дилижанса, а юноша, страдая от скуки, смотрел в окошко. Внезапно что-то привлекло внимание юноши.

— Док! Док! Смотрите! — закричал он, указывая на чёрную точку в небе, которая стремительно приближалась, принимая очертания огромной птицы.

Прикрыв глаза от солнца, Доктор Тондресс ахнул, узнав в птице Тёмного Грифа — мерзкое существо, создание самой тьмы, верного прислужника ужаса и хаоса. Плохие помыслы, злоба, ненависть и отчаяние людей служили пищей Грифам и делали их очень сильными, и тогда Грифы разрушали всё на своём пути — ничто не могло остановить их.

Гриф, летящий навстречу дилижансу, держал кого-то в своих огромных когтистых лапищах. До ушей Доктора Тондресса донеслись жалобный плач и слабые крики, и он, щелчком пальцев освободив пегаса из упряжки, поспешил на выручку.

— Сиди здесь! Никуда не выходи из дилижанса! — крикнул он своему молодому Помощнику, и пегас взлетел, оставив за собой след радуги.

Приблизившись к опасной птице, Доктор Тондресс понял, что Гриф пленил ребёнка: совсем крохотный мальчишка, которому вряд ли исполнилось два года, из последних сил вырывался и пытался освободиться.

Гриф же, увидев пегаса и сидящего на его спине всадника, издал леденящий душу вопль, от которого у обычного человека непременно затряслись бы поджилки. Угрожающе раскинув свои крылья и выгнув шею, Гриф бросил свою жертву и направил страшные когти прямо на крылатого коня. К удивлению Дока, ручки малыша, оказавшегося на свободе, превратились в едва оперившиеся красные крылья: он сделал пару неловких взмахов, но, обессиленный, камнем рухнул вниз.