Арина Батуева - Сказки Малышки Жюли

Опомнившись, Доктор Тондресс увернулся от когтей Грифа, бросился следом за падающим мальчиком и успел подхватить его в последний момент, у самых древесных крон. Пегас свечкой взмыл в небо, а вот преследующий их Гриф оказался не настолько проворным и ударился о деревья, да так, что перья полетели во все стороны. Прижимая к себе едва дышащего мальчика, Док обернулся, опасаясь погони, но её не было: Гриф, запутавшись в ветвях, так и не смог взлететь.

Через несколько секунд пегас мягко опустился возле дилижанса, где Брюно в нетерпении подпрыгивал на месте. Удивлённо уставившись на крылатого мальчишку, которого Доктор Тондресс осторожно уложил на мягкое сиденье дилижанса, Брюно зажмурился и потряс головой, точно не веря своим глазам.

— Док! Да это же гарусси [5] Гарусси (Garoussie) — использовано название русского фанклуба певца Garou, да не побьёт меня никто. Осознаю, что часть событий показана в виде рассказа от первого лица, но не смогла себя заставить впихнуть в сказку описание похорон воина… ! — воскликнул он, когда крылья спасённого мальчика вновь стали самыми что ни на есть человеческими руками. — Не может этого быть!

— Кто? — удивился Доктор. — Впрочем, об этом чуть позже, давай-ка сначала поможем ему.

Некогда красивая рубашечка с вышитыми шелковыми символами-оберегами висела лохмотьями, а самого малыша с ног до головы покрывали страшные царапины от ядовитых когтей Грифа — малейшее промедление могло стоить ему жизни. Док налил в кувшин немного воды с лунным светом, добавил настойку Энергичности, капнул несколько капель слёз единорога — противоядия лучше вы нигде не сыщете, — хорошенько взболтал и нанёс готовый эликсир на каждую рану и царапину, которые сразу же начали заживать.

— Папа? — очнувшись, мальчик потёр кулачками свои голубые, словно луговые васильки, глазки, посмотрел вокруг и заревел, роняя слёзы размером с крупный горох. — Па-а-а-па-а-а!

— Ну-ка, кроха, тебе больше нечего бояться, — Доктор Тондресс осторожно провёл ладонью по лбу и макушке ребёнка, убирая серые путы страха и минувшей боли — их было так много, что Доку пришлось хорошенько повозиться, прежде чем малыш успокоился. — Вот, так гораздо лучше, мы тебя не обидим. Как твоё имя, дружок?

Вместо ответа мальчишка сорвался с места и несколько раз облетел вокруг дилижанса, подняв сильный ветер и пыль с дороги. Пёрышки на его неокрепших крыльях теперь были синéе самого океана.

— Теперь его жизнь вне опасности, но, кажется, я немного переборщил с энергичностью, — пробормотал Доктор Тондресс, чихнув — пыль попала ему в нос.

Док подпрыгнул и схватил пролетающего мимо мальчика за пятку. Тот снова попытался удрать, но Док держал крепко: эликсир с лунной водой вот-вот должен был навеять сон, и не хватало ещё, чтобы ребёнок упал и расквасил себе нос.

— Тише, дружок, успеешь ещё полетать. Скоро ты хорошенько выспишься и будешь совсем здоровым, — приговаривал Док, похлопывая кроху по спинке. — Что ты хотел рассказать, Брюно?

— Ох… Я, признаться, считал это всё выдумкой, но, кажется, ошибался. — Доктор Тондресс не знал историю этих мест, и потому Брюно начал издалека: — Дело в том, что наши легенды рассказывают о поселении гарусси, некогда жившем на склоне западных гор. Что это были за люди! Их руки превращались в крылья — вот в точности как у этого мальца! — и гарусси летали по небу, как мы с вами ходим по земле. Только, вроде бы… — он нахмурился, задумавшись. — Вместе с крыльями у гарусси появлялись перья на ушах… По крайней мере, я видел такие рисунки в книжках со сказками.

Осмотрев ушки малыша, они обнаружили на них едва заметный пушок, похожий на синюю дымку.

— Наверное, он ещё маленький, — предположил Доктор Тондресс. — Пёрышки появятся потом, вместо пуха.

— Тогда это точно гарусси, — уверенно кивнул Брюно, пальцем касаясь пушка. Ой! — мальчишке стало щекотно, и он схватил палец Брюно так крепко, что тот едва смог освободиться. — Какой сильный!

— Значит, будем звать его Гару, в честь предков, — сразу же придумал Доктор Тондресс и напомнил: — Но о чём ещё говорят ваши легенды?

— Тёмные Грифы были злейшими врагами гарусси, их вражда началась из-за какого-то Изумрудного камня… — припомнил юноша. — Будто бы воины гарусси испокон веков были его хранителями, а Грифы стремились его отнять. Чтобы раз и навсегда покончить с бессмысленными распрями, гарусси то ли где-то спрятали, то ли передали кому-то Изумруд. Но Грифы прознали об этом и потребовали сказать, где камень.

Тогда случилась страшная битва, гарусси храбро сражались с грифами, но тех было больше, они были сильнее и злее… И род гарусси перестал существовать. Откуда же взялся этот малыш? Неужели кто-то уцелел в той битве, а этот гарусёнок — их потомок?

— Пока это самое разумное объяснение, — Доктор Тондресс лучезарно улыбнулся спасённому малышу и ласково взъерошил его светлые волосы, тоже больше похожие на пух одуванчика. Волшебный эликсир делал свою работу: вскоре взгляд мальчика осоловел, и он уснул, уронив головку на плечо Дока.

Брюно вызвался переодеть уснувшего Гару в новую рубашечку и уложить его спать в дилижансе, а Доктор Тондресс тем временем погрузился в размышления. Изумрудный камень, о котором упомянул Брюно, уже много веков хранится у Фантазии, царицы страны Мечты в мире Грёз. Доктору уже доводилось встречаться с этой удивительной волшебницей, и камень он видел своими глазами, вот только Фантазия не рассказывала, как он оказался у неё, а Доктор Тондресс и не подумал спрашивать.

Однако Фантазия говорила, что Изумруд этот обладает большой силой: когда люди ложатся спать, камень очищает их мысли от дневной суеты, от скверных мыслей, а иногда и навевает вещие сны, посылает человеку знак, предупреждает. Но если Изумруд попадёт в дурные руки, сила его обернётся во зло, и все дурные помыслы, всю злость, обиду и отчаяние, что накопятся за день, камень усилит во сто крат. Доктору стало не по себе от мысли, что было бы, если бы Грифы заполучили Изумрудный камень: они превратили бы людей в злобных существ и, питаясь чужой злостью и ненавистью, стали всемогущими.

Его размышления прервал Брюно.

— Смотрите, что я нашёл, — юноша протянул Доктору небольшой ромб на порванном шнурке. — Лежал во внутреннем кармашке его рубашки.

В самом центре ромба сиял топаз такой пронзительной голубизны, что небо на его фоне меркло. В каждый угол амулета были посажен хризолит, а на обратной стороне всё было с точностью до наоборот: хризолит в центре и топазы по углам. Все четыре стороны ромба и каждый камень обрамляла настолько хитрая вязь, что даже Доктор Тондресс не смог в ней разобраться.

— Вот это да! — вдруг воскликнул он, присмотревшись внимательнее, и спешно извлёк из своей сумки книгу со знаком солнца на малахитовом корешке. Пролистав до нужной страницы, Доктор Тондресс ткнул пальцем в изображением того самого амулета, что был сейчас в его руках.